Обернись моим счастьем (СИ) - Тур Тереза

Оборот… не удался. Он так и остался человеком.

Алекс

Когда меня посылали за артефактами, я и подумать не могла, что все это — для того, чтобы отослать меня из лаборатории и постараться вывести Ральфа из себя. Нет, папенькин друг, конечно, гений медицины, знаток врачебной артефакторики, и знакомство с ним — большая честь, но… Всему есть предел, в конце концов!

Безнадежный, горестный рык Ральфа. Звук, что вырвался у льва из глотки заставил оцепенеть, но как только наступила тишина я побежала обратно.

К нему.

— Что вы себе позволяете?! Вы?!

Я кричала на старого доктора, а по щекам почему-то катились слезы.

Друг отца посмотрел на меня, потер лоб и тихо проговорил:

— Всего лишь проверяю, может ваш … герцог обернуться или нет.

Пожилой мужчина произнес все это с тяжелым вздохом, ни к кому особо не обращаясь, потирая рукой блестящую лысину и все время поглядывая на меня. И взгляд этот был какой-то странный. Не то грустный, не то тревожный. Так на меня часто смотрел отец. Так часто смотрел на меня Морган. Иногда — Ари. И вдруг в груди начала подниматься волна раздражения. Да что там раздражения — гнева! Как же они все надоели со своей негласной опекой! В конце концов, могу я знать, что происходит и сама принимать решения или нет? Как артефакт им сделать так Алекс — помоги! Как что-то намечается так Алекс — исчезни! Я хотела уже что-то такое сказать доктору Моэру, но не стала. Я смотрела на льва.

Ральф стоял посреди лаборатории — сжимая кулаки, белый, как призрак. Световые голубоватые шары зависли над головой оборотня, словно хотели утешить. Поддержать…

— Но… — мой голос, тихий и писклявый, едва вырывался из сжатой болью груди. — Но господин Моэр…

— Оборотень показался странным, — доктор посмотрел мне в глаза. — Я решил проверить.

— Благодарю, — глухо отозвался герцог Арктур.

— Я такое уже наблюдал. Симптомы были похожи.

В голосе господина Моэра промелькнули нотки сочувствия, и от этого мне вдруг стало страшно. Так страшно, что захотелось спрятаться. Под стол. Взять с собой спиртовку, кусочек серебра и тянуть, тянуть серебряные нити; плести, плести из них тугую, плотную, густую паутину, а потом опутать ею льва с ног до головы.

Может…может быть тогда ему станет легче?

— И что теперь делать? — прошептала я.

— Пока — тянуть время. Не показываться на арену предков, — нахмурился доктор.

Лицо старика было серьезным. Озабоченным. Откуда он столько всего знает? Насколько я помню — доктор Моэр был нелюдим. Отец часто подтрунивал над его отшельническим образом жизни. Мол, настолько ненавидеть людей, при этом отдавая все свои силы на то, чтобы у них ничего не болело…

— Скажите, доктор Моэр, а… — в следующий момент я просто забыла, что хотела спросить, потому что оборотень развернулся и направился прочь.

— Постойте! Слышите? Да подождите же вы! — кинулась я за ним.

Зачем? Зачем я это делаю? Бегу со всех ног, хватая ртом воздух… Зачем? Почему? Почему сердце стучит, заходится от горя?

Я пыталась его догнать. Пыталась представить, что он чувствует в этот момент, когда жизнь рухнула?

— Алекс, стой! Это не… — слышится за спиной голос дворецкого.

Я знаю, Морган. Я знаю. Это не правильно — бежать за ним, это бесполезно сейчас что-то ему говорить, надо подождать, пусть он осознает, успокоится, придет в себя, сейчас слова бессмысленны, я сделаю только хуже…

Я знаю! Знаю, но я… НЕ МОГУ! Я просто не могу сейчас его оставить. Одного. С этим ужасом, страхом и болью. Слышите? Не могу!

Герцог уходил. Уходил все дальше, с прямой спиной и сжав кулаки, неся трость навесу.

— Герцог Арктур! По… Подожди. те…

Он остановился. Повернулся в мою сторону. Лицо оборотня не выражало ничего. Бледное. Застывшее. Как посмертная маска в музее.

— Алекс! — Морган, хрипло дыша, со всей силы оперся мне на плечо. — Алекс, — начал дворецкий, который все это время, видимо, бежал следом, — Алекс… Алекс, послушай! Сейчас не стоит. Понимаешь? Ты сделаешь только хуже. Ему надо успокоиться, придти в себя…

Я слушала дворецкого — слова доносились как будто из-под толстого, очень толстого, плотного слоя ваты. Кровь стучала в висках, а фигура герцога Арктура медленно таяла в толпе.

— Алекс! — я дернулась, словно от удара и скинула руку дворецкого с плеча.

— Алекс!

— Я сейчас вернусь, Морган.

— Ты слышала… слышал хоть слово из того, что я сказал?

— Да. И ты прав. Тысячу раз прав, Морган! Пожалуйста, подожди меня в лаборатории. Я скоро приду. Пожалуйста…

И я побежала вслед за львом, ловя в толпе широкую, могучую спину, стараясь не упустить из виду развевающуюся гриву золотых волос — он, наверное, забыл у нас цилиндр.

— Стойте! — закричала я.

Но оборотень не слышал. А может — делал вид, что не слышал…

Люди куда-то спешили, кэбмены зазывали клиентов — город суетился и гомонил, а для меня мир сосредоточился на спине уходящего оборотня, затянутой в черный сюртук.

— Стойте! Подождите!

Я бежала, петляя между прохожими, мне почему-то казалось очень важным догнать герцога именно сейчас! Догнать, развернуть к себе и сказать, что…

Герцог Арктур остановился внезапно. Слишком…неожиданно. Так неожиданно, что я бы не успела затормозить, даже если бы попыталась. В результате врезалась в спину, едва удержавшись на ногах.

— Ой!

— Вы что-то хотели, юный Марлоу?

Голос оборотня был спокоен и учтив. Только вот разворачиваться он не собирался. Но и я беседовать со спиной не желала, поэтому обошла мужчину и требовательно уставилась ему прямо в глаза.

Там был лед. Холодный, безжизненный лед.

— Послушайте, — решительно начала я. — Надо верить. Понимаете? Верить в лучшее. Не отчаиваться! Любую проблему можно решить. Значит, мы хорошенько подумаем и поймем, как нам все возвратить. И…

Глаза Ральфа по-прежнему оставались безжизненными, но губы все-таки растянулись в некоем подобии улыбки.

— Спасибо на добром слове, Алекс, но… Скажи, скольких оборотней, утративших способность к обороту, ты знаешь?

— Я… Только… Только Ари.

— Сколько лет прошло?

— Много, но… — я замотала головой, гоня прочь негативные мысли.

— Вот, собственно, и все, что нам надо об этом знать, — герцог продолжал улыбаться, и от этой его улыбки холод побежал по спине. — Прости, Алекс, у меня огромное количество дел. Много дел и мало времени. Очень, очень мало времени… Да. Мне пора, Алекс Марлоу.

— Почему вы говорите о том, что у вас мало времени, герцог Арктур? — спросила я, уже зная ответ.

— Рано или поздно, но мне придется выйти на арену предков. До этого я просто обязан найти и уничтожить тех, кто… Держите.

На трости, которую лев сжимал так, что казалось — вот-вот обрушит ее, если прежде не сломает, на чью-то голову, что-то щелкнуло. Открылось потайное отделение, и оборотень протянул мне булавку для галстука. Камень хищно блеснул алым. Как капелька крови…

— Это?… — не поверила я своим глазам.

— Да, Алекс. Тот самый Артефакт. То, что его величество отдал мне тем злосчастным утром, когда я ворвался в ваш дом.

— И вы, вот просто так, голыми руками?!

И чем только эти оборотни думают, честное слово! Держать опасный, неизвестный артефакт вот так, без специальных средств, даже зелья защитного не глотнув на всякий случай?

Драные, безмозглые кошки!

— Я же в перчатках, — почему-то улыбнулся герцог Арктур.

Я зарычала. Хотела рявкнуть: «Все равно — бестолочь!», но почему-то сдержалась. По всему выходило, что и сам король так делал. Мало ли, герцог сочтет мои слова за государственную измену. Этот может! У него семья Марлоу на особом счету…

— Держите, — лев сунул мне в руки артефакт.

— Спасибо, — выдохнула я.

Что еще тут скажешь?

Оборотень развернулся и зашагал прочь. Я хотела снова побежать следом, взять за руку, закричать: «Ральф, я сделаю все…»