Рыжий и Полосатый (СИ) - Белянин Андрей Олегович

– Поплачьте, мальчик мой… – мягко успокаивал ньюфаундленд. – Поплачьте… Какая душа! Какая чудная душа, господа…

Глава четвертая

Последний бой

Роберт и Лемох еще и еще раз оттягивали линейку. На третьем улетевшем вдаль черте Полын-Бурьянов задумался.

– Лезть по двое! И повнимательнее там.

Очередные пехотинцы оказались предусмотрительнее предыдущих, хлопок линейки прозвучал вхолостую. Теперь каждый из друзей имел перед собой взрослого серьезного противника. «Ррр-хо-хо!» – по отработанной же схеме Роберт вцепился в ухо ближайшего черта. Свой меч он отбросил в сторону, сочтя, что зубы надежнее. Второй черт кинулся на выручку товарищу и, поймав задние лапы Роберта, попытался оттащить его в сторону. Если вы помните историю с Лукасом, то понимаете, что это было очень непросто. Бедный Лемох подпрыгивал, как зайчик, молотил чертей кулачонками и сквозь слезы уговаривал пехотинцев отпустить Роберта.

– Пошел вон, трус! – прикрикнул на него один из нападавших.

– Я не трус! – вспыхнул от стыда Лемох. – Я – пацифист!

– Паци… кто? – захохотал черт.

– Фист! – первый раз в жизни Лемох зарычал. – Отпустите моего друга, или я за себя не отвечаю!

– Заткнись, фитюлька!

– Ах, так! – Племянник суперагента подхватил брошенный Грейсвандир и с размаху треснул ближайшего черта по колену.

Черт взвыл дурным голосом и свалился вниз. Роберт наконец выплюнул изжеванное ухо второго противника, и тот с позором бежал. Опьяненные победой, два друга проорали боевой клич и, к огромному удивлению чертей, сами бросились на врага! Роберт был похож на беснующуюся белую молнию, вертелся, как дрель, и кусал направо и налево. Лемох махал во все стороны огрызком синего карандаша и без устали вопил разные боевые кличи всех времен и народов: «Англия и Ланкастер!», «До зброи рыцежи!», «Сарынь на кичку!», «Но пассаран!», «Банзай!» и размашистое русское «Ура-а!».

Конечно, если бы черти не были так измотаны, двух юных сумасбродов скрутили бы в мгновение ока. Но армия Полын-Бурьянова действительно находилась в крайне подавленном состоянии. Поэтому Роберт и Лемох даже повоевали минуты три, пока их наконец не повязали.

Остатки пластилиновой армии, банка с фарфоровыми рыцарями и плененные Лемох с Робертом находились на кухне. Черти затащили всех на кухонный стол, вплотную примыкающий к газовой плите, и торжественно расселись вокруг. Один из амбалов притащил молоток для отбивных, другой зажег спичку и включил газ. Фарфоровые рыцари строили самые разные предположения, но истину знал только Сэм.

– Будет казнь. Интересно, с кого начнут?

Жлоб Полын-Бурьянов встал на спичечную коробку и, прокашлявшись, начал речь. Как всегда, Владыка был проникновенен и убедителен.

– О, мой великий народ! Мой бедный, но гордый, несчастный, но величественный, гонимый, но прекрасный народ! Мы победили! Нас втянули в грязную войну. Нас хотели ввергнуть в пучину рабства и бесчестия. Но мы сумели сплотиться и сказать свое твердое «нет!» всем проискам врага. Нам было трудно. Мы терпели боль и лишения, мы гибли ради высокой и светлой цели. Мы несли миру источник света, взаимопонимания и солидарности. За что на нас спустили стаю этих бешеных псов? За что погибли лучшие сыны нашего народа? (Даже самые усталые и избитые черти поднимали головы, внимая словам Владыки.) Дети мои! Мы победили! Мы не могли не победить, ибо будущее за нами, и все, кто не понимает этого, будут гнить на свалке истории! (Черти заулыбались – хоть какое-то утешение.) Но в наших рядах оказались те, кому с нами не по пути. Эти изменники предпочли пресмыкаться перед нашим классовым врагом! Кто же они? (Черти тихо заворчали.)

Мы знаем их! Бывший суперагент, облеченный нашим доверием, носящий наши награды, двуличный лицемер и коварный изменник! Его племянник – яблоко от яблони недалеко падает! Мы все любили этого малыша, заботились о нем, старались угостить, приласкать, приголубить… И что же? Он оказался таким же бесчестным предателем, как и его дядя! (Рев возмущенных чертей.) Какое наказание мы выберем для них? Только смерть! (Теперь черти радостно завывали.) Смерть изменникам, дегенератам и предателям!

Полын-Бурьянов сошел с коробки. Речь утомила Владыку.

– Да, пока не забыл. Сэм подождет, сначала казнить его племянника. Ну и щенка заодно. Пожалуй…

Под барабанную дробь, грозную и торжественную, двое амбалов вывели Роберта и Лемоха. Впрочем, «вывели» – не точное слово. Маленький фокстерьер был так укутан пластилином, что его пришлось нести, а чертенка пинками гнали впереди. Третий амбал надел красную маску и с угрожающим видом поигрывал кухонным молотком.

– Нет! – отчаянно взвыл Сэм, колотя кулаками по стенке прозрачной тюрьмы. – Что вы делаете, убийцы!

– Вы не посмеете их тронуть! Это же дети! – дружно зарычали рыцари.

И хотя закрытая банка глушила бурю негодования, Полын-Бурьянов невольно поежился, представив, что было бы, если б пленники вырвались на свободу. Впрочем, спустя мгновение он уже пришел в себя и, обратившись к юным героям, презрительно спросил:

– Ваше последнее слово и последнее желание?

– Ваше Величество, – тихо прорычал щенок, – если мне суждено погибнуть, я умру без стона и жалобы, ни на миг не опозорив благородных идеалов рыцарства! – Глаза Роберта вспыхнули зеленым огнем. – У победившего врага я ничего не прошу для себя! Но если в вас есть хоть капля жалости, то пощадите моего друга…

– Нет! – высокомерно оборвал Владыка. – Просьба отклоняется. Теперь ты.

– Я? Я только… – замялся Лемох. – Я, наверно, не знаю, что сказать… Но если у меня есть последнее желание, то я хотел бы… спеть!

– Спеть? – уточнил Полын-Бурьянов.

– Да! – решился Лемох. – Одну маленькую песню.

– Ну спой… – пожал плечами Владыка. – Шут с тобой! Не можем же мы отказать в таком безобидном пустяке.

Лемох откашлялся и влез на спичечную коробку. Тонким, но приятным голоском он затянул прекрасную балладу Лоуренса: «Копье и черного коня мне завещал отец…» Племянник суперагента отстукивал ритмы копытцем и очень старался. Уставшие черти блаженно прикрыли глаза и заслушались. Баллада была длинная и душевная. Многие слушатели вытирали слезы умиления. Когда Лемох окончил, раздались дружные аплодисменты. Чертенок вежливо раскланялся, шаркнул ножкой.

– Палач! Начинай, – приказал Полын-Бурьянов.

– А может, он еще споет? – неожиданно спросил палач.

У Владыки отвисла челюсть.

– Пусть споет! В последний раз! У него получается! Пусть еще споет! – дружно загомонили черти.

На этот раз Владыка решил не искушать любовь толпы.

– Да пожалуйста, пусть поет. Только покороче что-нибудь.

Черти радостно навострили уши. Лемох тайком подмигнул Роберту, и щенок понял, что его друг тянет время. Меж тем неожиданный концерт продолжался. Лемох спел лирическую песню об утерянной родине и вечных скитальцах. Потом очень грустную и романтическую о неразделенной любви черта к молодой ведьме, сбежавшей с херувимом. Потом шуточную песню про пьяниц. Потом…

В общем, он пел уже около часа. Жлоб Полын-Бурьянов затравленно и злобно зыркал по сторонам, но не решался прервать чертенка – войску нужна была разрядка. Черти улыбались, скорбели, рыдали, хохотали до упаду, награждая певца бурными аплодисментами. Наконец бедный Лемох устал. Владыка воспрянул духом и прикрикнул на палача. Вновь дробно грянули барабаны. Черти посуровели.

– С кого начнем? – шепотом спросил палач, приподнимая за шкирку Роберта и Лемоха.

– Ну даже не знаю… – задумался Владыка. – Давай, что ли, со щенка… Или нет? Наверно, все-таки с Лемоха, хотя… Ты чего? – тряхнул палача Жлоб Полын-Бурьянов.

Амбал, разинув рот, уставился куда-то вдаль. Владыка проследил за его взглядом и ахнул! В пятидесяти шагах от них, вздыбив шерсть и оскалив зубы, стоял грозный и неумолимый сэр Гауф! Жлоб Полын-Бурьянов завопил благим матом! В тон ему с тыла и с флангов раздались боевые кличи фарфоровых рыцарей. И сэр Флойд, сэр Клаус, сэр Лукас бросились в бой. Боже, какая началась суматоха! Черти сиганули в разные стороны. О сражении не было и речи. Бассет Лукас кинулся на палача и вырвал из его лап Роберта. Лемох выкрутился сам. Одноглазый сэр Флойд гонял остатки пехоты в поисках Владыки. Маленький, но сердитый сэр Клаус развлекался обрыванием хвостов, так как выше не мог допрыгнуть. Достойный сэр Гауф совершил самый большой подвиг. Разогнавшись как снаряд, он с чудовищной силой и безмерной отвагой треснул фарфоровым лбом в банку с пленниками. Осколки стекла брызнули в разные стороны! Бульдог упал без чувств, а пленники вырвались на свободу. Армия пластилиновых чертей перестала существовать…