Любовь решает всё сама - Мелина Харди

Джеймс насмешливо хмыкнул и бесшабашно закрутил Мелоди, двигаясь по периметру танцплощадки.

- Что заставляет вас верить в это, моя драгоценная леди?

Как у него получается, что медлительный, полный сексуальности голос способен выражать такую презрительную насмешку?

- Ум Сета открыт для новых идей, и твой отец готов прислушиваться к мнению других, - возразила Мелоди, слегка запыхавшись. - Ты же, наоборот, не умеешь объективно мыслить и слишком пристрастен, чтобы смотреть за пределы своих узколобых предубеждений. Более того...

- Мелоди. - Он теснее прижал ее к себе, когда пианист заиграл медленную, мечтательную мелодию, и начал мягко переубеждать. - Я смотрю гораздо дальше, чем ты можешь себе представить. Моя четко организованная жизнь разлетелась вдребезги, стоило мне приехать сюда и начать заботиться о человеке, которого я почти не знаю.

Джеймс прижал ее руку к своей груди, как раз к тому месту, где чувствовалось сильное, уверенное биение сердца. Его дыхание шевелило волосы у нее на макушке; другая его рука теперь крепче держала ее за талию, и прежнее мощное влечение, которое Мелоди так старалась подавить, вновь возродилось - с тем большей силой, что оно казалось обреченным.

- И я нахожу себя все больше втянутым в жизнь других людей, - продолжал Джеймс. - И возникают новые привязанности, которых я не ожидал и которых совершенно определенно - не желаю.

Ясно как день, что она и Джеймс - враги. Сомневаться не приходится. Единственная проблема: и у нее и у него телесная оболочка души не желала считаться с этим и упорно гнула свое. Все зная наперед и предвидя каждый следующий шаг, тело игнорировало все словеса и сливалось с телом другого в безграничном наслаждении, без всяких усилий скользя вместе по паркету танцевальной площадки.

Пальцы Джеймса, прежде покоившиеся у нее на затылке, передвинулись вниз, чтобы нажать на ребра; теперь ее груди всей своей тяжестью контактировали с твердой плотью грудной клетки Джеймса. Знает ли он, подумала Мелоди в каком-то тумане, что ее соски твердеют, ощущая его? Знал ли он, что нежное прикосновение его колена к ее бедру вызвало в ней жаркую волну трепета и беспомощное желание прижаться к нему еще тесней, что ее рука, лежащая на его затылке, блаженствует от блуждающего чувственного покалывания в ладони?

- Если ты пытаешься уломать меня, Джеймс, чтобы я отказалась от проекта, то, боюсь, ты очень сильно недооценил, к сожалению, мою решимость, - чуть не заикаясь, проговорила она.

- Я вообще, к сожалению, недооценил тебя. Несмотря на недостатки - а их, как я заметил, немало, - ты создание качественное, Мелоди.

Она тщетно пыталась загасить вспыхнувшие огоньки возмущения.

- О, пожалуйста, только не начинай все снова!

- Но я говорю сейчас не о твоем богатстве или происхождении. Я имею в виду достоинства человеческой доброты. Совершенно честно, многие из тех женщин, которых я знаю, сбежали бы куда глаза глядят после представления, устроенного Сетом с этим официантом.

А как много женщин ты знаешь? Мелоди так и подмывало спросить его.

- Он был самим собой, - сказала она. - За это никто не должен приносить извинения, Джеймс, сколько бы у него ни было денег в кармане. И даже вообще ни гроша.

Он отодвинулся от нее, чтобы посмотреть ей в глаза, словно надеялся, что при надлежащей бдительности выловит ложь, скрывающуюся в обличье правды. Набравшись отваги, Мелоди выдержала его взгляд.

- Наши салаты, а заодно и Сет, ждут нас, - внезапно сказал он, опять сокращая дистанцию между ними, что вызвало у Мелоди короткое содрогание. - И вообще танцевать оказалось не самой лучшей идеей. Еще минута этой приторной музыки и твоей близости, и я бы начал делать признания, которые. Боже Милосердный, завтра вызвали бы у меня только сожаления. - Она в сговоре с сатаной! Она падший ангел: ей известны все нужные слова, она знает точно, какую кнопку и когда надо нажать. А эти глаза - такие выразительные, полные неподкупной честности... о Господи! Не надо было погружаться в их предательскую глубину. - Предлагаю поесть и покончить с этим, - заявил Джеймс, подавляя чувство вины перед Сетом. Джеймс решил загладить ее и оправдаться перед стариком до своего отъезда. Они напоследок гульнут, как следует, без Мелоди, чья компания только отвлекает.

Но три недели, последовавшие за этим вечером, оказались трудными. Джеймсу потребовалась вся его немалая сила воли, чтобы держаться вдали от Мелоди. В течение дня еще можно было выдержать. Он занимал себя работой по дому, делая его более комфортабельным. Однако эти проклятые заседания комиссии - другое дело. Как он высидел на них, Джеймс только диву давался. Еще большей загадкой для него было, чем все это кончится Тем более что возникла опасность, что дело затянется до бесконечности и не даст никаких результатов.

- Не могли бы мы прекратить толочь воду в ступе и сдвинуть воз с мертвой точки? - взмолился Джеймс, обращаясь к полному составу комиссии, когда четвертое заседание подряд грозило выродиться в политические дебаты. - Каждому дураку ясно, что общественная совесть и сбалансированный бюджет плохо уживаются, и я устал слушать, как вы все оплакиваете этот факт.

- Вы можете в любой момент выйти из комиссии, - подсказала Мелоди с невинной улыбочкой, которая возмутила его, как никогда.

- Поверьте, - сообщил он ей в ответ, - я бы с удовольствием оставил вас на растерзание бюрократам, если бы это могло ускорить мой отъезд отсюда.

- Джеймс, - промурлыкала она, - благие намерения делу не помогут, но если все это становится невыносимой нагрузкой для вас, считайте, что ни у кого не будет к вам претензий.

Кто-то на другом конце стола осторожно произнес "Гм-гм!", напомнив Джеймсу, что к их дуэту прислушиваются. Придав себе более благожелательный вид, он ответил Мелоди улыбкой.

- Нет, спасибо. У меня это врожденное: не могу бросить начатое дело посередине. Это очень сильно напоминает дезертирство. Но, может быть, если бы мы сосредоточились на поиске решений, не углубляясь в проблемы особенно...

Наконец-то он нажал правильную кнопку. Уже на следующее заседание Мелоди представила комиссии прекрасный план. Он позволял преодолеть препятствия, которые, как уже давно заключил Джеймс, могут на веки вечные приковать его к Порт-Армстронгу.

Это произошло в середине марта на исходе солнечного дня, когда с первыми весенними лучами по всему городу на лужайках высыпали бледно-желтые нарциссы. Накануне Джеймс с ужасом думал, что прошло уже более двух месяцев, как он вернулся в этот город. Не приходится удивляться, что временами у него возникало чувство, будто он почти дома!

На заседании выступила Мелоди. Сидя на противоположном конце стола, она бросила Джеймсу вызов своими огромными прекрасными глазами: пусть попробует оспорить правильность ее предложения.

- Некоторые из нас, - заявила Мелоди, - упорно не приемлют как недостойную так называемую принудительную благотворительность по отношению к людям, которые не объявили публично, что им нужна помощь. Есть другие члены комиссии - к ним отношусь и я, - кто считает: нельзя ждать, чтобы люди дошли до отчаяния. Это не менее бессмысленно и унижает их. В дополнение ко всему обе стороны озабочены возможными расходами, которыми грозит проект такого рода. Так вот, я пришла с предложением, которое устранит все сомнения.

Очень ясно, по-деловому, думал Джеймс. И очень профессионально. Браво, Мелоди! Вслушиваясь в ее точно рассчитанные и сформулированные соображения, вряд ли кто все же подозревает при этом, что у Мелоди огня и страсти хватило бы и на трех женщин. Никто также не думает о том, что под черным аккуратным костюмчиком и скромной белой шелковой блузкой скрывается нежное, благоухающее, как жасмин, тело, или о том, что у нее маленькие, совершенной формы груди и гладкая, как атлас, кожа на бедрах.

От воспоминаний на лбу у Джеймса выступила испарина. Про себя он источал проклятия. Его карандаш ткнулся в страничку блокнота, лежавшего перед ним. Там он изобразил кораблик под парусом, а на парусе - сердце. Теперь карандаш пронзил сердце, как стрелой. Проклятие! И еще раз проклятие! Почему никто не женился на ней раньше и не убрал ее подальше от него, избавив от соблазна?

И что сказали бы достойные представители городского общества, если бы узнали, что один из членов муниципальной комиссии совершенно обескуражен силой влечения, какое вызвала у него леди, восхищающая их блеском своего интеллекта?

Определенно, его обмазали бы смолой, вываляли в перьях и вынесли из города верхом на шесте!

- Совершенно правильно! - неожиданно прокаркал сидящий рядом с Джеймсом член комиссии, на миг заставив его подумать, не проговорился ли он вслух. Это единственный выход.

- Идеальное решение! - истошно завопила дама с плохо сидящими вставными челюстями. - Только болван может возражать против.

Сет, неизменно остававшийся главным союзником Мелоди во всем, кроме ее проекта, в знак одобрения стучал кулаком по столу.