Весь Роберт Шекли в двух томах. Том 1. Рассказы и повести - Роберт Шекли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Наверное, пора поговорить, — сказал Мэтьюз.
— Затем и вышли в море, — кивнул Дебнер. — Здесь нам никто не помешает обсудить нашу проблему. Давай выкладывай свой секрет. Может, мне удастся опробовать его на чьей-нибудь жёнушке?
— Всё не так, — возразил Мэтьюз. — Мы с Дженни…
— Значит, она для тебя Дженни?
— Я так называл её в колледже. Я и не думал увидеть её в том городке. Мы случайно встретились на выставке акварели месяц назад.
— Выставка в маленьком городке, — вслух подумал Дебнер. — Какой удобный предлог для измены.
— Да ты прямо образец остроумия…
— Я обманутый муж, — улыбнулся Дебнер. — Эмоции берут верх.
Мэтьюз чувствовал себя неловко. Он встречался с Дженис — когда она ещё носила фамилию Лэйтон — в колледже. Всё было невинно, по крайней мере для него: обеды, втиснутые между лекциями по векторному анализу, напряжению и деформации. Походы в кино в свободное время, когда Мэтьюз не готовился к экзамену по второй части высоких температур. Постепенно отношения приобретали серьёзный оттенок, но в дело вмешалась война.
На Филиппинах Мэтьюз силился понять, откуда взялась эта серьёзность в отношениях с Дженис. И его ждало неприятное открытие: строгий логический анализ по принципам инженерии не дал результатов. Немного позже, без помощи какого бы то ни было анализа, Мэтьюз сообразил: он попросту влюбился.
Когда он вернулся домой, было уже поздно: Дженис вышла замуж. Мэтьюз, человек традиционных взглядов, не мог строить счастье на обломках чужого.
Впрочем, чужое счастье потерпело крах задолго до того, как они с Дженис снова встретились. Не то чтобы Дебнер тиранил жену — тогда он обращал бы на неё хоть какое-то внимание. Нет, супруги для него будто вовсе не существовало. Его интересовала лишь приличная ежемесячная выручка от семейных прядильных фабрик Лэйтонов.
— Давай уже взглянем правде в глаза, Дебнер, — прямо заявил Мэтьюз. — Ты испортил Дженис жизнь. Скажи, ты любишь её?
Удивлённый таким вопросом, Дебнер посмотрел на раздутый грот и только потом ответил:
— Любовь — для наивных юнцов, мистер Мэтьюз.
Мэтьюз побагровел:
— Тогда зачем ты на ней женился?
— Дженис приятная женщина, — сказал Дебнер. — Да ты и сам знаешь. Были, впрочем, и другие соображения.
— Деньги?
— А что тут плохого?
— Надо же, — сокрушённо произнёс Мэтьюз. — Я думал, ты в этом ни за что не признаешься.
— Ну почему же? Это ведь останется между нами. А теперь потрави, пожалуйста, шкот.
Мэтьюз — на этот раз осторожнее, не ослабляя натяжения, — распустил узел. Дебнер отвязал гика-шкот, выставив парус под прямым углом к ветру, и яхта понеслась, взрезая носом гребешки волн. Дебнеру приходилось наваливаться на румпель всем весом — море сильно задирало подзор, будто стараясь сбить судно с курса. Небо темнело, и вода покрылась белыми прожилками пены.
— Признаться, — сказал Дебнер, — этот бардак меня порядком раздражает. Вы с Дженис, должно быть, оскандалили меня на весь тот городишко. Сидели, наверное, в тёмных уголках баров, держались за руки? Обжимались в кино на последних рядах?
Лицо Мэтьюза окаменело.
— Всё не так. Никто не знает о наших отношениях.
— Не верю.
— Я говорю правду, хотя это не главное. Ты дашь развод Дженис?
Дебнер пожал плечами:
— Подумаю. А теперь готовься, мы следуем обратным курсом. Найдёшь свистящий буй?
Достав из ящика бинокль, Мэтьюз снова прижался к комингсу и поднёс окуляры к глазам. Вокруг не было видно ничего, кроме пенных волн. Когда лодка ныряла вниз, перед глазами у Мэтьюза поднималась испещрённая белыми прожилками стена воды. Прикрыв бинокль рукой от брызг, он вглядывался в даль. И вдруг заметил что-то — но что? Буй или другую лодку? Вот если бы яхту не кидало вверх-вниз…
Дебнер закричал:
— Пригнись!
Мэтьюз обернулся и, будто во сне, но очень отчётливо, увидел, как на него, подобно тупому ножу гильотины, со скоростью железнодорожного экспресса летит подгоняемый ветром в парусе гик. В последний момент Мэтьюз прильнул к палубе, и гик слегка чиркнул его по затылку.
— Держись! — крикнул Дебнер. Чуть не задев бакштаг, гик дошёл до конца, и натяжением в застопоренном гика-шкоте его чуть приподняло. Правда, от удара стопор вырвало из комингса. Мачту выгнуло, будто молодой побег, но она не сломалась. Яхта накренилась, зачерпнув бортом воду, и снова выпрямилась, повинуясь действиям рулевого.
— Ветер меняется, — заметил Дебнер. — Повезло ещё, что не остались без мачты. Назад вернуться будет непросто.
Мэтьюз ещё не оправился. Гиком его едва не прибило насмерть.
Ветер достиг скорости штормового и рвал гребни волн в пенные клочья. Каждый раз, как яхта скатывалась вниз по волне, её нос окунался в зеленоватую воду и та стекала по водобойному молу. Дебнер продолжал уверенно править, натянув кливер и ослабив грот. Переводя паруса, он исправно ловил меняющийся ветер и не позволял яхте остановиться.
— Так ты дашь ей развод? — повторил Мэтьюз.
— Да что ты заладил: развод, развод!.. — рассмеялся Дебнер. — Оглянись! Разве не впечатляет?
Он обвёл море широким жестом руки.
— Если честно, меня это пугает. Ты ведь вернёшь нас на сушу?
— Думаю, да. Если только шторм не усилится. Видишь вон ту рукоятку? Это рычаг трюмной помпы. Поработай им…
Откачав воду из трюма, Мэтьюз огляделся. Ветер крепчал. Тогда Мэтьюз снова приник к окулярам бинокля, стараясь держать голову пониже. Буёв порта Эверглейдз он так и не обнаружил, зато разглядел вдали силуэт другого судна.
Дебнер тем временем завёл мотор, но даже на полной скорости с трудом правил яхтой среди крутых волн.
— Я дам Дженис развод, — сказал он неожиданно.
