Вся Агата Кристи в трех томах. Том 2. Вся Мисс Марпл - Агата Кристи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Но сейчас, Лейк, мы побеседуем и с ним.
И в комнату бодро вошел молодой врач — опрятный, подтянутый, с несколько жестким взглядом сквозь стекла пенсне.
Он подтвердил показания своих сотрудников и согласился с выводами инспектора. В непроницаемых стенах нет ни малейшей щели. Смерть Кристиана Гулбрандсена не может быть приписана ни одному из «молодых пациентов», как едва не назвал их Карри — настолько загипнотизировала его медицинская атмосфера.
— Да, инспектор, все они здесь пациенты, — сказал доктор Мэйверик, слегка улыбаясь.
Эта снисходительная улыбка не могла не вызвать у инспектора некоторого раздражения.
Он спросил со всей профессиональной строгостью:
— А теперь, доктор Мэйверик, вы можете отчитаться в ваших собственных действиях в тот вечер?
— Разумеется. Вот, я все записал и примерно указал время.
Доктор Мэйверик, вместе с мистером Лэси и доктором Баумгартеном, покинул Зал в двадцать один пятнадцать. Он и его коллеги направились в комнату доктора Баумгартена, с тем чтобы обсудить там некоторые методы лечения, пока не пришла мисс Беллевер просить доктора Мэйверика скорее вернуться в Зал. Это было примерно в половине десятого. Он поспешил туда и застал Эдгара Лоусона в совершенной депрессии.
Инспектор Карри слегка повел рукой.
— Одну минуту, доктор Мэйверик. Этот молодой человек действительно психически нездоров?
Доктор Мэйверик снова снисходительно улыбнулся.
— Мы все психически нездоровы, инспектор.
Дурацкий ответ, подумал инспектор. Доктор Мэйверик пусть о себе думает что угодно, но про себя-то инспектор знал, что он абсолютно психически здоров.
— Но его можно считать дееспособным? — спросил инспектор. — Он сознает, что делает?
— Отлично сознает.
— Значит, он хотел совершить преднамеренное убийство, когда стрелял в мистера Серроколда.
— О нет, инспектор! Ничего подобного.
— Послушайте, доктор Мэйверик! Я видел в стене два отверстия от пуль. Они прошли в опасной близости от головы мистера Серроколда.
— Возможно. Но у Лоусона не было намерения убить мистера Серроколда или хотя бы ранить его. Он очень любит мистера Серроколда.
— Весьма странный способ выражать любовь.
Доктор Мэйверик снова улыбнулся. Эту улыбку инспектор Карри переносил уже с трудом.
— Все, что мы делаем, мы делаем намеренно. Ну например: вы не можете вспомнить чье-то имя или лицо. Почему? Да потому, что вы бессознательно хотите его забыть.
Взгляд инспектора выразил недоверие.
— Даже если мы просто оговариваемся, в этой оговорке таится глубокий смысл. Эдгар Лоусон стоял всего в нескольких футах от мистера Серроколда. Он легко мог убить его наповал. И, однако, промахнулся. Почему же он промахнулся? Да потому, что хотел промахнуться. Вот и все. Мистеру Серроколду не грозила ни малейшая опасность, и сам мистер Серроколд ясно это сознавал. Он понял жест Эдгара именно так, как его и надо было понимать. Как жест протеста и вызова миру, который отказал ему в главном, что нужно ребенку, — в любви и защищенности.
— Я хотел бы видеть этого молодого человека.
— Конечно, если желаете. Вчерашняя вспышка очистила его разум и успокоила душу. Сегодня ему гораздо лучше. Мистер Серроколд будет очень доволен.
Инспектор Карри внимательно посмотрел на доктора Мэйверика, однако тот был абсолютно серьезен.
Инспектор вздохнул.
— Есть ли у вас мышьяк? — спросил он.
— Мышьяк? — Вопрос был для доктора Мэйверика неожиданным. — Любопытно узнать, почему именно мышьяк?
— Прошу вас отвечать на вопрос.
— Нет, мышьяка ни в каком виде у меня нет.
— А лекарства есть?
— Конечно. Успокаивающие. Морфий, барбитураты. Обычный набор.
— Вы лечите миссис Серроколд?
— Нет. Их семейный врач — доктор Гантер из Маркет-Кимбла. У меня, разумеется, тоже есть диплом врача, но я практикую исключительно как психиатр.
— Так-так. Что ж, благодарю вас, доктор Мэйверик.
Когда доктор Мэйверик вышел, инспектор Карри сказал сержанту Лейку, что психиатры действуют ему на нервы.
— Перейдем к членам семейства, — сказал он. — И начнем с этого американца, Уолтера Хадда.
Уолтер Хадд вел себя осторожно. Он словно присматривался к полицейскому инспектору. Но отвечать не отказывался.
— Электропроводка в Стоунигейтсе в плохом состоянии. Вся система очень устарела. В Штатах такого не допустили бы.
— Кажется, электричество провели еще при покойном мистере Гулбрандсене-старшем, когда оно было в новинку, — сказал инспектор Карри, слегка улыбаясь.
— Вот именно! Добрая старая феодальная Англия. И с тех пор здесь ничего не меняли.
На этот раз выбило пробки и погасли почти все лампочки в Зале. Он, Уолтер, пошел заменить пробки. Поменял и вернулся.
— Сколько времени вы отсутствовали?
— Точно сказать не могу. Пробки находятся в неудобном месте. Мне понадобились лесенка и свеча. В общем, это заняло минут десять-пятнадцать.
— Вы слышали выстрел?
— Нет, я ничего не слышал. На кухонную половину ведут двойные двери, а одна из них обита чем-то вроде войлока.
— Понимаю. А когда вы вернулись в Зал, что вы увидели?
— Все там столпились у двери, которая ведет в кабинет мистера Серроколда. Миссис Стрэт сказала, что мистер Серроколд убит, но оказалось, что он цел и невредим. Этот болван Лоусон промахнулся.
— Вы узнали револьвер?
— Еще бы! Это был мой собственный револьвер.
— Когда вы видели его в последний раз?
— Дня два или три назад.
— Где вы хранили его?
— В комоде, в моей комнате.
— Кому было известно, что вы храните его там?
— Не знаю, кому и что известно в этом доме.
— Что вы хотите этим сказать?
— Что они здесь все с приветом.
— Когда вы вернулись в Зал, там были все?
— Кто — все?
— Все те, кто там был, когда вы пошли менять пробки?
— Джина была… и старая седая дама, и мисс Беллевер… Я не обратил особого внимания, но, кажется, так.
— Мистер Гулбрандсен приехал позавчера и приехал неожиданно?
— Да. Как я понял, это был непредвиденный визит.
— Его приезд кого-нибудь поразил или взволновал?
Уолтеру Хадду понадобились две-три секунды, прежде чем он ответил:
— Нет, такого я не заметил.
И опять в его поведении появилась настороженность.
— Известно ли вам что-нибудь о цели его приезда?
— Думаю, что он приехал по делам драгоценного Фонда. Вот уж бредовая затея!
— Такие затеи, как вы их называете, существуют и в Штатах.
— Да. Но одно дело — вклад в социальную программу, а другое — вся эта воспитательная возня. Мне психиатры еще в армии осточертели. Здесь же они так и кишат. Учат молодых громил плести корзиночки из рафии[130] и делать подставки для трубок. Нежности какие! Это же для малых ребят.
Инспектор Карри никак не прокомментировал этот критический отзыв. Не исключено, что в глубине души он был согласен. Внимательно глядя на Уолтера, он спросил:
— Как вы думаете, кто мог убить мистера Гулбрандсена?
— Думаю, что упражнялся один из одаренных воспитанников Школы.
— Нет, мистер Хадд, это