Чувство вины - Энн Мэтер

— Разожгите, если хотите, — ответил Джейк, и Лаура, неохотно покинув безопасное убежище, каковым представлялось ей кресло, взяла спички и присела у камина на корточки.

Огонь занялся быстро, язычки его побежали вверх по сухой растопке. Все отняло совсем немного времени, по истечении которого Лаура встала, положила коробок на каминную полку и вернулась в кресло.

Молчание, обнаружила она, может быть оглушительным. Оно простиралось между ними, будто зияющая бездна, и хоть Лауре было что сказать, обнаружилось, что произнести первое слово необычайно трудно.

Однако в конце концов, отыскав хоть малую, но поддержку в потрескивании горящего дерева, она спросила:

— Как… э-э… ваша рана? Надеюсь, она теперь меньше болит?

Запрокинутая голова Джейка покоилась на полосатой ткани подушек. Казалось, он чувствует себя вполне непринужденно — развалился в ее кресле, вытянул ноги к огню, давая отдых неподвижному телу. Но в глазах — никакого покоя, и, когда он поднял их на Лауру, она съежилась под их презрительным взглядом.

— А вас это действительно заботит? — отозвался он, чуть шевельнув ладонью, вяло свисавшей с подлокотника кресла, как бы отталкивая ею Лауру.

— Разумеется, — сказала она, с трудом сохраняя бесстрастный тон. — Я потратила немало усилий, чтобы привести ее в порядок. По крайней мере кровь, по-видимому, больше не идет.

Губы Джейка сжались.

— Нет, — сказал он. — Во всяком случае, зримо.

И с еще более безжизненной интонацией добавил: — Простите. Вы мне очень… помогли и были очень добры. Я вам чрезвычайно признателен, хоть и стараюсь этого не показать.

Лаура проглотила застрявший в горле комок.

— Ну и хорошо, — пробормотала она, не находя в себе готовности к обсуждению смысла последних слов Джейка. — Я все же думаю, что, вернувшись в Лондон, вам стоит показаться врачу. В рану могла попасть инфекция, понадобится сделать кое-какие уколы, чтобы избежать возможных осложнений.

— Я знаю, — Джейк склонил голову. — Спасибо за совет.

Лаура вздохнула. Она прекрасно понимала, что ее совету Джейк не последует, но ничего больше сделать не могла. От пришедшей ей в голову мысли сделать ему перевязку она внутренне отшатнулась. Она не сможет. Не сможет снова прикасаться к нему, уже зная, какие ощущения оставит его кожа в ее дрожащих ладонях. Она вправе сколько угодно повторять себе, что он ей омерзителен, что его поведете — чуть раньше, этим же вечером — унизило и оскорбило ее, что любая пребывающая в здравом рассудке женщина прямо тогда бы и вышвырнула его из дому. Но всерьез представить, как она удаляет повязку с его живота, вообразить, как она очищает рану и вновь наматывает бинты, значило надсмеяться над собственным негодованием. Вовсе не отвращение удерживало ее от исполнения христианского долга, но понимание того, что она не может себе доверять.

Вновь ненадолго повисло молчание, затем, желая отогнать предательские мысли, Лаура спросила:

— Вы собираетесь завтра вернуться в Лондон? Совершенно невинный вопрос, сказала она себе, когда Джейк опять поднял на нее темный, насмешливый взгляд. Да, невольно признала она, полуприкрытые глаза сообщают такому лицу, как у него, некую грубую мужскую красоту. Он не имеет права та смотреть на нее, возмущенно решила она. Можно подумать, будто это она, а не он вторгается в чужую жизнь.

— Возможно, — в конце концов ответил Джейк. — Это зависит от разных обстоятельств.

— Одно из которых, я полагаю, составляет при чину вашего приезда на север, — светским тоном произнесла Лаура, надеясь, что ей наконец удастся узнать, как он здесь оказался. Если она сумеет удерживать разговор на этом уровне, ее, быть может, покинет ощущение, что она находится на грани срыва.

— Можно сказать и так, — признал Джейк, подливая себе еще виски. Он поднял стакан. — Вы уверены, что не хотите составить мне компанию?

Лаура покачала головой. Собственно говоря, тепло, которым спиртное наполняет тело, пришлось бы ей сейчас как нельзя кстати, но нужно было сохранить голову ясной — ей еще предстояло вести машину. Ближайший приличный отель находится в восьми милях отсюда. А на узких дорогах ей понадобится все ее мастерство.

— Я… Джулия говорила, что ваша семья владеет фабриками, это так? — вежчиво поинтересовалась она. — Я полагаю, у вас имеются деловые контакты по всей Англии.

— Если вы имеете в виду, что я приехал на север для заключения какой-то сделки, то, должен сказать, сильнее ошибиться вы не могли, — заявил Джейк, закидывая ногу на ногу. — Жаль вас разочаровывать, но в этих местах у меня нет деловых контактов.

Лаура затаила дыхание.

— Нет?

Других слов она отыскать не смогла. Джейк покачал головой.

— Нет, — подтвердил он, опуская руку со стаканом на приподнятое колено. — Основные капиталы нашей семьи вложены в производство двигателей и виноделие. Однако, насколько мне известно, ни итальянские автомобильные фирмы, ни подконтрольные им предприятия в северную Англию пока не проникли. Что до вина… — он пожал плечами. — С торговлей им мы никак не связаны. Лаура прочистила горло.

— Понимаю.

— Правда? Не похоже, — рот Джейка вытянулся в ровную линию. — Почему вы не спросите напрямик, зачем я приехал? Вам же хочется это узнать, так ведь?

Лаура, избегая его темного взгляда, уставилась на пламя, лижущее стенки камина.

— Ваши дела меня ничуть не касаются, — резко ответила она, гадая, не зря ли она все же растопила камин. Ей показалось, что в гостиной вдруг стало жарко, и она нервной рукой провела по широкому вороту платья.

— А вот тут вы ошибаетесь, — негромко сказал Джейк, и Лаура еле сдержалась, чтобы не сорваться с места. Инстинкт твердил ей, что нужно спасаться бегством, пока она еще имеет возможность уклониться от новой стычки. Что бы Джейк ни намеревался сказать, ей не хотелось этого слышать.

— Вы говорили, что занимаетесь фехтованием, — поспешно сказала она, прижимая ладони к коленям. — Как… как интересно! Вы… вы профессионал?

— Какое там, — голос Джейка звучал хрипло. — К вашему сведению, фехтованием я занимаюсь в Лондоне. В частном клубе. — Он замолчал, и Лаура увидела, что его пальцы, обнимающие стакан, напряглись. — Как правило, я довольно искусен, хотя, должен добавить, и не достигаю профессионального уровня. Однако в пятницу вечером я чувствовал, что мне все… как бы это помягче сказать… очертенело?

— Осто, — машинально поправила его Лаура и покраснела. — Осточертело, — негромко добавила она и, награжденная свирепым взглядом, пожалела, что вообще открыла рот. — Очень хорошо, — согласился он, — мне все, как вы выразились, осточертело. Впрочем, Лаура не питала сомнений, что он предпочел бы воспользоваться словечком покрепче. — Неделя выдалась не из лучших. Мне нужно было… развеяться.