Контакты особого рода - Василий Головачёв

— Хорошо дерешься, — буркнул француз, пряча газовый пистолет. — Берись, перетащим в тень. Откуда он тебя знает?

— Он слишком много говорит, — вместо ответа сказал Кемпер, рассматривая сбитые в кровь костяшки пальцев. — И, по-моему, у него бетонная челюсть. Добавьте ему порцию газа.

Ежесекундно ожидая окрика, они перетащили тела в тень и вошли в кабину управления. Три оператора в немом изумлении воззрились на них.

— Проверка режима, — лязгнул голосом Фосс, показывая издали свой допуск «АА» с золотым обрезом. — С каким интервалом вы со штабом выходите на связь?

— Два часа, — дернулся ефрейтор с наушниками на голове.

— Когда следующий доклад?

— Через десять минут.

— Докладывайте.

— Но…

— У меня еще много дел, в том числе технический контроль. Связь, быстро! Все нормально?

Ефрейтор молча повиновался.

— Вот и хорошо, ребята, — сухо улыбнулся капитан, когда короткий, в пять слов, доклад был передан оператору штаба Киллера. — А теперь поспите пару часов.

Дежурные не успели ни испугаться, ни сообразить, в чем дело: Леко стрелял из газового пистолета быстро и точно.

К вертолету добрались без помех и через десять минут были в лагере. Кемпер с благодарностью пожал руку Фоссу и французу, после чего капитан отбыл в свое подразделение, а Леко присоединился к «группе риска».

С летчиками договориться было легче. С двенадцати и до двух ночи в барражировании над районом Коннорс-Рив участвовал экипаж майора Берринджера, который только с виду был солдафоном, недалеким и косноязычным, на самом же деле майор славился отзывчивостью и юмором и подчиненных уважал. Кемпера он понял сразу.

— Не надо меня долго агитировать, сынок, — заявил он, залезая в кабину своего двухвинтового «Кейюса». — У меня сын — специалист по изучению УФО, и я кое-что смыслю в пришельцах, винт им в глотку! Мне давно хотелось насолить этому выскочке Киллеру, вот и представился случай. Помоги тебе господь, сынок!

Без четверти двенадцать Кемпер в сопровождении Хойла и Кеннета, одетых в «силзы», как и он сам, двинулись на вездеходе охраны к ущелью Коннорс-Рив. Они уже знали, что Алиссон добрался до суперзавра благополучно и ухитрился-таки заставить Тихоню идти в нужном направлении.

Ему удалось это с третьей попытки.

Сначала Алиссон решил просто представить плато с горным кряжем Коннорс-Пик и прорезающее горный массив ущелье Коннорс-Рив, помня, что в прошлые разы суперзавр реагировал на такие внушения тем, что перемещался в нужное место. Однако Тихоня не понял: Алиссон вновь пережил ощущения жаркого удушья, падения в глубокую пропасть, вытягивания головы из шеи, — ощущения, сопутствующие мгновенному перемещению в пространстве, и… очнулся там же, в пустыне, ночью! Вероятно, Тихоня не нашел в своей памяти место, соответствующее представлениям Алиссона, и вернулся обратно, не выходя из подпространства в космос.

Норман осознал, что произошло, и испугался. До спазма в желудке! Он вдруг представил, что скользит с Тихоней по цепочке миров и возвращается двое суток спустя… Уфф! Полный провал!..

Алиссон включил охлаждение комбинезона, пока не высох пот на лбу и под мышками. Подумал: не переоценил ли я свои силы? Что теперь? О чем думать? Что представлять?..

Посидев пару минут, он снова собрался с духом и попытался представить биурса, лежащего неподвижно на дне ущелья. И снова Тихоня его не понял, хотя и не стал прыгать в космос. Суперзавр только повернул голову к человеку, и вид у него был потерянный и сомневающийся. Впрочем, Алиссону просто хотелось верить, что это так. И тут его осенило.

Даже не проанализировав идею, он представил ноги суперзавра и заставил их двигаться. И Тихоня наконец сообразил, что от него требуется. Помедлив, он оторвал брюхо от скал, сделал шаг, оглянулся на всадника. Алиссон с чувством стукнул дракона по пластинам шеи и еще раз вызвал в памяти образ ползущего суперзавра. Тихоня с грохотом двинулся вперед.

Первое время он шел в сторону от Коннорс-Рив, но Алиссон дважды останавливал его, — делал это он все смелей и смелей, — корректируя направление, и наконец они поползли точно к ущелью, озаряемые только светом звезд.

Прожекторы лагеря включились только раз — наблюдатели услышали тяжелую поступь суперзавра, — но, пошарив по скалам, погасли. Управлял ими военный техник, входивший в «группу риска», и поднимать тревогу он, естественно, не стал.

Десять километров до ущелья дракон прошагал за десять минут, а у входа в каньон его уже ждали Кемпер, Леко, Хойл и Кеннет. Алиссон приказал Тихоне пересадить их в седло, обнялся с летчиком.

— Все в порядке?

— Стоило бы сомневаться. Знаешь, кого я встретил? — Кемпер засмеялся. — Того ублюдка, который не пускал нас к Джайлсу. Помнишь? Этот «пес войны» снова оказался на пути, хотел…

— Потом будете делиться впечатлениями, — перебил летчика Кеннет. — Самое трудное впереди. Двигаем к биурсу, пока нас не накрыли ракетным залпом.

Тихоня снова зашагал вперед с грацией шестиногого бегемота, увеличенного в пятьдесят раз.

Тревога в лагере началась, когда суперзавр с погонщиками преодолел плотину из обломков скал, перегородившую ущелье, и заглянул в каменный мешок, на дне которого сидел на корточках биурс.

Пружина ситуации сжалась до предела.

Джайлс вернулся из штаба в свою палатку злой и возбужденный. Разговор с помощником президента не получился, «кусок мыла» не перечил сенатору, но и не соглашался с его точкой зрения, снова пообещав поговорить с президентом. Вряд ли стоило взывать к гуманизму и человечности этого чиновника, добившегося власти благодаря невероятно гибкому уму и умению вовремя поддержать нужную кандидатуру.

— Скользкая тварь! — сквозь зубы произнес Джайлс, бросая куртку на походную постель, гаркнул: — Сэм!

В палатку вошел адъютант, он же личный охранник сенатора, Сэмюэль Старджон.

— Подъем в шесть утра, завтра убываем в Тонопу.

— К вам гость, сэр. Пригласить?

— Кому там не спится? Уже полдвенадцатого ночи!

— Говорит, у него важное сообщение. Назвался зоологом, доктором наук Зальцманом.

Джайлс плюхнулся в кресло, едва не сломав его.

— Стакан глинтвейна, тосты… Зови, черт с ним!

В палатку робко протиснулся громадный мужчина, не то чтобы толстый, но пухлый, с какой-то болезненной рыхлостью. Желеобразный, пришло на ум сравнение. Квадратное, с отвисшими щеками, такое же рыхлое, как и тело, бледное лицо окаймляли бакенбарды и редкая бородка. Но глаза зоолога блестели остро и хитро.

Опасный парень, подумал Джайлс.