Методика очарования - Фаина Раевская

— Не помню уже точно. Днем, кажется, или после обеда… А что?

Александров долго сопел, как мне показалось, сердито, после чего негромко, но со значением произнес:

— Объясните, пожалуйста, каким образом мертвый человек мог дать вам какую бы то ни было консультацию?

Катерина подпрыгнула на месте, словно новость о смерти Саламатина стала для нее неожиданностью:

— Как это мертвый?! Чего мелешь-то? Ты, товарищ следователь, часом, не приболел?

«Не верю», — дружно сказали мы со Станиславским. На наш с ним взгляд, Катька немного переигрывала с удивлением. Сашка Станиславским не был, но в игру подруги тоже не поверил. Он покачал головой и с печальной улыбкой поведал:

— Когда Александра позвонила мне с просьбой узнать адрес Саламатина, я сразу насторожился…

— Ну, понятно! — усмехнулась Катерина. — Ты всегда настораживаешься, когда Санька тебе звонит.

Я отчего-то густо покраснела, а Александров, к счастью, внимания на слова этой язвы не обратил. Он продолжал говорить каким-то настораживающе-бесцветным голосом:

— … Она, конечно, сочинила очень правдоподобную историю насчет ценных бумаг. Если бы я знал вас чуть меньше, то, пожалуй, поверил бы. Кстати, девушки, примите мои поздравления! — В ответ на недоуменный Катькин писк Сашка пояснил: — Тебя, Александра, поздравляю с тем, что врать ты научилась отменно, а Катерину с тем, что ее уроки мастерства в искусстве обмана не прошли даром. Аплодисментов не надо. — После недолгой скорбной паузы, за время которой я покраснела еще сильнее, хотя, казалось, это было уже невозможно, и даже зажмурилась, чтобы не зареветь, Сашка продолжил витийствовать: — На всякий случай я связался с ребятами из Московского УВД, навел справки о Саламатине… Должен вам сказать, я ничуть не удивился полученной информации. А уж когда мне стало известно, что приятель Саламатина, он же ваш сосед, Никита Тихомиров, тоже пострадал от несчастного случая, то… Куда же вы опять вляпались, а?

— А почему сразу мы-то? — как будто бы обиделась Катерина. — Мы никого не убивали, так и знай!

— Кто говорит об убийстве? — удивился Сашка, но так ненатурально, что мы со Станиславским только вздохнули. — Впрочем, на этот раз ты права. Ребята из ФСБ уверены, что это — убийства, мастерски инсценированные под несчастные случаи.

— Из ФСБ… При чем здесь ваши смежники? — нахмурилась подруга. Связываться с контрразведкой она не любила, так как считала, что там в отличие от милиции служат настоящие профессионалы и с ними не поспоришь. Хотя что ей пугаться-то, раз не виновата? Наверное, Катька боится, что нас отстранят от частного расследования.

Следователь тонко улыбнулся:

— Так ведь покойные работали на товарно-сырьевой бирже. Тут дело пахнет промышленным шпионажем.

Я обомлела и, кажется, перестала дышать, а Катька хрипло и натянуто рассмеялась:

— Ну конечно! Шпионаж, как же иначе?! Фээсбэшников хлебом не корми, дай какую-нибудь шпионскую сеть накрыть! Это ж надо, какую чушь придумали: Никита — шпион! Ну, тогда я тоже Мата Хари, можете меня арестовывать. Смешно! И какую такую государственно-промышленную тайну Кит разгласил, а? Где завтра дождик пройдет, а где засуха светит? Или что американцы собираются наслать на русские пашни мощнейший ураган типа Катрин? — Тут Катька сообразила, что сболтнула лишнее, и умолкла, испуганно косясь на Сашку. К счастью, он не сообразил, о чем речь. Я осторожно перевела дух, а мысленно дала себе обещание при первом же удобном случае отвести подружку в какой-нибудь салон, где ей сделают на языке пирсинг, и непременно попрошу мастера, чтобы серьга в языке была как можно тяжелее, а сама операция проходила без наркоза и по возможности не менее десяти часов.

Несколько мгновений Александров смотрел на нас долгим печальным взглядом. Пока он так смотрел, я быстренько представила себя в страшных подвалах Лубянки, потом на допросе у мрачного следователя (это когда лампа прямо в лицо светит и одни и те же невразумительные вопросы задают), после чего мне захотелось все рассказать, а заодно и разрыдаться в голос. Хорошо развитое шестое чувство Катерины подсказало ей, что я готова заговорить горячо и хлопотливо, как иногда среди ночи начинает говорить унитаз, и она предпочла прояснить ситуацию самостоятельно.

— Саш, — обращаясь к следователю, сказала она, — давай я тебе все объясню…

— Ну попробуй, — великодушно разрешил следователь.

Обрадованно кивнув, Катерина приступила к рассказу. Выходило это у нее довольно занимательно и красочно. Сашка как будто бы верил, иногда задавал уточняющие и, как мне казалось, заковыристые вопросы, явно пытаясь сбить подругу с толку, но поскольку Катька говорила в основном правду, то и на вопросы она отвечала как но писаному. Говорю в «основном», потому что Катерина умолчала о некоторых незначительных деталях, как-то: об уликах, унесенных из квартиры Мишки, о явлении Макферсона народу, а также о таинственном исчезновении его остывшего тела из нашего запертого сарая. Вместе с ковром, между прочим. Решив, что Катька знает, что делает, я не стала вносить поправки в ее повествование.

… — Ну, теперь понимаешь, что мы ни в чем не виноваты? — Катерина пристально посмотрела на Александрова круглыми, а главное, честными глазами.

— Я-то понимаю, — без энтузиазма отозвался Сашка.

— И фээсбэшники поймут, — уверенно произнесла подруга, на что следователь почему-то среагировал с удивлением:

— Фээсбэшники? А они тут при чем?

— Как же… Ты сам говорил… Промышленный шпионаж и все такое… — Катька, кажется, даже растерялась.

— A-а! Так это я пошутил.

— Ну вот!!! Пошутил, блин! — сжала кулаки Катька. — Дала бы я тебе в ухо, да гражданская совесть не позволяет.

С этими словами подруга гордо удалилась к себе в комнату, при этом даже ее спина демонстрировала возмущение не джентльменским поведением следователя. После ухода Катерины мы с Сашкой какое-то время хранили трагическое молчание. Не могу сказать, о чем молчал Александров, а я по-прежнему размышляла о таинственном исчезновении Макферсона и возможном близком присутствии неизвестного злодея.

— Саша, — проникновенно позвал следователь. Вздрогнув, я перевела полный отчаяния взгляд на его доброе лицо. Можете не верить, но в Сашкиных глазах отчетливо читалось нешуточное беспокойство. — Если ты скажешь, я останусь…

— Зачем? — испуганным шепотом спросила я.

— Мне почему-то кажется, что Катька не все рассказала.

Еще раз подивившись проницательности Александрова, я все же нашла в себе силы отрицательно покачать головой, что означало: мол, мне добавить больше нечего, хотя все обстояло как раз наоборот — очень хотелось дополнить рассказ подруги упущенными ею, но существенными деталями.

— У вас тут место такое… не очень хорошее, — продолжал запугивать меня Сашка. — Глухое место. В случае чего никто не придет на помощь, кричать бесполезно… Я уже говорил, есть все основания полагать, что Саламатина и Тихомирова убили. Вы тоже в опасности, Сашенька… Убийца на свободе. Где гарантии, что он не явится по ваши души?

Слова следователя были удивительно созвучны моим собственным мыслям, в особенности — про убийцу. Я бы даже добавила, что убийца не просто на свободе, он практически затаился где-то поблизости, и этот факт, как вы понимаете, оптимизма не добавлял. Видя мои сомнения, Александров усилил натиск. Еще пара минут, и я бы согласилась оставить Сашку в доме для обеспечения нашей безопасности, но тут явилась Катерина, и мой благоразумный порыв как-то сам собой быстренько увял. Следователь это понял и нахохлился, словно воробей в зимнюю стужу.

— Товарищ капитан, вы, как я погляжу, претендуете на ужин? — Катька скрестила руки на мощном бюсте. — Вас ждет разочарование: мы с Санчо с сегодняшнего утра на диете. Можем предложить йогурты в ассортименте и однопроцентный творог. Желаешь?

Как и любой нормальный человек, привыкший, а главное, любящий хорошо покушать, Сашка непроизвольно вздрогнул при упоминании низкокалорийных молочных продуктов и от угощения вежливо отказался, после чего попрощался, не забыв напомнить об осторожности, которую нам следовало с этой минуты соблюдать.

— Подумаешь! — фыркнула Катерина. — У нас ведь оружие имеется. Если что, употребим его, не задумываясь.

Оружие и правда в доме было: маленькая, но настоящая и жутко грозная «Беретта». Александров лично выхлопотал разрешение на пистолет на мое имя (Катька с ее импульсивным характером на роль оруженосца, по мнению Сашки, не годилась). Какое-то время она хранилась на кухне в ящике для посуды. Катерина, которая всегда трепетно относилась к «горячему оружию», заботливо упаковала «волыну» в пищевую пленку, после чего обернула полотенцем и уложила в скороварку.

Следователь ушел, а беспокойство осталось. Им я и поделилась с Катериной. Какое-то время она пребывала в несвойственном ей состоянии глубокой задумчивости, после чего приняла решение.