Магический камень апостола Петра - Наталья Александрова

Чутье капитана Перченка не подводило, поскольку Алиса Канарская на допрос не явилась, следователь же Уткин этого даже не заметил, до того был увлечен новой версией и новым подозреваемым.

– Ладно, капитан, делай что хочешь! – отмахнулся от него следователь. – Но если ты найдешь на этой записи Лапникова – ты больше не будешь меня доставать своими вопросами?

– Не буду, – пообещал Перченок.

Виталий сидел в углу камеры, тупо уставившись в стену перед собой.

На этой стене были нацарапаны какие-то имена и даты – наверное, имена тех несчастных, которые сидели тут до него…

Он почувствовал, что при мысли об этих людях на него снова накатывает истерика, снова хочется кричать, биться головой о стену… но он вспомнил скучное лицо охранника, его тяжелые ботинки – и с трудом взял себя в руки.

– У тебя деньги есть? – раздался вдруг в тишине гнусавый голос его соседа по камере.

– Что? – Виталий вздрогнул и поднял глаза.

Его сосед – маленький лысый человечек с длинными волосатыми руками – стоял перед ним, перекатываясь с пятки на носок, и сверлил Виталия глазами.

– Нет… все отобрали при аресте…

– Это понятно, что отобрали, – фыркнул тот. – Я спрашиваю – есть ли у тебя деньги снаружи, на воле, и есть ли кому их передать.

– А что? – осведомился Виталий.

– А то, что если есть, я тебе все могу достать: еду любую, водку, кокс, колеса…

– Зачем мне здесь колеса? – переспросил Виталий. – У меня же нет машины!

– Ты что – тупой? – спросил сосед удивленно.

Виталий хотел возмутиться, но не успел: лязгнул замок, дверь открылась, в камеру заглянул охранник.

Виталий в ужасе сжался, ожидая новых ударов, но охранник посмотрел на него равнодушно и проговорил скучным голосом:

– Лапников – на выход! К тебе адвокат пришел!

– Адвокат? – переспросил Виталий удивленно. – Какой адвокат?

– Тебе лучше знать – какой!

Охранник надел на него наручники, Виталий вышел из камеры.

Они прошли по мрачным коридорам, выкрашенным грязно-зеленой масляной краской, по гремучим железным лестницам. Наконец его ввели в небольшую, ярко освещенную комнату. В этой комнате были стол и два привинченных к полу стула. На одном из этих стульев сидела молодая женщина в темном деловом костюме. Виталия посадили на другой стул, и охранник вышел.

Только теперь Виталий поднял глаза на женщину-адвоката и разглядел ее. Это была Лиза, помощница Елены Юрьевны.

Виталий хотел вскочить – но стальная цепочка не пустила его.

– Что… что вам нужно? – пролепетал он испуганно.

– Как – что? – насмешливо переспросила Лиза. – Я – ваш адвокат, я пришла, чтобы разъяснить вам, как следует себя вести, если вы хотите, чтобы наказание было минимальным…

– Но я ни в чем не виноват! – вскрикнул Виталий. – Я не убивал Канарского! Это все она, Алиса!

– Вы, кажется, плохо меня слушаете! – перебила его Лиза. – Повторяю еще раз: я здесь для того, чтобы научить вас, как правильно себя вести!

– И как же?

– Во-первых, не нужно закатывать истерики! Не нужно привлекать к себе излишнее внимание! Нужно вести себя тихо!

– Легко вам говорить, – жалобно проговорил Виталий, – вы не представляете, как здесь ужасно…

– Ничего страшного. Потерпите!

– Вот как? – Виталий пристально взглянул на Лизу и перешел на шепот: – Вытащите меня отсюда… я знаю, вы все можете! Вытащите! Иначе я…

– Иначе вы – что? – сухо переспросила Лиза.

– Иначе я все… все расскажу о вас! О вас и о… они подводят меня под убийство, говорят, что если я сознаюсь, то срок будет меньше. Дескать, суд учтет добровольное признание и все такое. У них нет больше никаких подозреваемых, а против меня имеются улики. Но я не пойду на зону, это точно, так что я расскажу им, у кого был мотив убить Канарского. Убить, чтобы завладеть камнем…

Тут же он осознал, что так говорить или даже думать нельзя, если он хочет остаться в живых.

– Я буду молчать… молчать… – поспешно выпалил он, стараясь загладить свою вину. – Я никому не скажу ни слова!

– Конечно, не скажете! – Лиза перегнулась через стол и положила руку поверх его руки, при этом чуть царапнула его длинным темно-красным ногтем. – Конечно, вы никому ничего не скажете, я не сомневаюсь! Просто ждите и ведите себя хорошо, не болтайте лишнего – и мы сделаем все остальное! – И Лиза вызвала охрану, чтобы отконвоировать заключенного обратно в камеру.

По дороге в свою камеру Виталий мысленно метался от отчаяния к надежде, от надежды к отчаянию. То он думал, что всесильная Елена Юрьевна вытащит его из тюрьмы – ведь он нужен ей, чтобы заполучить чертов камень, – то понимал, что никто не станет за него бороться, что он никому теперь не интересен. Если эта сволочь Алиска подбросила ему пистолет, стало быть, она совершенно им не увлечена, но тогда… он боялся продолжать эту мысль.

Вдобавок ко всем его несчастьям саднила рука, которую поцарапала Лиза. Странно, когда он прежде ее видел, ему показалось, что у Лизы были короткие ногти…

Ну, наверное, это накладные ногти, которые она надела для полноты образа, когда переоделась адвокатом…

Лиза вышла из здания тюрьмы и пошла к своей машине. Звонок настиг ее уже в салоне, когда она аккуратно отклеивала накладные ногти и складывала их в маленький пластиковый пакетик. Она взяла телефон, только когда заклеила пакет и завернула его в еще один, обычный, из парфюмерного магазина. Затем убрала пакет в бардачок.

«Еще пригодится», – усмехнулась она про себя.

– Как дела? – услышала она голос Елены Юрьевны.

– Все в порядке, он не помешает, – ответила Лиза.

– Что ж, это был отработанный материал… – Лизе показалось, что в голосе ее работодательницы послышались нотки сожаления. Ну, разумеется, только показалось.

– Что делать дальше? – спросила она.

– Я скажу тебе позже, – послышался ответ, – приезжай.

Глядя в зеркало заднего вида, Лиза слегка усмехнулась. Неужели у всесильной Елены Юрьевны нет никакого плана и она в некоторой растерянности? Не может быть! Хотя…

Она даже оглянулась по сторонам, как бы опасаясь, что кто-то услышит такие крамольные мысли. Потом, не отвлекаясь больше, тронула машину с места.

На следующее утро охранник снова услышал стук в дверь камеры, где сидел Виталий Лапников.

– Вот не понимают люди намеков, – проговорил он обиженным голосом, направляясь к этой камере, – ведь намекнул же я ему вчера, чтобы не шумел, по-хорошему намекнул, а он снова…

Охранник распахнул форточку на железной двери камеры и раздраженно проговорил:

– Ну чего тебе надо? Что ты надрываешься?

Однако, к своему удивлению, в форточке он увидел не Лапникова, а его соседа по камере – толкового, спокойного мужика, хорошо понимающего тюремные порядки и никогда не создающего проблем администрации.

– Это ты, Винторогов? – удивленно проговорил охранник. – Вот уж от тебя не ожидал! Не думал, что ты будешь нарушать безобразия!

– Я не нарушаю… – испуганно отозвался Винторогов. – Я хотел ваше внимание привлечь, гражданин начальник!

– Привлек, – вздохнул охранник, – так в чем же дело?

– Сосед мой помер.

– В каком смысле, помер? – переспросил охранник.

– В смысле, скончался. Концы отдал.

– Кто разрешил?! – гаркнул охранник, печенкой чувствуя предстоящие неприятности.

Снова капитан Перченок находился в кабинете следователя. Только на этот раз он не стоял в виде жалкого просителя, а сидел, вольготно развалившись на стуле. Стул был жесткий, но капитан делал вид, что ему очень удобно.

Следователь Уткин же сегодня не изучал свои документы с деловым и чрезвычайно занятым видом, а почесывал затылок в некоторой растерянности.

– Ну вот, – вздохнул он, – приплыли.

Капитан почувствовал даже некоторое злорадство, поскольку начальство успело уже снять со следователя стружку. Он же, капитан, человек не то чтобы маленький, но его дело – найти подозреваемого и задержать. А за то, что с ним потом будет, капитан ни в коей мере не ответственен.

Однако все же утешение было слабым, а точнее, совсем никаким, поскольку точил и точил капитана маленький такой червячок, твердя, что в этом деле что-то нечисто.

Следователь Уткин таких сомнений был начисто лишен.

– Вот что, Петр, – сказал он строго, – дело это я закрываю. Начальство распорядилось. Оружие мы у него нашли? Нашли. Пальчики на пистолете его? Его, – он похлопал по пачке бумаг на столе. – Далее. Вскрытие показало, что умер он от сердечного приступа. Ну, прихватило сердечко ночью от страха, он и скопытился. Я его на допросе не запугивал, жилы из него не тянул, обычный у нас был разговор.

«Да уж, знаю я твои методы», – подумал капитан.

Подозреваемого Лапникова ему было нисколько не жаль, с самого начала он вызывал у него только презрение, однако была в этом деле какая-то недосказанность, неясность, а неясностей капитан Перченок очень не любил.