Дети разных миров (СИ) - Никонова Ксения

— Погоди, ты с середины.

— Под строкой «marcato la melodia». Басовый ключ, си бемоль, ми бемоль, соль с точкой, восьмые ми-фа два раза, потом ля-ми-фа, ми-фа, до, следующий такт…

— Стоп. Это же «Апрель». Ты, может, его наизусть знаешь.

— Теперь знаю, эту страницу, — ехидно ответила я.

— Не, давай что-нибудь другое. — Мишка полистал ноты. — Вот тут.

Я взглянула на страницу:

— Готово. Откуда начать?

Мишка подозрительно взглянул на меня:

— Э-э, девоньки, а, может, вы договорились?

— Нет, — одновременно ответили мы. А Ольга добавила. — Да мы со школы не виделись. Маш, а как ты это?

— Нет, погодите, дайте-ка я сам книгу выберу. — С этими словами Мишка сходил в комнату и торжественно принёс книгу: Станиславский. «Работа актёра над собой». Не глядя, открыл посередине и, едва я взглянула на неё, тут же выдернул из-под моего носа.

— Читай. С третьего абзаца.

— На практике перед нами встанет приблизительно такая программа: прежде всего вы должны будете по-своему представить себе все «предлагаемые обстоятельства», взятые из самой пьесы, из режиссёрской постановки, из собственных артистических мечтаний. Весь этот материал создаст общее представление о жизни изображаемого образа в окружающих его условиях. Надо очень искренне поверить в реальную возможность такой жизни в самой действительности, надо привыкнуть к ней настолько, чтобы сродниться с этой чужой жизнью. Если всё это удастся, то внутри вас сама собою создастся истина страстей или правдоподобие чувства, — продекламировала я.

— Тэк-с, — протянул Мишка, — и в чём секрет?

Я пожала плечами:

— Никакого секрета. Я действительно запоминаю, что вижу.

— О, что у меня есть! — расплылся в хитрой усмешке парень, ушёл в прихожку и вернулся, с мерзкой ухмылкой протягивая мне обтрёпанную книжку: «Камасутра».

— Давай это.

Я залилась краской:

— Не буду я это читать. Мне нельзя… э-э… ненужные знания.

— Чего это ненужные? — усмехнулся Мишка. — Самые что ни на есть нужные и важные.

— И потом, там же картинки сплошные…

— А ты опишешь, в подробностях, — иезуитски добавил он. — Давай-давай, сама говорила — любую книжку.

— Оль, ну чего он издевается? — в поисках поддержки взглянула я на подругу. — Не хочу я эту порнуху читать.

Но та вдруг поддержала Мишку:

— А что тут такого, мы все взрослые люди. Правда, Миш?

— Это вы взрослые, а я несовершеннолетняя, не развращайте меня. Пойдёмте лучше петь.

— Ну, если несовершеннолетняя… тогда рассказывай секрет фокуса.

— Да я же говорю, никакого секрета, память у меня хорошая. Вот и всё.

— Вундеркинд? И с каких это пор с тобой, что-то я не припомню, чтобы ты раньше такой памятью блистала? — поинтересовалась Ольга.

— С недавних, — усмехнулась я. — Мы петь будем, в конце-то концов? А то может ну её, эту песню, включишь Алсу, и всего делов.

— Э, ты мне прекрати такие разговорчики. Сравнила: где Алсу и где вы. На свадьбе будет куча народа из нашего городка, и все помнят, как вы пели раньше. Это же будет бомба!

Я призадумалась. Песня, конечно, хорошая, душевная, и к случаю подходит прекрасно, но потянем ли мы — вот в чём вопрос. Не знаю, как Мишка, а я пела до окончания школы, а после того доводилось только голосить народные песни под хорошие посиделки.

— А репетировать мы где будем? — озвучил Мишка мои сомнения. — Нельзя же так вот выйти и спеть от балды.

— У меня в театралке можно, там всё оборудование есть.

— Да уж, — вздохнула я. Ездить вечерами на репетиции мне сейчас некогда. Опять вспомнила о своих непонятных и невесёлых на данный момент делах. — Давай свою фанеру, попробуем, а то может и говорить не о чем.

Все встали из-за стола, но мне тут же пришлось опереться о стенку, и потихоньку присесть обратно, чтобы не упасть. Ой-ё! Неслабо меня повело. И перед глазами прыгают чёрные пятна. Неужто с вина? Вроде не креплёное. Или опять это заклинание фокусы выкидывает?

— Оль, шоколадка ещё осталась?

— Да вон она, хочешь, доешь, — ответила подруга уже из коридора.

— Дай, пожалуйста. — Я закрыла глаза, пытаясь унять головокружение. — В руку мне.

— Маша, ты меня не пугай, что с тобой? — Ольга вернулась на кухню.

— Голова кружится, сейчас пройдёт.

— Держи шоколадку. Э-э, матушка, — понизила она голос. — А ты часом не того? Не беременна?

Я от такого предположения аж подавилась.

— С ума сошла? Нет у меня никого, и не было.

— Да я же так спросила, всякое бывает, лучше сразу к врачу, а то уйдёт время, и поздно станет на аборт. С таким не шутят.

— Дура! Я сказала, не было никого. Вообще.

— Маш, — хихикнула Ольга, — так ты что, девчонка ещё, что ли?

Сейчас я её придушу.

— Чего вы там шепчетесь? — выглянул из комнаты Мишка. — Долго вас ждать?

— Пошли, — мрачно бросила я подруге. — Кажется, прошло.

Я осторожно встала и, придерживаясь за стеночку, пошла в комнату. Вроде нормально, но всё равно слегка пошатывает. И в пот бросает. Не смогу я петь сейчас.

Ольга дала нам по листку со словами и включила сначала просто песню.

При первых же аккордах по коже у меня побежали мурашки. А когда вступил голос, сердце аж подпрыгнуло: «Ты видишь сны о чудесах, и грезишь ими на яву…». Это ж прямо про меня. Сны я, может, и не вижу, но наяву чудеса уже встречала. Сама не заметила, как начала подпевать, а когда начался второй куплет, вступил и Мишка. Ого, какой у него голос стал. Потом мы попробовали спеть под фонограмму. Сердце радостно стучало в такт мелодии. Как я соскучилась по любимому когда-то занятию!

Когда затихли последние ноты, Ольга зааплодировала:

— Браво! Бис! Пара репетиций, и можно на сцену.

Мы договорились встретиться в театральном в среду, потом в пятницу, и на той неделе пару раз. Потом пришли Ольгины соседки. Оказалось, что с Мишкой все уже знакомы, видимо, он здесь бывал. Начались шутки, подколы — обычная студенческая кутерьма. Дружно решили, что грех пропадать недопитому вину, и снова пошли на кухню, а я решила немного посидеть на диванчике:

— Я пока пить не буду, пожалуй, как-то нехорошо мне. Посижу тут немного и приду к вам. Вы идите, — еле вымучила из себя улыбку. Ольга с Мишкой переглянулись, но промолчали.

Я села на диван, прислушалась к своим ощущениям: голова не только кружится, но и тупо ноет в затылке. Болят глаза (смотреть, что ли, устали?) и совсем уж непонятно отчего — горло. Нет, кажется, вино тут не причём. Наверное, всё это побочные эффекты заклинания. Ну, раз уж приходится страдать, то надо использовать возможности заклинания на всю катушку. Решено — завтра с утра обкладываюсь учебниками и пока всё не пролистаю, хотя бы, никуда не пойду. Зачем же мне над собой издеваться, ещё на учебу ездить, с милым студенческим коллективом общаться. И в библиотеку буду выбираться только при необходимости. Правда, есть ещё ма-аленькая тонкость. Король. Как мне себя с ним вести, не знаю. Сделать вид, что ничего не случилось, и ничего не видела, я не смогу. Остаётся только уповать на то, что сегодня мы уже не встретимся — король или гуляет с девицей или на «охоте». Вчера, помнится, он обмолвился, что опять пойдёт добывать Силу. Правда, от кого он хочет схлопотать на этот раз — непонятно, ну да за ним не заржавеет. Чего-чего, а нарываться на неприятности он умеет.

Я ещё посидела, перебирая злобные мысли в адрес одной коронованной особы. Потом решила последовать мудрому примеру незабвенной Скарлетт О'Хара и подумать о своих отношениях с королём завтра. Встряхнувшись, пошла на кухню, с которой доносились раскаты хохота. Так, вино кончилось, на столе уже водочка под немудрёную закуску. Эх, была не была! Хуже мне быть уже некуда. С такой мыслью я влилась в дружную компанию. Опрокинув первую, заметила, что Ольга явно подбивает клинья к Мишке, а он как-то странно себя ведёт. Вроде как это ему не очень по душе…

Первый раз я задумалась, как поеду домой, в одиннадцатом часу. Надо выгребать, а то потом не уеду. Или уж оставаться на ночь. Но комнаты только две. В одной ночуют Ольгины соседки, а в другой Ольга не против остаться с Мишкой, судя по всему. Я тут лишняя. Однако попытка свалить по-тихому не удалась. Мне авторитетно заявили, что до двенадцати транспорт ходит вовсю, и с моей стороны просто свинство уйти так рано. А потом меня и проводят. Громче всех возмущался Мишка.