История мировой культуры - Михаил Леонович Гаспаров

был свой враг – Карфаген: ему уже принадлежала половина Сицилии, и он рвался захватить вторую ее половину. В Сиракузах правил тиран Гелон. Греческим послам он сказал: «Когда я просил у вас помощи против карфагенян, мне никто из вас не помог; теперь, когда вас самих стали теснить варвары, вы вдруг вспомнили о Гелоне! Я не таков, как вы: я готов послать вам двести триер, двадцать тысяч тяжеловооруженных воинов, две тысячи лучников, две тысячи пращников, две тысячи тяжелой и две тысячи легкой конницы. Но за это я требую, чтобы военачальником и главою эллинов был я». – «Нет, – ответил спартанский посол, – никогда не уступит Спарта Сиракузам главенства на суше». – «Нет, – ответил афинский посол, – никогда не уступят Афины Сиракузам главенство на море». – «Нет, – ответили они вдвоем, – нас послали к тебе просить не военачальника, а войска!» – «Ну, что же, – сказал тогда Гелон, – я вижу, что вы имеете начальников, но вряд ли будете иметь подначальных. Ступайте же назад и объявите Элладе, что нынешний год у нее будет без весны».

Вот как случилось, что четыре сильнейших греческих государства отказали Афинам и Спарте в помощи против персов.

Кто вел себя хуже? «Не знаю, – говорит Геродот, – не к лицу людям судить о дурных делах других людей. Полагаю только, что если бы люди решили поменяться своими пороками и снесли их в одно место, то, посмотрев хорошенько на чужие пороки, каждый взял бы назад свои». Вот так и поведение аргосцев и всех остальных могло быть еще далеко не самым позорным.

Как греки шли навстречу персам, а персы грекам

Ксеркс шел на Грецию с севера.

Перед завоевателем, который идет на Грецию с севера, природа поставила три преграды: вал, стену и ров.

Вал – это Пиерийские горы. За ними лежит северная Греция – зеленая гладь фессалийской равнины. Через вал несколько перевалов: по ним сейчас прокладывают путь дровосеки царя Ксеркса.

Стена – это Этейские горы. За ними лежит средняя Греция – лабиринт невысоких хребтов и узких долин между ними. Здесь Фокида с городом Дельфы, здесь Беотия с городом Фивы, здесь Аттика с городом Афины. В стене – единственная калитка: Фермопилы, проход меж горами и морем, шириной в шестьдесят шагов, а местами и того уже.

Ров с водою – это длинный и узкий Коринфский залив. За ним лежит южная Греция – полуостров Пелопоннес, похожий на четырехпалую руку, протянувшую пальцы к югу. Здесь Спарта, здесь Аркадия, здесь Аргос. Через ров – единственный мост: Коринфский перешеек шириною в пять верст от моря до моря; с юга его замком запирает Коринф, город Кипсела и Периандра.

Казалось, что грекам не о чем спорить: нужно оборонять от Ксеркса сперва вал, потом стену, потом ров.

Но греки спорили.

Спартанцы не хотели защищать ни вал, ни стену. Они хотели сразу отойти за ров, за Коринфский залив, окопаться на перешейке и здесь, на пороге родины, драться до последнего человека. Все, что к северу от перешейка, – и Фокиду, и Беотию, и Аттику – они без жалости оставляли на разорение врагу: для них это была чужая земля.

Но это была родная земля для афинян: их город, их поля, могилы их отцов. О том, чтобы отдать все это врагам без боя, они не хотели и думать. Они требовали защищать стену и калитку в стене – Фермопилы. Если же нет, – говорили они, – мы посадим на суда жен и детей, заберем кумиры из храмов и добро из сундуков и сделаем, как когда-то фокейцы: всем народом поплывем за море искать себе новую страну. И пусть тогда попробует Спарта отбиться от персов без афинского флота.

Ров, стена – о вале никто не заботился, защищать Фессалию никто не хотел. Фессалийцы говорили: «Не отдавайте нас персам»; фессалийцам отвечали: «Защищайте себя сами». Тогда фессалийские послы встали и горько сказали: «Если вы не хотите помочь нам – не думайте, что мы будем умирать за вас. Мы сдадимся персам, и никто нас не осудит: нет принуждения сильнее необходимости».

Так вал был сдан без боя.

Сдать без боя стену спартанцы не могли. Но победить в этом бою они не хотели. К Фермопилам был послан ничтожный отряд: триста воинов во главе с царем Леонидом, братом Клеомена. Когда эти триста человек выступили из Спарты, дрогнуло сердце даже у спартанских старейшин. Они сказали Леониду: «Возьми хотя бы тысячу». Леонид ответил: «Чтобы победить – и тысячи мало, чтобы умереть – довольно и трехсот».

Триста спартанцев, две с лишним тысячи аркадцев и коринфян, тысяча с лишним беотийцев – всего четыре тысячи человек с небольшим собрались на защиту Фермопил. А в войске Ксеркса, – напоминает Геродот, – было пять миллионов двести восемьдесят три тысячи двести двадцать человек. Афиняне чуяли недоброе. Они требовали, чтобы спартанцы выслали войско побольше. Спартанцы отвечали: «Сейчас – празднества в Олимпии, которые бывают раз в четыре года; после праздников пришлем подкрепления».

Чтобы персидский флот не сделал высадки в тылу у защитников Фермопил, в море вышел греческий флот. Он встал напротив Фермопил, у северного мыса на острове Эвбее. На мысу стоит храм Артемиды, и сам мыс называется Артемисием.

Была середина лета.

Войско Ксеркса перевалило Пиерийские горы и тремя потоками хлынуло в Фессалию. Фессалийцы безропотно подчинились царю. В честь царя был устроен праздник с конскими скачками: фессалийские кони против персидских коней. Фессалийские кони, лучшие во всей Греции, оказались далеко позади.

Флот Ксеркса снялся с македонской стоянки и двинулся вдоль берега на юг.

Что случилось при мысе Артемисии

У острова Скиаф персы натолкнулись на три сторожевых греческих корабля: трезенский, эгинский и афинский. Трезенский корабль захватили сразу; красивейшего из пленников вывели на нос корабля и умертвили в жертву богам. Эгинский корабль захватили только после долгого боя: на нем сражался воин по имени Пифей, положивший несчетно много персов и павший, еще дыша, но весь изрубленный. Его отвезли в царский стан, перевязали раны, лечили лучшими снадобьями, дивясь его храбрости. Афинский корабль ускользнул: он и принес весть о приближении персидского флота.

Греческие моряки с трепетом ждали встречи с врагом. Афиняне молились Борею. У них было изречение оракула: «В беде воззовите к зятю своему»; а женою бога Борея, – гласило предание, – была дочь древнего афинского царя. Кроме того, Борей уже однажды спас Грецию – тогда, когда разбил корабли Мардония об афонские скалы. И божественный зять опять помог: налетел вихрь, поднялась буря, греки успели укрыть свои суда