Сборник "Лучшее". Компиляция. Книги 1-9 - Казанцев Александр Петрович

Дядя Эд, перед тем как навеки уйти под землю, приехал проститься с Лондоном, Англией, воздухом, туманом, дождем, небом, ветром, лесом, лугами… Дядя Эд приехал проститься вот с этими окружающими его людьми, большинство из которых должны…

Молодой человек продолжал, обращаясь к мистеру Вильямсу:

— Верных пять лет, сэр! А дышать мне осталось только несколько месяцев. Как же и когда я могу заработать достаточно денег на акцию? Как я смогу заработать?

Рядом с Вильямсом, касаясь плечом его локтя, шла худенькая девочка лет одиннадцати. У нее были большие заплаканные глаза. Она молчала и только изредка поглядывала вокруг испуганно, непонимающе.

Соседние ряды стали сильно нажимать. Дядя Эд костлявым плечом отодвинул от девочки двух забывших все на свете джентльменов.

— Правительство должно заботиться о нас, — говорил упирающийся старичок, — оно должно обеспечить нам пищу и воздух, иначе оно слетит! Да-да! Иначе оно слетит, сэр!

— Сэр, — обратилась к старику идущая впереди девушка с красивыми, тоже заплаканными глазами, — неужели я должна умереть? Скажите, что я сделала? Что я сделала?

— Не плачьте, леди! Не плачьте! Мы уже давно научились требовать мира и жизни. Правительство снова вынуждено будет подать в отставку!

Дядя Эд слышал, как разговаривала шедшая сзади него пара.

— Молли, мы так и не успели пожениться!

— Да-да, нам осталось купить только один сервант для нашей обстановки… Боже, только один сервант!.. Мы могли быть счастливыми!

— Молли, неужели мы не успеем пожениться?

— Может быть, мы не будем ждать серванта?

— Нет, мы продадим… мы продадим все, чтобы купить акцию хотя бы только для вас, Молли!

— Нет-нет, Сэм, это невозможно! Только вместе!

— Нет, Молли, я умоляю вас…

— Ах, нет, Сэм! Теперь никто не купит нашей обстановки. Нам никогда не достать денег!

— Не плачьте, леди! Мы идем предъявить свои требования. Правительство выполнит наши условия или вынуждено будет подать в отставку. Я уверяю вас, леди!

В толпе застряло несколько автомобилей. В одном из них сидели поджарая леди в мехах и тучный джентльмен. Автомобиль остановился против движения, и толпа обтекала его.

Женщина с плачущей девочкой на руках едва не упала, споткнувшись о колесо. Увидев это, двое рабочих, которые несли транспарант с надписью: «Потребуем воздуха, как мы требовали мира», открыли дверцу лимузина и попросили пассажиров выйти.

Докеры предложили женщине с ребенком сесть в автомобиль, а шофера заставили тихо двигаться задним ходом вместе с толпой.

Леди в мехах и толстый джентльмен не смогли протискаться на тротуар и, повинуясь общему движению, пошли следом за своим автомобилем.

На крышу автомобиля забрался какой-то коротконогий человек с лоснящимся лицом и стал кричать:

— Господь бог карает вас за грехи, дети! Молитесь и посещайте молельню сестер и братьев «Святого приличия»! Молитесь, и господь бог пошлет вам с неба воздух!

Сзади коротенького человека оказался какой-то джентльмен в котелке. Он довольно бесцеремонно отодвинул проповедника в сторону. Когда он говорил, у него топорщились маленькие усики:

— Протест! Протест! Леди и джентльмены! Мы потребуем у правительства, чтобы оно скупило для англичан, и только для англичан, все акции спасения! Англия достаточно богата для этого!

Проповедник исчез с крыши автомобиля. Вместо него появился внушительный джентльмен с седыми усами. Своим густым басом он совсем заглушил крикливый голос соседа:

— Мы будем требовать оккупации Гренландии! Британия должна завладеть Рейлихской пещерой! В ней можно спасти половину Англии!

Дядя Эд подсадил на подножку «роллс-ройса» девочку с испуганными глазами, а сам шел рядом.

На своеобразной движущейся трибуне было теперь четыре человека. Все они кричали так, что ничего нельзя было разобрать.

— Я не хочу задыхаться! Я хочу жить! Я не могу существовать без воздуха! — кричал блеклый человек в мягкой шляпе. — Должно же правительство считаться с тем, что я не могу существовать без воздуха! Я всю жизнь дышал!

— Скажите, сэр, — высунулась из автомобиля изможденная женщина, — я могу купить эту ужасную акцию для своего ребенка? Хотя бы… хотя бы ценой жизни… Ведь она так мало жила! Я уверяю вас, сэр, она такая маленькая…

Дядя Эд с удовольствием пустил бы какое-нибудь морское проклятье, но это был первый случай с мистером Вильямсом, когда ничто подходящее не пришло на язык.

— Неужели должны спастись только богачи? — спросил один из докеров.

— Мне кажется, что справедливее было бы бросить жребий, — ответил другой.

— Во всяком случае, — визгливо закричал идущий рядом старичок, — этим должно заняться правительство! Ему мы вверяем, джентльмены, заботы о нашей бренной жизни в тягчайшую минуту существования нашей страны. Ему, правительству, джентльмены!

С минуты на минуту в Вестминстерском дворце должно было начаться экстренное и чрезвычайное заседание парламента.

Пристав палаты, носитель черного железа, почти бегом совершал трехвековую традицию обхода вестминегерских подвалов. Триста лет назад здесь был раскрыт пороховой заговор Гай-Фокса, хотевшего взорвать парламент во время торжественного заседания.

Теперь в каждом подвале фотоэлектрические автоматы включали свет при одном лишь приближении людей, но люди эти все равно держали в руках незажженные фонари.

Сегодня палата общин и палата лордов заседали совместно.

Одетый в старинный черный костюм и башмаки с чулками, спикер, председатель палаты, нервничал. Он ждал донесения, что традиционный обход завершен, а без этого он не имел права начать заседание. Не один раз соскакивал он с окруженного решеткой кресла и вертел во все стороны напудренным париком.

Но спикера беспокоило еще больше отсутствие первого лорда казначейства — иначе говоря, премьер-министра — и других членов кабинета. Неужели кабинет министров все еще заседает в доме премьера на Даунинг-стрит?

Депутаты против обыкновения были на местах. Лидер оппозиции уже сидел на своем месте против «скамьи казначейства» и всем своим видом выказывал негодование по поводу столь пренебрежительного отношения правящего кабинета к чрезвычайному заседанию парламента, а значит, и к древнейшей в мире демократии.

Напряжение увеличилось еще больше, когда пришло сообщение о продвигающейся к Трафальгарской площади демонстрации.

Напрасно ждал спикер. И пудра осыпалась с его парика. Это был, может быть, единственный случай во всей истории существования старейшего в мире парламента, когда на заседание его не пожелал явиться ни один член кабинета.

Та часть процессии, с которой шел дядя Эд, не могла пройти к Трафальгарской площади прямым путем, а повернула к Сити, чтобы через давно исчезнувшие ворота старинной и узкой улицы Стрэнд проникнуть на площадь. Демонстрация, как снежный обвал, увлекала все на своем пути.

Улица Стрэнд — улица юристов. К моменту приближения демонстрации все они выскочили на улицу из залов заседаний в своих официальных костюмах, в коих вершили дела. В человеческой лавине замелькали напудренные парики, черные мантии и тоги. Но у всех этих пламенных барристеров, крючкотворных клерков, деловитых атторнеев и солиситоров высокочтимых их лордств судей, — у всех этих людей, несмотря на их нелепые костюмы, были такие же испуганные глаза и опущенные головы, и они также хотели дышать самым обыкновенным английским воздухом, ибо у них тоже не было денег для приобретения акций спасения.

Процессия достигла Трафальгарской площади. Восемь людских потоков вливались в нее с разных сторон, над головами людей колыхались откуда-то появившиеся плакаты: «Воздуха!», «Воздуха англичанам!», «Мы сумели спасти людей от войны, мы сумеем спасти их от удушья!», «Снизить цены на акции спасения!», «Мир и жизнь!», «Требуем рассрочки на акции!», «Мы хотим дышать!», «Люди, объединяйтесь во имя жизни!»

Трафальгарская площадь, несмотря на ее огромную величину, не смогла вместить всех собравшихся. Толпы народа щупальцами протянулись по всем прилегающим улицам.