Русская Армия генерала Врангеля. Бои на Кубани и в Северной Таврии. Том 14 - Сергей Владимирович Волков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
19 августа. В 10 часов утра прибыл из Мелитополя Главком. Тотчас, едва поезд остановился, американец – корреспондент «Чикаго-Трибюн» – начал съемки. Досадно, что до сих пор ни одна газета, кроме «Великой России», не получила приглашения в поезд Главнокомандующего. Американец получает ежемесячно по курсу – 8½ миллионов рублей плюс покрытие всех издержек.
N., сопровождавший Главкома, рассказывает об операциях под Мелитополем и по Днепру. Слава Богу, выцарапались. То, что сделали наши войска, даже не героизм, но нечто сверхъестественное. Дроздовцы достигли апогея. Под ураганным огнем ходили в атаки в строю. Каждый снаряд вырывал из цепи по 10–15 человек. И каждый раз после разрыва следовала команда: «Ас, два – в ногу». 1-й корпус выпустил за неделю 40 тысяч снарядов. Большевики раз в 5 больше. Наштаглав телеграфировал Главкому о необходимости издания приказа об относительной экономии снарядов. Главком изорвал депешу. Потери у нас очень тяжелые, но красные разбиты всюду. В их руках только Каховка.
Я передал N. слухи об уходе Коновалова и назначении Масловского. Говорит, едва ли правда, так как накануне отъезда в Мелитополь Главком бурей ворвался в оперативное отделение (Коновалов был уже на Кубани) и разнес всех, не исключая подвернувшегося тут же Масловского вдребезги. Разносил на весь поезд: «Не хотите работать как следует – на фронт пожалуйте!.. Я оттуда возьму людей! Найду!» Словом, влетело всему Генштабу. За что, точно не известно. По-видимому, за Кубань.
Главком слишком переживает каждую операцию. Все в поезде, если прислушаться к разговорам, начиная с высших чинов Генштаба, признают, что у него громадный полет «стратегической фантазии», и, когда действительность не сходится с оперативными директивами, Главком выходит из себя. Тогда влетает всем, и часто поделом.
В 3 часа дня капитан Н. сообщил, что на суда, идущие обратно, посажено уже 20 тысяч человек. Таким образом, несмотря на неудачу, несмотря на все потери, десант Улагая возвращается более чем в удвоенном составе. Случай в своем роде единственный. Командный состав кубанцев просит Главкома и генерал-квартирмейстера не распылять присоединившихся кубанцев по разным частям, а создавать специально казачьи войсковые соединения. По-видимому, так и будет сделано. В 11.30 вечера Главком выехал на 2 дня в Севастополь. Ставка пока остается в Керчи.
20 августа. Разбудил М. и сообщил, что ночью произошло новое несчастье на Тамани. Харламов телеграфирует, что вследствие полной небоеспособности частей (бредовцы) и отсутствия технических средств он удерживать долее Таманские перешейки не может и, понеся сильные потери, отдал приказ отступать на высоты 280 и Комендантскую, к востоку от Тамани. Страшно пострадали юнкера, дравшиеся геройски. К 20 часам рассчитывает быть у моря и начать обратную погрузку. Телеграмму спешно печатают для доклада наштаглаву. Воздушная разведка доносит, что вслед нашим двигается в направлении на Тамань полторы тысячи сабель и 4 тысячи пехоты. Теперь ясно, почему всю ночь была такая суета.
11 часов утра. Вся Тамань очищена. Только что прибыл на миноносце «Жаркий» Д., ординарец-курьер, ездивший с секретными бумагами к Иванису (кубанский атаман). Говорит, что уезжал почти последним. На миноносце много раненых. На берегу бросали лошадей (не много). Население все попряталось. Только бабы выбегали из дворов за лошадьми. Последними покинули Тамань командир порта и еще несколько офицеров, бросившихся на испорченный баркас. Ранены. «Жаркий» вернулся и под обстрелом спас их. Красная кавалерия вступает в Тамань (станицу). Иванис уехал еще вчера в 7 часов вечера.
3 часа дня. Прибыли с Тамани наши мотоциклисты (гараж Главкома). Броневик взорван и брошен. «Форд» № 28 – тоже бросили на пристани, заложив под сиденья две шашки. Возле поезда расположился биваком Корниловский конный полк. 4 часа. Вернулся с Тамани Ш., второй ординарец-курьер. Подробно описывает всю картину. Первым не выдержал и допустил прорыв 42-й Донской полк. Командир полка полковник Никифоров смертельно ранен. Был брошен своими и подобран юнкерами. Многие говорят, что у них (у донцов) не хватило патронов. Некоторые отрицают это. Все сходятся на том, что огромную роль сыграл недостаток или, вернее, почти полное отсутствие артиллерии. (На фронте 3 орудия, из них 2 тотчас испортились, в Таманской – 4 горных.) Потери громадные. От юнкеров осталась буквально горсточка. Красные зверствовали исступленно. Пленных почти не брали. Самое скверное произошло в районе Пересыпной-Ахтаныровской. После прорыва бывшие там части юнкеров, бредовцев и лабинцев оказались отрезанными. До сегодняшнего утра некоторые пробивались группами по 30–50 человек. Ни патронов, ни снарядов у отрезанных нет. Может быть, удастся спасти еще часть с моря, послав миноносцы или катера в сторону Темрюка. Население относилось к нашему уходу в общем безучастно, хотя раненых жалели и давали им хлеб, пищу. Литературы с нашей стороны – нигде и никакой. Даже в управлении у атамана в самой Таманской – ничего, кроме старой официальной сводки. После обеда несколько человек, находившихся в вагоне экспедиции, слыхали, как наштаглав якобы говорил о необходимости возобновления вторично Кубанской десантной операции. Говорил, будто бы стоя под окном вагона. Если не бабьи выдумки, то, боже, до чего не осторожно!
21 августа. Почти целый день посадка в поезда кавалерии Бабиева для переброски на Таврический фронт. Настроение у частей различное: у большинства отличное, но есть и настроенные очень мрачно. Такие утверждают, что отношение населения к нам в большинстве случаев было скорее враждебным, чем благожелательным. При отступлении, оказывается, не обошлось без грабежей. Забирали главным образом лошадей – там, где они были оставлены большевиками. Вчера такая же история произошла в двух шагах от поезда Главкома, – стащили и погрузили в свой состав лошадей начальника дистанции и одного крестьянина. После скандала отобрали. Потери юнкеров ужасны, особенно у алексеевцев. От 1-й роты осталось 8 человек, от 4-й – 30. Было по сто с лишком. Передают, будто Главком прислал наштаглаву нецензурную телеграмму за оставление Тамани. Комплименты относятся ко всему командному составу.
22 августа. Ничего существенного. «Жаркий» подобрал в тростниках 120 юнкеров и доставил их в Керчь. В 12 часов ночи наштаглав сообщил Главкому, что выезжаем в Севастополь в понедельник. Днем Драценко (окончательно реабилитировавший себя перед Шатиловым) разносил очень резко адмирала Евдокимова за захват красными нашей базы (Приморско-Ахтарская), что послужило первопричиной для всех последующих неудач.
23 августа. Утром прибыл в Керчь Шиффнер-Маркевич. Ранен. Атака Каховских укреплений успехом для нас не увенчалась. Особенно пострадала Корниловская дивизия. Опять упорно говорят, что весь Каховский плацдарм большевиками вымерен и
