Концепции власти в средневековой Руси XIV-XVI вв. - Василий Телицын
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Начало посягательств Москвы на неподконтрольных ей русских князей летописцы связывают с постройкой каменного кремля в 1367 г. Скорее всего именно каменная крепость помогла москвичам выдержать две осады войск литовского князя Ольгерда, за помощью к которому обратился Михаил Тверской. Финалом московско-литовской войны стало заключение договора, знаменующего собой очередной шаг на пути превращения великого княжения Владимирского в отчину московских князей.
Особого внимания в данном контексте требует также рассмотрение нескольких фактов передачи ярлыка на великое княжение Владимирское тверскому князю Михаилу Александровичу. Отметим, что Михаил Александрович Тверской являлся последним князем Северо-Восточной Руси, не принадлежащим к московскому княжескому дому, который некоторое время владел ярлыком на великое княжение Владимирское[385].
Рогожский летописец сообщает о нескольких фактах нападения москвичей и волочан (жителей Волока-Ламского), а также войска Дмитрия Ивановича на земли Тверского княжества. Будучи сам не в силах защитить свои земли, Михаил Тверской обратился за поддержкой в Орду, где ранее «Мамаи у себе в Орде посадилъ царя другаго Маматъ Солтанъ»[386]. В отличие от московских летописей, которые сообщают лишь о факте получения Михаилом ханского ярлыка: «испроси собе посолъ царевъ именем Сарыхожа и вземъ ярлыкъ»[387], тверской книжник приводит рассказ о пребывании князя Михаила в Орде, где тот «печалуя и жалуя, и тамо многие оукоры изнесе и многы вины изложи, паче же всего съсхотеся ему самому княжениа великаго и многы дары раздавъ и многы посулы рассуливъ… И вземъ ярлыкъ и вышелъ былъ накняжение на великое, зовучися самъ князь великыи… (выделено мной. – В.Т.)»[388]. Существенно укороченный рассказ об этом событии, сохраняя, однако, важную, на наш взгляд, последнюю конструкцию, «зовучися самъ князь великыи», которая свидетельствует об отношении древнерусских книжников к Михаилу, передает Троицкая летопись[389].
В данном случае мы видим ситуацию, несколько напоминающую случай с получением ярлыка Юрием Московским. Михаил Тверской, как и Юрий Данилович, согласно летописным известиям, добился ярлыка путем щедрых денежных подарков ордынскому хану и вельможам, однако если легитимность получения Юрием великого княжения не вызывала сомнения, по крайней мере у московских книжников, то ситуация с Михаилом видится несколько в ином свете. Не похоже, чтобы тверской книжник представлял Михаила как великого князя, получившего ярлык законным образом. Дальнейшие описание действий тверского князя лишь подтверждает этот тезис. Спасаясь от дозоров Дмитрия Московского, Михаил «едва утече не въ мнозе дружине и прибежа пакы в Литву»[390]. Обычно полный сочувствия к князю Михаилу тверской летописец на этот раз не удерживается от сарказма[391].
Однако, после получения Тверью ярлыка, Дмитрий Московский в очередной раз нарушил ханскую волю. По сообщению Симеоновской летописи, «не сступися ему (Михаилу Тверскому. – В.Т.) князь великии Дмитреи Ивановичь, но паче самъ изволи поити въ Орду за свою отчину, нежели сступитися княжениа великаго (выделено мной. – В.Т.)»[392]. Здесь, как и при описании московско-суздальского спора за Владимир, видим, что летописец продолжает последовательно именовать великое княжение отчиной московского князя, подчеркивая тем самым необоснованность тверских претензий. Решение Дмитрия поехать в Орду выглядит, с точки зрения московского книжника, героическим поступком, борьбой за свою законную отчину. На это также указывает сообщение летописца о том, что в довольно опасную поездку в Орду Дмитрия провожал до границы московских владений митрополит Алексей, сделавший все для придания этому мероприятию ореола «богоугодного дела»[393].
Еще до поездки Дмитрия в Орду Михаил Тверской пробует закрепиться в качестве великого князя во Владимире. Рассказ об этом событии содержится в Симеоновской летописи и Рогожском летописце (табл. 6), однако имеет существенные расхождения, позволяющие сделать вывод относительно восприятия тверским и московским книжниками пределов власти московского князя.
Таблица 6
Попытка Михаила Александровича Тверского закрепиться в качестве великого князя в изложении московских и тверских книжников
* ПСРЛ. Т. XVIII. С. 110; ** ПСРЛ. Т. XV. Стб. 95.
Из приведенных в таблице фрагментов отметим два существенных, на наш взгляд, момента.
Московским книжником в Симеоновской летописи опущен факт приведения бояр и жителей Владимира к крестному целованию с целью не допустить вокняжение Михаила Тверского во Владимире. Ситуация выглядит так, что сами жители Владимира отказались признать Михаила великим князем. При этом тверской книжник сообщает лишь о факте «приведения к целованию», а не об отказе горожан впустить Михаила Тверского в город. Создается впечатление, что попытки занятия Владимира тверским князем в действительности не было, хотя в Симеоновской летописи она четко обозначена. Никоновская летопись также сообщает о факте приведения бояр и «черных людей» к целованию («не даватися великому князю Михаилу Александровичю Тверскому, а въ землю его на княжение Володимерьское не пускайте»[394]), при этом повторяет формулировку московских книжников XV в. о том, что Михаил «зовучися князь великий, пожалованъ царемъ Ордынскымъ, и хотяше в немъ (во Владимире. – В.Т.) сести на великомъ княжении»[395]. Таким образом, даже пожалование ордынского царя не выглядело для автора Никоновской летописи достаточным основанием считать Михаила законным великим князем. Далее летописец сообщает об отказе жителей города признать Михаила своим князем, а также об отступлении Михаила из Владимира, о чем не сообщали книжники в XV в.: «Володимерцы же не приаша его и не впустиша его сести на столе; он же отступи (выделено мной. – В.Т.)»[396].
Тверской книжник в Рогожском летописце, как и более поздняя Никоновская летопись[397], доносит до нас ответ Дмитрия ордынскому послу, содержащий прямой отказ признать ханскую волю, а также намерение оказать сопротивление законному, имеющему поддержку татарского посла, великому князю. Данное событие может рассматриваться как определенный этап развития отношений Орды и Северо-Восточной Руси в целом и московско-ордынских отношений в частности. Принцип силы, о котором было сказано выше, становится все более применимым. Решающую роль в политике все больше начинают играть экономическая и военная мощь конкретного княжества, а не какие-либо признаваемые всеми принципы и порядки. Также, как отмечает А.А. Горский, именно Дмитрий Донской стал тем правителем, при котором лидирующее положение Московского княжества в Северо-Восточной
