Столетняя война. Том V. Триумф и иллюзия - Джонатан Сампшен

лесом. "Леса пришли во Францию вместе с англичанами", — так говорили крестьяне Сентонжа[1078]. В таких регионах, как Иль-де-Франс и Бовези, за которые велись длительные бои, возделываемые земли отступили на островки безопасности вокруг обнесенных стенами городов и замков. Леса, отступавшие в течение двух столетий до начала войн, перешли в контрнаступление, чтобы заполнить пустоту, оставленную заброшенными фермами и хуторами. В эпоху отсутствия центральных реестров и кадастров, те, кто переехал в другие регионы, вернулись, обнаружив, что прежние ориентиры исчезли, а границы их земель скрыты деревьями и кустарником. Дороги и тропинки заросли кустарником. Возвращение земли в оборот было тяжелой и трудоемкой работой. Деревья и кустарники приходилось вырубать, а корни выкорчевывать путем тяжелой перекопки и вспашки, как правило, деревянными орудиями труда. На восстановление жизнеспособных хозяйств уходили десятилетия.

В годы, последовавшие за Турским перемирием и подавлением живодеров, основным двигателем экономического подъема стал резкий рост рождаемости, сопровождавшийся снижением детской смертности и мощным приливом внутренней миграции в более плодородные районы отгремевших боев, где опустевшая местность создавала возможности для безработных и безземельных. Это движение поощрялось крупными землевладельцами, которые отказывались от своих сеньориальных прав и снижали арендную плату, чтобы привлечь поселенцев. Новые вспышки гражданской войны и эпидемии болезней почти не повлияли на тенденцию к росту.

Мы можем проследить этот процесс в миниатюре на примере Сепо, небольшой деревни в Гатине, старые жители которой дали показания в ходе расследования, проведенного в 1494 г. кафедральным капитулом Санса. Когда-то Сепо была процветающей деревней. В начале XV века жители деревни обрабатывали земли площадью около 4.000 арпентов (около 5.000 акров или 2.000 га). Кроме того, они содержали три кузницы, в которых использовали железную руду, добываемую открытым способом. Проблемы начались во время гражданских войн, последовавших за убийством Людовика Орлеанского в 1407 г., когда за этот регион жестоко боролись арманьяки и бургиньоны. Окончательно деревня была покинута около 1427 г., когда она стала непригодной для жизни в результате оккупации Монтаржи Франсуа де Сурьеном. Англичане покинули Монтаржи в 1438 г., но на смену им пришли бродячие банды живодеров, которые оказались еще хуже. Большинство жителей бежали в лес, где питались дикими фруктами и охотились на животных, а затем бесследно исчезли. Некоторые укрылись в Жуаньи и других обнесенных стенами местах района. Через несколько лет среди домов выросли деревья, обрушился неф церкви, поля заросли кустарником и покрылись болотами. Восстановление Сепо началось в 1450 г., когда один из коренных жителей вернулся с семьей из Жуаньи, а еще две семьи приехали из других регионов Франции. Четвертая семья присоединилась к ним в 1453 году. Они расчистили около двадцати-тридцати арпанов (25–37 акров или 10–15 га). В 1454 г. в Сепо был назначен приходской священник, который жил на благотворительные средства поселенцев и ночевал в церковной башне. Некоторые из новых поселенцев отказались от тяжелой борьбы и уехали, но к 1460-м годам в Сепо насчитывалось уже двенадцать семей. Переломный момент в судьбе деревни наступил, когда владения купил Жан де Сурьен, племянник Франсуа, обосновавшийся в Бургундии. Он привлек поселенцев для осушения болот и вырубки лесов в обмен на земельные наделы. Население стало быстро расти. Лишь несколько семей были коренными жителями Сепо или его окрестностей. Большинство же были переселенцами, в основном из Бургундии и Ниверне, Лимузена, Турени, Анжу и Бретани. К концу века большая часть старых посевных площадей была восстановлена. Но на это потребовалось пятьдесят лет[1079].

Города служили катализатором восстановления сельской местности. Стены уберегли их от самых тяжелых последствий войны. Как правило, они заселялись первыми и предоставляли капитал, местные и оптовые рынки, рабочую силу. Наиболее ярким примером является Париж. В середине века город пережил стремительный экономический подъем. Важным моментом стало открытие в 1440 году ворот, которые в течение десяти лет были замурованы. Другим важным моментом стало отвоевание Понтуаза у англичан в сентябре 1441 года. В Париж стали возвращаться юристы, чиновники, купцы, ремесленники и преподаватели Университета. По оценкам специалистов, в течение последующих шестидесяти лет население Парижа удвоилось и в конечном итоге превысило уровень "золотого века" города, наступившего около 1400 года. В 1450–1460-е годы оборот ярмарок Лендит и Сен-Жермен вырос более чем в три раза, поскольку город восстановил свое региональное и национальное значение. Стоимость земли была, пожалуй, самым показательным экономическим индикатором. Лавки на мосту Менял, более половины которых в 1440 г. пустовало, начали заполняться товарами. За десятилетие после Турского перемирия арендная плата выросла в пять раз. Пустыри между улицами заполнялись за счет восстановления заброшенных и разрушенных домов.

Парижский бум ускорил восстановление одного из самых пострадавших от войны регионов страны — Иль-де-Франс. Главную роль в этом сыграли великие парижские церкви с их огромными земельными владениями и доступом к капиталу. Активное участие в строительстве принимали капитул собора Нотр-Дам, бенедиктинцы Сен-Дени и Сен-Жермен-де-Пре. Во второй половине века их усилия были поддержаны богатыми предпринимателями, имевшими средства для приобретения социального престижа, который обеспечивался владением и благоустройством земли. Еще в 1465 г. Филипп де Коммин, служивший в бургундской армии во время войны Лиги общественного блага, считал, что никогда не видел города, окруженного столь красивыми и плодородными землями. За исключением самых окраинных и сильно заросших лесом районов, опустевшие деревни были заселены, амбары и мельницы восстановлены, виноградники засажены. К 1500 г. лес и кустарник были вытеснены, а возделываемые земли вернулись к прежним масштабам. Тяга к Парижу распространилась далеко за пределы Иль-де-Франс, в Шампань, Бургундию и Босе, которые к 1500 г. в значительной степени восстановили процветание прошлого столетия[1080].

По своим размерам Париж был уникален, но динамика его экспансии отнюдь не была исключительной. Лион, который с 1417 г. находился в центре зоны военных действий, пережил впечатляющий экономический подъем в течение полувека после окончания войн. Торговые пути между Италией и Нидерландами, которые во время войн сместились на восток в долину Рейна, вернулись к старым маршрутам по Роне и Соне. Четыре ежегодные лионские ярмарки вернули городу утраченную деловую активность. Население города, сократившееся за годы войн примерно на треть, к концу века восстановилось. Подъем Лиона открыл новые рынки сбыта для близлежащих регионов, занимавшихся в основном выращиванием зерновых. Сельское население быстро росло и местность покрылась новыми домами, амбарами и мельницами[1081].

Руан пережил аналогичный ренессанс. В 1430–1440-х годах город потерял значительную часть своего населения. Отрыв от естественных рынков сбыта, расположенных на севере и востоке, сильно ударил по жителям. После 1449 года, когда город оказался под одним управлением с Парижем, и смог вернуться к своей традиционной функции перевалочного пункта, через который из всей западной Франции и бассейнов рек Сены, Марны и Йонны, доставлялись зерно и вино, а также рыба, соль и сырая шерсть, привезенные морем. Уже