Привычка умирать - Мария Симонова

В некотором раздумье она покосилась на соседа — хорошо и со вкусом одетый, он не производил впечатления человека, чьим единственным транспортом был аэробус. Молод, недурен собой, явно романтичен и склонен к авантюрам: от нее не укрылось, что и он не перестает с неподдельным интересом на нее коситься. Впрочем, уж если она попадала в общественный транспорт, на нее, как правило, косились представители мужского пола всех возрастов.

Отвернувшись к окну, Рейма убрала в сумочку безобидный с виду карандаш. При этом она совершенно случайно задела молодого человека локтем.

— Ах, простите!

— Ничего-ничего, мне даже приятно, — с готовностью откликнулся он. — А вы, прошу прощения, далеко едете?

Она неопределенно пожала плечами. Жест получился грустным и немного растерянным, отчасти передающим ее теперешнее настроение, — впрочем, как и задумывалось.

— Вы от кого-то бежали?.. Извините, не хочу быть навязчивым, но мне показалось… Может быть, вам нужна помощь?..

Она словно бы в сомнении покусала губу, готовясь изобразить из себя жертву беспринципных подонков, попутно намекнув о высокопоставленных родственниках, когда он чуть приподнял руку — как будто намереваясь поправить свою прическу, и в тот же миг раскаленная игла вонзилась ей в мозг.

Молодой человек очень спокойно поправил волосы — но не себе, а ей, — затем поднялся и прошел на выход, оставив красивую соседку словно бы прикорнувшей у окна. Вряд ли кто-то из других пассажиров решился бы ее потревожить, тем более убрать непослушную каштановую прядь, загораживающую ее висок, украшенный обугленной дырочкой.

Провалив задание, названное советником чрезвычайно важным, Крапива не решился являться с, плохими новостями в кабинет к начальству, а сделал доклад по внутреннему визиофону. Самое неприятное, что раненому субъекту при общей сумятице тоже удалось уйти. Пока они с напарником-прорывались к выходу, а потом метались по тротуару в напрасных поисках свидетелей, видевших, куда подевалась женщина, тело злоумышленника бесследно исчезло. Допрос служащих ничего не дал, но на всякий случай Крапива отправил на сканирование бармена, двух официантов и охранника, отвечавшего в тот вечер за вход в служебные помещения. Дом Каук и адреса знакомых взяты под контроль, дано сообщение в портальную сеть — скорее всего, ей не удастся долго скрываться…

— Ваш помощник должен был не переться за вами в зал, а оставаться в дверях, — не удержавшись, с раздражением указал Гор на ошибку, простительную новичку, но не опытному оперативнику.

— Виноват, — глухим загробным голосом отозвался Крапива. — Женщина была одна, и я подумал…

— Меня не интересует, что вы думали. Подробности подошьете к отчету, — сухо перебил Гор и отключился, не склонный выслушивать дальнейшие оправдания.

Итак, Каук пытались убрать. Случившееся со всей очевидностью указывало на то, что противник получает информацию из горячих рук. То есть “крот” окопался где-то в непосредственной близости. Это было ясно и раньше, но теперь круг сужался. И, конечно, главными подозреваемыми становились лица, осведомленные о его намерении взять Рейму Каук. То есть служащие аналитического отдела и в первую очередь Гельфер. Снова все указывало на него, практически напрямую. Именно это и заставляло считать, что его усиленно подставляют, прикрывая таким образом истинного шпиона.

Предстояло без промедления действовать: оставался еще иркутский профессор, которого требовалось взять во что бы то ни стало.

Сразу выяснилось, что все иркутские порталы захвачены бунтовщиками. Но это как раз не слишком огорчило Гора: пусть его опергруппе туда не попасть, но и противнику до профессора пока не добраться. Зато там находятся бойцы спецназа, им-то и надо поручить взять профессора.

Гор незамедлительно так и поступил: с командиром тамошней группы сержантом Иваном Яншиным советник говорил лично, для чего пришлось воспользоваться коминсом.

— Прошу прощения, господин советник, но ваше задание на данный момент невыполнимо, — чуть виновато, однако твердо произнес Яншин. — Купол захвачен, нам пришлось отступать… В общем, мы сейчас находимся наверху.

— Где?.. — не понял Гор. — Объясните яснее!

— Прямо на нем, на его крыше. С нами здешний мэр и еще двое, помельче. Бойцов у меня осталось только трое, а повстанцев тысячи, все лазейки перекрыли и рвутся к нам наверх.

— А флаер поддержки?

— В него какая-то сволочь залепила полный заряд. Погодите-ка, вы сказали — профессор? У нас тут имеется какой-то профессор… — В коминсе на некоторое время воцарился шорох.

Памятуя о подлеце-засланце, Гор в любую секунду ожидал удара мантрой; хоть для него это было бы не фатально, но опасности подвергался Яншин. Под угрозой было получение ценного свидетеля. Да и умирать лишний раз — очень малоприятное занятие. Но вот наконец раздался голос Яншина:

— Профессор-биофизик Михаил Шербан. Это он вам нужен?

— Он.

Гора словно вознесло на бурлящей пенистой волне, сделавшей его как будто вдвое легче — ощущение, даруемое лишь лучшей и капризнейшей в мире из женщин — госпожой удачей, взглянувшей вдруг с улыбкой тебе в лицо. Впервые среди беспросветности последних недель она, кажется, по-настоящему ему улыбнулась!

— Значит, так, сержант: настройтесь на полицейскую волну. Если у полиции остались флаера, пусть высылают вам на подмогу. И вот еще что, сержант: потом до конца операции приказываю вам и всей вашей группе отключить коминсы. С профессора тоже снять немедленно.

— Но, господин советник…

— Никаких “но”. Приборы не включать ни при каких обстоятельствах.

— Мы же окончательно останемся без связи! — сержант на том конце был явно озадачен. Гор не имел права открывать ему секретную информацию, но вот намекнуть…

— На крайний случай выберите того, кого вам не жалко. Вы меня поняли? Все, отбой.

Гор и сам тотчас отключил коминс и шумно с облегчением вздохнул: удалось сделать важный звонок. И это теперь почитается за счастье. Черт его знает, что за времена наступают. Смутные, гибельные времена для державы, когда фурункул зреющей катастрофы готов прорваться и затопить дурным гноем тысячи обитаемых миров. И центр набухающей язвы находится где-то совсем рядом с Гором. Вопрос — удастся ли его прижечь?..

Если изменник — Лосев, то вряд ли. Или все-таки Гельфер?..

Гор хотел вызвать Гельфера к себе, но оказалось, что тот уехал час назад. По словам дежурного аналитика, шеф отдела отправился домой отсыпаться.

— Придется его разбудить.

Гор в глубине души сочувствовал вконец измотанному Гельферу, отягощенному еще и подозрением в измене. Но если он действительно шпион… Время догадок кончилось, Гор собирался объяснить это Гельферу и отправить его на сканирование. Хорошо было бы отсканировать заодно и Лосева, да жаль, полномочий не хватало копаться в голове у второго, почитай, лица в государстве. “К тому же обессмерченный мозг непрозрачен”, — напомнил себе Гор и заключил:

— Звоните ему немедленно и передайте срочный вызов.

Он с головой погрузился в подборку материалов для Края, но примерно через полчаса был отвлечен звонком:

— Разрешите доложить, Александр Васильевич… Гельфер убит!..

— Что-о?.. — Гор вскочил, хотя, если это не было какой-то чудовищной ошибкой, то бежать куда-либо было уже поздно. — Подробности, быстро!

Оказалось, Гельфера нашли в собственной машине на Ялте-А5, возле самого его дома: выстрел из лучевика вскипятил мозги, которые Гор собирался в ближайшие же часы подвергнуть сканированию. Теперь они не подлежали даже скренированию — то есть снятию информации с отмирающего мозга убитого.

— Личность установлена точно?

— Первоначальный анализ подтвердил с точностью до восьмидесяти процентов. Вы же знаете, эти полевые системы дают лишь приближенный результат…

— Проверить еще раз, самым тщательным образом!

Советник опустился в кресло, лихорадочно размышляя. Если Гельфер был шпионом, то его убийство оправдано: он подошел к самому краю, оказался на грани провала и стал не нужен хозяевам, даже опасен. С другой стороны, если Гельфера подставляли, тоже подходящее время его убрать: серьезная проверка выявила бы непричастность аналитика, внимание могло переключиться на истинного “крота”. Теперь предатель мертв, стало быть, все шито-крыто, искать больше некого.

Гор не забыл историю с первым инфинитайзером, когда Гельфер выдал его самого с потрохами Наследнику — конечно, он был тогда кодирован, кроме того, промывание мозгов должно было стереть этот эпизод из памяти аналитика. И все же советник помнил, кто заложил его тогда как бессмертного и как ронина, и всегда держал эту зарубочку в памяти.

Он вновь извлек листок с нарисованной схемой, повертел в руках. Все сводится к уравнению: структур две, подозреваемых четверо — живы. Лосев, Крапива, Каменский. Гельфер мертв.