Война Хонор - Дэвид Вебер

– Благодарю вас, ваше величество, – выдавил барон Высокого Хребта. – С вашего позволения?

Он поклонился ей намного ниже и направился к выходу. Провожавший его взгляд был суров и беспощаден.

Глава 58

– Как, по-вашему, идут дела дома, сэр? – тихо спросила капитан Дилэни у Лестера Турвиля, когда они поднимались в лифте к флагманскому конференц-залу корабля Флота Республики «Величественный».

– Вопрос на миллион, Молли? – ответил адмирал, сдержанно ухмыльнувшись.

Начальник штаба чуть скривилась в ответ, и он хмыкнул.

– Признаю, что я тоже размышляю об этом, – покаялся он. – И вопреки раздражающему умозаключению, что уверенным ни в чем быть нельзя, я объективно уверен. Если оценки разведки, доставленные «Звездным светом», также точны, как и в последние годы, Первый флот прибьёт уши манти к стенке. Но, – выражение его лица стало серьезней, – стоило ли вообще затевать войну – это, конечно, совсем другой вопрос.

Дилэни покосилась на командующего, удивившись – даже после всех этих месяцев – его задумчивому тону. Даже сотрудники собственного штаба с легкостью принимали всегдашнюю внешнюю напористость Лестера Турвиля за его подлинный характер, но она служила с ним почти три стандартных года и за это время узнала его лучше, чем многие.

– А был ли у нас выбор, сэр? – спросила она, помолчав, и адмирал пожал плечами.

– Не знаю. Полагаю, президент Причарт сделала все от неё зависящее, пытаясь найти другое решение, но, как свидетельствуют депеши «Звездного света», со времени нашего отбытия дипломатическая ситуация явно только ухудшилась. И я уверен, как и все мы, что операция «Удар молнии» достигнет – наверное, правильнее сказать, уже достигла – своих непосредственных целей. А если совсем начистоту, мне, как и многим, хочется отомстить манти. Я больше сомневаюсь в успехе нашей части операции, – признался он, впрочем, не слишком удивив этим Дилэни, – но если наши оценки сил Сайдмора точны, мы должны справиться. Потенциальные выгоды от успеха – с политической, пропагандистской и чисто военной точек зрения – стоят того, чтобы рискнуть. Не могу избавиться от ощущения, что слишком мы все умные, как-то уж чересчур хорошо все задумано, но, как сказал давным-давно один парень с древнего морского флота со Старой Земли, это закон природы: кто не рискует, тот не выигрывает. С другой стороны, – он улыбнулся несколько натянуто, – следует помнить, что мы говорим о нападении на Хонор Харрингтон.

– Я знаю, что она молодец, – позволив себе чересчур терпеливую нотку в голосе, произнесла Дилэни, – но она не воплощение богини войны. Она хороша, спору нет, но я никогда не понимала, почему репортеры – и у них, и у нас – так на ней зациклились. В конце концов, настоящим крупным сражением она никогда не командовала, даже у звезды Ельцина. Я хочу сказать, сравните её реальные достижения на поле боя с тем, что сотворил с нами Белая Гавань, а о нем в прессе шумят куда меньше, чем о ней!

– Я никогда не называл её «богиней войны», – поправил Турвиль и с усмешкой добавил: – С другой стороны, это не самое плохое определение. И я знаю, что она не непобедима, хотя в тот единственный раз, когда мы действительно сумели её побить, мы, скажем так, располагали некоторым численным превосходством.

Дилэни поняла, что краснеет: именно Лестер Турвиль был тем единственным хевенитским адмиралом, которому удалось нанести поражение Хонор Харрингтон.

– Суть в том, – продолжил Турвиль более серьезным тоном, – что она, весьма возможно, лучший, или, в крайнем случае, один из двух-трех лучших тактиков флота манти. У нас никто и близко не способен справиться с ней в равном бою. Между нами говоря, судя по тому, что я слышал от адмирала Тейсмана, он, по-видимому, мог разбить её у звезды Ельцина, после провала операции «Магнит». Но даже если бы он уничтожил всю её группировку, для неё это все равно была бы стратегическая победа. А проявить себя в «настоящем крупном сражении» у неё просто ещё не было случая, и это, по правде сказать, тоже вызывает у меня беспокойство. Я не хочу оказаться первой её победой такого уровня. Ну а почему на ней «зацикливаются» газетчики – по моему мнению, причина в том, что она умудряется всегда выбираться из неблагоприятных обстоятельств. И потом, она чертовски привлекательна внешне, это тоже важно. Но самое главное, думаю, в том, что даже журналисты в ней что-то чувствуют. Нечто такое, что по-настоящему можно понять, только встретившись с ней лично… если вообще можно понять.

Дилэни взглянула на него вопросительно, и он пожал плечами.

– У неё есть стиль, Молли, – просто сказал он.

– Стиль, сэр?

– Стиль, – повторил Турвиль и снова пожал плечами. – Возможно, я неисправимый романтик, но мне всегда казалось, что есть офицеры, в которых есть нечто сверх обязательной программы. Иногда это просто харизма, но обычно – сочетание харизмы и чего-то ещё. В известном смысле это было присуще Эстер МакКвин. Все знали, что она запредельно честолюбива, и все, кто не работал с ней бок о бок, ей не доверяли, но, я думаю, каждый офицер, когда-либо служивший непосредственно под её началом, пошел бы за ней куда угодно… во всяком случае до тех пор, пока от неё не отвернется удача. МакКвин могла убедить вас в том, что она может сделать всё – и что вы хотите ей в этом помочь. А вот Харрингтон… Харрингтон заставляет вас почувствовать, что это вы способны сделать всё, потому что она в это верит… а затем помогает вам добиться успеха вместе с ней. МакКвин убеждала людей следовать за ней; Харрингтон просто идет вперёд, а люди следуют за ней сами.

– Вы восхищаетесь ею, сэр?

Это было скорее утверждение, чем вопрос, и Турвиль кивнул.

– Да, – сказал он. – Честно признаюсь, это так. Из всех наших офицеров по таланту вести за собой людей и добиваться от них наибольшей отдачи ближе всех к ней адмирал Тейсман. И как тактик, он ей, пожалуй, не уступает. Но при всем моем глубочайшем к нему уважении и восхищении, я все же считаю, что в чем-то она его превосходит. Стиль. Не могу подобрать другого слова. Кроме того, она обладает даром оказываться в нужное время в нужном месте – или не в том месте и совершенно некстати, если судить с нашей точки зрения. Как вы только что заметили, большинство выигранных ею сражений были невеликого масштаба в сравнении с наступлением, которое провел Белая Гавань непосредственно перед заключением перемирия. Но последствия всех её побед несоизмеримо значительнее их масштаба. И это во многом объясняет её репутацию. Если хотите, ей везло – хотя это как раз тот случай, когда человек делает свою удачу сам. Вот почему мне кажется, что, невзирая на все мои тревоги и сомнения, решение послать нас сюда было правильным.