Хаски и его учитель белый кот. Том III - Жоубао Бучи Жоу

Он лишь хотел открыто и пылко сказать им…

«Я, правда, очень сильно вас люблю, я не могу жить без вас, и вся моя жизнь связана с вами. Я готов отдать свое духовное ядро, готов отдать любые сокровища, я готов отдать все, что у меня есть, в обмен на то, чтобы снова собрать в одном зале всех старых друзей и хотя бы на время вместе предаться безудержному веселью».

Видя его скорбь, Мэй Ханьсюэ тихо вздохнул и протянул руку, чтобы поправить выбившуюся прядь на виске. Только он собрался что-то сказать, как вдруг услышал приглушенный грохот за пределами дворца, похожий на раскаты грома среди грозовых туч, от которых содрогнулась земля.

Эта дрожь земли продолжалась довольно долго. Казалось, среди бескрайних снежных равнин пробудился какой-то огромный зверь, готовый в любой момент, исторгнув могучий вздох, целиком заглотить солнце и луну.

Сердце Мэй Ханьсюэ сжалось от плохого предчувствия. Он собрался было оставить немного успокоившегося Сюэ Мэна, чтобы выйти наружу и посмотреть, в чем дело, как увидел старшего брата с мечом в руках, который, отбросив занавес на двери, стремительно вошел в комнату.

Выражение его лица было серьезным и очень мрачным:

— Немедленно идите в главный зал.

Пораженный Мэй Ханьсюэ спросил:

— Что случилось? Что это только что был за звук?

Его вечно холодный старший брат сжал губы, а затем сказал:

— На северо-востоке появилась огромная магическая формация. Боюсь, то, о чем ранее говорил нам образцовый наставник Мо, оказалось правдой. Пространственно-временные Врата Жизни и Смерти вот-вот откроются.

Глава 291. Пик Сышэн. Два мира, наконец, сплелись

Наступающий на бессмертных Император Тасянь-Цзюнь парил среди пустоты на тысячи километров[291.1] над землей. Его развевающееся черное одеяние было подобно брызгам туши на чистом листе небосвода.

Он прищурил глаза. Украшенные вышивкой очень широкие рукава его одежды трепетали на ветру, духовная сила, что собиралась в его ладонях, была подобна дракону, пожирающему солнце. Вдруг, разорвав туманную зимнюю мглу и невидимое глазу пространство и время…

Бах!

Раздался грохот и молния, словно острый клинок, расколола небосвод!

На несколько мгновений повисла мертвая тишина, а затем воды озера Тяньчи поднялись и бурным потоком хлынули вспять, вечные снега Куньлунь раскололись и обрушились вниз горной лавиной, желтая пыль взметнулась над землей, шквальный северный ветер обрушился на землю и небеса... Когда в прошлом Чу Ваньнин пришел в этот мир, он лишь немного надорвал ткань пространства и времени, оставив за собой тонкий, едва заметный след. Позднее Ши Мэй с невероятным трудом смог восстановить оставленный им след, чтобы проследовать за ним в этот мир.

Но те два разрыва в пространстве и времени были всего лишь легкими ранами, которые силой первозданного хаоса очень скоро были восстановлены до своего первоначального состояния. Пусть даже впоследствии на горе Цзяо при помощи пяти величайших божественных орудий Сюй Шуанлинь смог создать большую трещину, это тоже был всего лишь временный прорыв барьера между двумя мирами.

Но на сей раз созданный руками Мо Жаня разлом целиком и полностью отличался от всех предыдущих. В багрово-алых небесах одновременно взошли два солнца и две луны, и, сияя мертвенно-бледным светом, зависли в самой высшей точке небосвода.

От правого берега Янцзы до севера Великой Пустыни[291.2], от берега моря и до края земли в один миг все люди бросили свои повседневные дела и, запрокинув голову, в ужасе взирали на это странное и пугающее небесное знамение.

Городок Учан. Едва научившийся говорить ребенок заплакал, его мать, крепко сжав его в объятьях, целовала его личико и тихо приговаривала:

— Не плачь, не плачь, мой хороший, мама здесь, твоя мама с тобой.

Город Янчжоу. Дрожащей рукой опершись на палку, морщинистая седовласая старуха сгорбилась и хрипло проворчала:

— Это… откуда на небе две луны, да и солнца тоже два… О небеса, о боги, как же так вышло…

Остров Фэйхуа. Третья госпожа Сунь стояла на берегу. Высоко вскинув густые брови и уперев руки в боки, она сурово приказала всем людям на острове погасить лампы и укрыться в домах. Также эта женщина дала указание слугам найти всех бездомных, стариков и немощных, чтобы разместить их в собственном доме.

Она пристально смотрела на странное небесное явление, и в ее глазах плескались отблески пламени.

Стоит ли говорить о том, что в Гуюэе, Дворце Хохуан, Храме Убэй, а также во всех больших школах, хотели они это признавать или нет, почти всем в ту же минуту стало ясно: Пространственно-временные Врата Жизни и Смерти действительно открыты.

Оседлав ветер, Мо Жань величественно парил в небе. Белки его глаз были затоплены кровью, а зрачки ярко сияли, подсвеченные изнутри пламенем захватившего его безумия.

Ши Минцзин столько раз смущал и вводил в заблуждение его разум и сердце, он рождался и умирал, умирал и снова оживал, большинство его воспоминаний были стерты и размолоты в пыль, чтобы поддерживать его, в его теле осталась только лишь капля изначального духовного сознания.

Поэтому он был совершенно безумен и даже более глух к голосу разума, чем когда-либо прежде, готовый сжечь небеса и потушить огонь земли.

Очень скоро, когда полземли накрыли черные тучи, Тасянь-Цзюнь поднял голову к небесам и захохотал… Вот только над чем он смеялся?

Ему и самому было не слишком ясно, и сам он просто не мог этого понять.

В голове царил полный хаос, и лишь в глубине его разума снова и снова прокручивались приказы его хозяина.

Прищурившись, он посмотрел на пронизанный кристально-чистым жемчужным светом магический барьер под клубящимися черными тучами, и на губах его появилось что-то похожее на холодную усмешку. Подняв руку, он тихо позвал:

— Бугуй.

И Бугуй тут же явился.

Кончиками пальцев Тасянь-Цзюнь медленно прошелся по поверхности меча, словно полируя его.

После этого он повернулся лицом к разделяющему два мира магическому барьеру и свирепо и безжалостно разрубил его!

На мгновение все затихло…

Затем внутри барьера что-то оглушительно загрохотало, и все живое[291.3] в панике бросилось бежать.

Наконец-то, Пространственно-временные Врата Жизни и Смерти были разбиты, разрезаны на части и измельчены им в пыль.

В тот же миг все вокруг изменилось[291.4].

Его свирепая тираническая духовная энергия вкупе с непревзойденным божественным оружием, которым являлся Бугуй, увеличили разрыв настолько, что силы природы не смогли бы