Легенда о Рэндидли Гостхаунде - Puddles
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ну, по крайней мере, его ярость будет не такой большой, если бы они серьёзно покалечили охранников. На лице Хелен проступила ликующая улыбка. Потом они ждали, пока звуки заварушки постепенно продвигались в сторону их местоположения у ворот. Минутой позже из-за угла показался Шал, Гостхаунд, ещё два мужчины и женщина. У всех были страшные лица, а копьё Гостхаунда было полностью покрыто кровью.
Как только они появились, Диввельтиан подал знак, а Хелен и тот копейщик начали крутить колеса ворот, медленно открывая их. Спустя небольшое время они остановились, потому что беглецам было нужна лишь щель в десяток сантиметров. Беглецы рванулись вперёд, а их скорость внушала Хелен страх. Она никак не могла не заметить, что Гостхаунд казался более… непроницаемым. Это было единственное слово, которым она могла его описать. Он не казался… более замкнутым. Скорее всего, он улучшил своё самообладание и стал более сдержанным в движениях.
Однако в его движениях появилась неуловимая энергия, которую она раньше не замечала. И если честно… это приковало её взгляд на некоторое время к нему. Сейчас она ощутила, что где-то в глубинах её сознания зарождалась довольно необычная жажда.
Тем не менее сейчас не было времени на это. Так что она оторвала свой взгляд от его стройного тела и посмотрела на небо. Что было очень кстати, поскольку она увидела копейщика средних лет, что смотрел на них, находясь в воздухе, таким взглядом, словно видел в них лишь муравьёв.
– Нахалы, – отчётливо пронеслось эхом лишь одно слово, а небо, казалось, наполнилось тысячами сверкающих копий, обращенных к земле. Они нависали над их головами, словно смертный приговор. Но как только появился этот образ, раздалось фырканье, и образ копий был полностью уничтожен образом призрака Смерти, что словно взмыл над ними и спрятал их все в тени своего тёмного облачения. После чего этот образ повернулся и посмотрел в сторону мужчины. На костлявом лице призрака застыла безумная усмешка.
Шал начал подниматься вверх, нацелившись встретиться с тем мужчиной. А в это время остальные продолжали прорываться сквозь ворота.
Мужчина ухмыльнулся.
– Хм, твой образ такой же грозный, как и было обещано, Шал из Стиля Фантомного Копья. Но ты ещё не Адепт…
Как вдруг воздух наполнили звуки музыки. Необычно красивая и чем-то тоскливая мелодия, словно брошенный всеми ребенок. Рядом с её источником находился Диввельтиан, который перебирал пальцами в воздухе. А потом он согнул резким движением свою руку в кулак. После этого мужчину средних лет ударило в бок, сбив его с неба и направив в весёлый и захватывающий полёт к земле.
Хоть удар и был неожиданным, ему удалось встать на ноги, так что он мягко приземлился на землю, даже с такой высоты, с которой любой другой насмерть бы разбился. Он посмотрел на Диввельтиана озадаченным взглядом.
– Ты… Этот Стиль не принадлежит к Школе Копейщиков. Сэр Адепт, кто… гррр!
Мужчину опять перебили. На этот раз в нём торчало копьё. Он с ужасом смотрел на призрака Смерти, который своей гнусной улыбкой насмехался над ним. К нему приземлился Шал и скрестил руки перед собой.
Лицо мужчины напряглось.
– Если ты всё это время был Адептом, почему ты позволил заключить себя в тюрьму…
– У меня были свои причины, – равнодушно произнёс Шал. Позади него беглецы с Гостхаундом уже пересекли ворота и продолжали свой побег. Диввельтиан задумчиво взглянул на Хелен, отчего она схватила зазевавшегося копейщика за шиворот и прыгнула догонять остальных.
Шал внимательно рассматривал человека перед собой. Он всё ещё был Первым Копьём Томката и очень опытным Адептом. Если он и вправду хотел превратить это происшествие в резню…
Но из-за едва сдерживаемой ярости в глазах этого человека, он всё ещё был готов отступить. Шал чувствовал, как его собственная злость начала рассеиваться.
– Мы сейчас же уходим. Не преследуй нас, – спокойно произнёс Шал.
От его слов ярость в глазах того мужчины вспыхнула ещё больше.
– Но кто заплатит за жизни моих людей? – сказал Первое Копьё, выплёвывая каждое слово. – Два Адепта сильны, если они будут поддерживать друг друга. Но если вы полагаете, что я не смогу вас…
– Через шесть месяцев, если я всё ещё буду жив, я вернусь, – спокойно сказал Шал. – И вот тогда ты можешь держать мою жизнь в своих руках неделю за каждого убитого нами охранника.
Первое Копьё закрыл глаза, и его ярость немного унялась. Он был гордым, но также был известен как человек, который имел очень глубокую преданность и заботливость к своим подчинённым. Томкат был гордым городом, городом элегантным и сильным. Шал и его ученик совершили немало проступков, которые подорвали военную мощь этого города. Будет сложно оправиться после такого.
Впрочем, предложение получить ещё одного Адепта было невероятно заманчивым. Первое Копьё кивнул. Оно и к лучшему. Шал повернулся и зашагал прочь, у него закружилась голова, а зрение начало размываться. Он сжал зубы и спокойно прошёл ворота. Он слыхал об Эфирном Голодании, но прочувствовать его на своей шкуре… Это заставило Шала задуматься, сможет ли он вовремя прийти в норму для того, чтобы отомстить, если у него появиться такая возможность.
Диввельтиан осел рядом с ним и посмотрел на него понимающим взглядом. Шал улыбнулся, вложив все свои чувства в эту улыбку.
– Ты, наконец, увидел путь? Поздравляю, ты стал Адептом. Если бы я знал это, то не плавал бы на твоём корабле…
– Это был не я, – спокойно ответил Диввельтиан. – Это произошло тогда, когда твой ученик высвободил ту странную… энергию. Я никогда прежде не видел свой образ настолько отчётливо, и она помогла мне в этом.
Шал сохранял тишину всю оставшуюся часть их пути. Даже когда они миновали других и, наконец, собрались в немалый отряд. Таким строем они бежали несколько часов, пока не остановились на полянке, что находилось на полпути от Томката к Кюталю. Скорее всего, здесь их не потревожат.
Пока все немного отдыхали, Шал подошёл к Рэндидли.
– Почему ты убил охранника?
Лицо его ученика напряглось, и он лишь беспомощно пожал плечами. Шал двинул рукой быстрее, чем его ученик успел отреагировать. Его удар разбил ключицу этого дурака. Надо отдать ему должное, но Рэндидли не издал и звука, даже не вздрогнул.
