Чародейка из страны бурь - Валерия Вербинина

«Этого еще не хватало! Зачем они заколотили дверь?»

В отчаянии он налег на дверь плечом, но тут же сообразил, какой грохот поднимется, если он добьется своего и дверь распахнется. Пот тек у него по лицу, и Фредерик вытер его рукавом.

«Замечательно… Может быть, отсюда есть еще какой-нибудь выход?»

Он стал обследовать комнату и возле запыленного портрета хорошенькой кокетливой дамы в розовом платье обнаружил другую дверь, которая, очевидно, вела в смежную комнату. Эта дверь тоже была заколочена, но изнутри, и Фредерик решил попытать счастья, тем более что перегородившая проем доска с одного конца повисла, и гвозди, державшие ее, заржавели.

Не без труда отодрав доску, Фредерик очень медленно, чтобы избежать скрипа петель, растворил дверь и осторожно заглянул в соседнюю комнату. Она была совсем маленькая, и там стояла старая, разломанная колыбелька, а также лежали несколько игрушек и покрытый паутиной детский велосипед.

Тут, как назло, у Фредерика зачесался нос от пыли, и он с ужасом почувствовал, что вот-вот чихнет. Он закружился на месте, зажал рот обеими руками, но все-таки чихнул, – настолько тихо, насколько это вообще было возможно, однако при его натянутых нервах любой неуместный звук казался громким, как выстрел из пушки. Чихнув, беглец несколько минут простоял, напряженно вслушиваясь, но в доме царила тишина. Щеголь, его подельники и женщина, ставшая их заложницей, судя по всему, мирно спали и видели очередной сон.

Наконец Фредерику надоело стоять и бояться неизвестно чего. Приотворив дверь, он выглянул в коридор и понял, что до кухни, в которой можно найти что-нибудь из съестного, рукой подать. Кроме того, он вспомнил, что видел в комнате, в которую забрался через окно, подсвечник с покрытым пылью огарком.

Вернувшись туда, Фредерик зажег свечу и осторожно двинулся к кухне, где его ждали остатки колбасы, галеты, вино, хлеб и даже паштет. Голод требовал, чтобы все эти вкусные вещи были съедены немедленно и подчистую; осторожность нашептывала, что попасться бандитам, промышляющим похищением людей, ничуть не лучше, чем угодить на гильотину за преступления, которых ты не совершал. Поэтому Фредерик, как мышь, отщипнул кусочек тут, кусочек там (по правде говоря, это были довольно приличные кусочки, ну так и мышь была соответствующая), ополовинил паштет, умял шмат колбасы и запил все вином. То и дело он останавливался и прислушивался, не пробудился ли в доме кто-нибудь, но все было тихо, и только снаружи доносились жалобные причитания ветра да стучал по стеклам дождь.

Насытившись, Фредерик приободрился и решил, что теперь самое время заняться еще одной проблемой. В самом деле, для переменчивой бретонской весны он был слишком легко одет.

Он прекрасно понимал, что попытка стащить одежду у кого-нибудь из членов шайки чревата неприятностями. Однако в комнате, в которую он забрался через окно, стоял шкаф с покосившейся дверцей, похожий на гардероб.

«Может быть, там найдется одежда прежнего хозяина?»

Фредерик оглядел напоследок кухню и, убедившись, что не оставил следов своего присутствия, со свечой в руке прокрался обратно в бывшую детскую, а оттуда перешел в заколоченную комнату. Шкаф действительно оказался гардеробом, но состояние одежды, оказавшейся внутри его, было таково, что польститься на нее мог разве что какой-нибудь бродяга. Впрочем, выбирать Фредерику не приходилось. Он накинул на себя драную куртку, замотал шею вместо шарфа какой-то тряпкой и подошел к трюмо, чтобы задуть свечу, которую поставил сюда. Бросив взгляд на покрытое пылью зеркало, Фредерик машинально отметил, что когда-то оно было разбито чем-то вроде пули.

«Да что такое произошло в этом доме?» – подумал он с тревогой.

Огонек свечи затрепетал, над островом Дьявола ветвистым зигзагом сверкнула молния, распоровшая небо надвое, и тотчас же раздался грохот грома. Фредерик вздрогнул… Он только что сообразил, что отражается в зеркале не один. Кто-то стоял позади него – кто-то, кто передвигался по комнатам так бесшумно, что юноша не слышал ни звука шагов, ни даже дыхания незнакомца.

Шарахнувшись в панике прочь, Фредерик врезался локтем в стену и сильно ударился, но в тот миг даже не почувствовал боли. Свеча, которую он не успел потушить, продолжала гореть. Скрипнула половица – человек, стоявший в глубине комнаты, подошел ближе, и тут беглец увидел, что это женщина.

– Кто вы такой? – негромко спросила она.

По голосу он сразу же узнал ее – это была та, кого называли Рене, и Фредерик растерялся. Она показалась ему очень красивой, даже несмотря на то что поднялась с постели посреди ночи, но он ни на минуту не забывал, что она не в себе, а значит, от нее можно ждать чего угодно.

– Я… – пробормотал он, – я – никто.

Ее глаза загадочно блеснули. Тут Фредерик с опозданием почувствовал боль в ушибленном локте и, охнув, схватился за него.

– Вы привидение? – будничным тоном осведомилась Рене.

– В некотором смысле, – поспешно сказал Фредерик, растирая локоть. – Да, можно сказать и так.

– Привидения не отражаются в зеркалах, – хладнокровно заметила его собеседница, демонстрируя безупречную, как и все сумасшедшие, логику. – И они не едят паштет.

– Откуда вы знаете о… – пролепетал Фредерик, угасая.

– У вас на носу кусочек паштета, – отозвалась Рене безмятежно.

Сконфузившись, Фредерик стал поспешно тереть нос. Так как свеча в подсвечнике догорала, Рене достала откуда-то из складок пеньюара новую свечу, зажгла ее и аккуратно налепила на старый огарок.

– Вы рыбак? – спросила она, скользнув взглядом по нелепому наряду ночного гостя.

Фредерик энергично помотал головой.

– Как вы попали на остров?

– Приплыл в вашей мебели.

– Зачем?

Юноша растерялся. В самом деле, что он мог сказать?

– Не знаю… – пробормотал он. – Так вышло.

Еще одна молния вспыхнула над островом, но на этот раз Фредерик даже не обратил внимания на рокот грома. Женщина молчала, и в полутьме он видел, как блестят ее глаза.

– Вам нельзя здесь оставаться, – наконец произнесла она.

– Вам тоже, – вырвалось у Фредерика. – Эти люди могут вас убить.

Он ожидал чего угодно – вспышки гнева, нелогичного ответа, истерического смеха, – но Рене только приподняла свои тонкие брови и поглядела на него с непонятным выражением, в котором, однако, ему почудилось нечто вроде иронии.

– Это было бы чрезвычайно неприятно, – заметила она. – Кажется, Мари проснулась, так что вам лучше уходить, привидение. Днем я буду гулять на берегу, постарайтесь где-нибудь там спрятаться, чтобы вас не заметили. Я принесу вам еду.

Она поправила шаль на плечах и, бросив на своего собеседника загадочный взгляд, удалилась бесшумными шагами.

Когда Мари спустилась вниз, встревоженная тем, что пленницы в ее комнате не оказалось, она увидела, как Рене сидит за кухонным столом и поедает паштет.

– Ну кто же ест ночью? – проворчала служанка.

– Как кто, тетушка? Я ем.

– Я вам не тетка, – хмуро заметила Мари, отбирая паштет у пленницы. – Надо же, и половину колбасы сожрала! Вот что, дорогуша: идите-ка лучше спать. Нечего тут по ночам разгуливать.

– Нечего, – безропотно согласилась Рене. – Потому что здесь ходят привидения.

– Что еще за привидения? – нахмурилась Мари.

– Дети, – шепнула Рене, придвигаясь к ней вплотную. – Вы разве не слышали? Меня разбудил их смех. А потом я увидела еще одного. Он прошел сквозь стену и растворился в ней, представляете?

– Здесь нет никаких привидений, – пробормотала Мари. Но голос у нее был неуверенный.

Как нарочно, именно в это мгновение грянул гром, и служанка аж подпрыгнула на месте. Окно – судя по всему, закрытое неплотно – распахнулось, и дождь стал хлестать косыми струями на пол.

– Да чтоб тебя! – вне себя выкрикнула Мари и бросилась закрывать окно, но внезапно замерла на месте с вытаращенными глазами.

Луна на несколько мгновений вышла из-за туч, и в ее свете стал виден некто, стоявший в саду. Он был бледен как смерть, и глаза казались на его лице двумя провалами, из которых смотрел мрак.

– А-а-а! – завизжала Мари.

– Что вы кричите, кузина? – изумилась Рене.

– Там… там!

Забыв обо всем на свете, Мари вцепилась в пленницу, словно та одна могла спасти ее в этот момент. Рене озадаченно глядела на сад за окном.

– Я никого не вижу, – наконец промолвила она, высвобождая свою руку.

– Никого? – Мари затрепетала.

– В саду никого нет. Что с вами, тетушка?

Луна скрылась за тучами, а когда она показалась вновь, Мари и в самом деле увидела, что сад пуст. В дверях кухни меж тем показался встревоженный Ив с лампой в руке. Он проснулся, услышав крик любовницы.

– Что происходит? – спросил он, зевая и почесывая пузо, заросшее черными волосами, но тут Ив увидел выражение лица Мари, и зевать ему сразу же расхотелось.