Звездный надзор - Виталий Романов

Его подручные стояли молча, тупо раскрыв рты и глядя на лежавшего перед ними человека.

— Мы пошли не по тому следу! Она ускользнула! Из-за него! — Мэрт в бешенстве принялся избивать ногами тяжело дышавшего механика. — Где девчонка? Где девчонка? Отвечай!

Роман кричал. Он не имел никакого понятия о том, что нужно говорить. Механик пытался закрываться руками, но теперь его били уже трое. Подручные Мэрта быстро смекнули, что лучше направить гнев своего босса на жертву, чем ждать, пока ярость Мэрта выплеснется на них самих.

Поланского пинали ногами и колотили прикладами. В какой-то момент он пожалел о том, что Крог не убил его сразу, еще на борту «Одинокого Бродяги». А потом, после одного из сильных ударов в область сердца, он просто перестал о чем-нибудь думать. Второго механика обволокла спасительная чернота небытия…

— Роман Поланский, «Одинокий Бродяга», — прочитал один из головорезов, присаживаясь на корточки рядом с бездыханным телом. — Босс, так он с корабля…

— Перекурить бы… — хрипло дыша и опускаясь на землю, сказал другой из бандитов. — Притомился чуток.

— Перекурить?! — взвился Мэрт. — Мне нужна девчонка. Вперед!

— Но… Мэрт… Мы уже три часа таскаемся по лесу…

— Молчать, кишки на деревья намотаю! Если не найдем девку, всех порешу! Вперед!

Нехотя, с трудом поднимаясь и бормоча ругательства, люди Мэрта снова двинулись в чащу. Через несколько минут они исчезли среди густых деревьев. Неподвижное тело второго механика с грузового рейдера осталось лежать в высокой траве.

Планета нравилась старшему лейтенанту Раму Митревски все меньше и меньше. Если в первые минуты после посадки он думал только о том, как привести себя в нормальное состояние, то теперь, чуть-чуть оправившись и снова обретя способность анализировать события, он все сильнее погружался в мрачные предчувствия. Еще на подходе к Лауре, когда он лишь оценил мощь дрейфующих на орбите кораблей, как-то неприятно засосало под ложечкой. Сейчас, когда бортовой анализатор доложил, что вращавшиеся вокруг планеты суда генерируют мощные помехи, Пират никак не мог связать имевшиеся в его распоряжении факты с бодрыми докладами центра спецсвязи Лауры о полном благополучии на планете…

Если корабли сопровождения еще как-то укладывались в одну из продуманных им схем — ту самую, когда Межгалактический Союз имел какие-то особые интересы на Лауре, но не считал нужным ставить в известность Надзор, то генераторы помех — это уже было слишком. Корабли создавали концентрированное поле случайных радиосигналов, что приводило к резкому снижению дальности связи на поверхности планеты. Зачем поселенцам лишать самих себя возможности общаться? Нет, это скорее походило на попытку не дать колонистам шанса вести радиоэфиры с Лауры. А если так… Если так…

Старший лейтенант запустил систему радиоперехвата сообщений, задал на входные фильтры алгоритм очистки передачи, подождал немного, пока бортовой комплекс сумел подстроиться под новые условия, адаптироваться к ним. Вот уже селектор выделил из хаоса помех смысловую передачу, чужой голос ворвался в рубку:

— Итрабн атор хантэйн тур…

Это не походило ни на один из принятых в МегаСоюзе общих языков. Старший лейтенант не был лингвистом высокого класса, потому многие «общегалакты» понимал с трудом, но отличить их от того, что услышал, мог легко! А тут не угадывалось ни одного знакомого слова! Передача велась шифром. Это окончательно убедило Рама Митревски в том, что на планете творится что-то неладное. Колонисты не стали бы шифровать обычные передачи — не имеет смысла кодировать и декодировать самый примитивный обмен дежурной, будничной информацией между городком и космодромом, или диспетчерской и поселком геологов. Нет! Тут было другое. Шифрованная передача ясно давала понять Митревски, что отпуск на время отменяется.

Пират запустил бортовой анализатор, поставив компьютеру задачу: 'как можно быстрее подыскать ключ от шифра. Расчеты эл-мозга показали, что на взлом кода уйдет от сорока минут до трех часов времени. А старший лейтенант слишком хорошо помнил, еще по Денте-пять, что даже десятиминутное опоздание иногда становится роковым. Он повернулся вместе с креслом к пульту грависвязи, рука щелкнула ключом, но замерла у панели…

Крутившиеся на орбитах корабли не только генерировали помехи. Их чуткие антенны сканировали весь диапазон излучений, ожидая сигналов с поверхности. Рам Митревски видел сигнал детектора и прекрасно сознавал, что будет, если он попробует выйти в эфир на общей частоте!

Рам в досаде ударил кулаками по подлокотникам кресла. Как жаль, что деактивирован «глаз слежения»! Если бы антенна прямого контакта сопровождала крейсер, сейчас у пилота была бы возможность связаться с оперативной базой по игольчатому лучу. Корабли не смогли бы зафиксировать работу передатчика! Но Рам сам деактивировал систему наблюдения за «Малышом», и теперь, после гиперперехода, база не имела понятия, где находится крейсер Пирата. А значит, «игольчатая» связь невозможна. Остается единственный шанс — обычная передача. Которую тут же зафиксируют корабли охранения.

Перед глазами вновь возникла картина, не дававшая ему покоя в последние дни: узкий темный грот, над которым дымится едва заметное облачко газа. Струйки растекаются во все стороны, они кажутся совсем нестрашными, безобидными. Но из черной утробы выныривают фигуры людей в костюмах высшей защиты. По нарукавным индикаторам бегают сигналы тревоги — скафандры переливаются красным. В руках людей — носилки. Десантники быстро движутся со своей ношей в сторону от скалы, навстречу людям в белых халатах. Беспорядочная беготня, звенят какие-то инструменты, пищат анализаторы. Медленно разгибается человек, только что суетившийся у носилок. Он разводит руками, давая понять, что сделать что-либо уже невозможно. Рам не хочет заглядывать вниз, туда, под белое покрывало. Однако не может не посмотреть. Деревянными, негнущимися пальцами отгибает край…

«Нет! — прошептали губы. — Только не это. Не надо… снова». Пилот поднялся на ноги, прошел в техотсек, в задумчивости разглядывая пустые стойки. Никакого оружия на борту не было. Старший лейтенант перед отпуском сдал все на склад, по описи. Смеху ради он тащил с собой лишь портативный гравибой, не числившийся на балансе у Звездного Надзора. Гравибой он взял скорее для того, чтобы отпугивать зверюшек, при случае если забредет в дикий лес, а не для того, чтобы проводить боевые операции. Да и заряда батареи надолго не хватит…

Но Пират все же принял решение провести наземную разведку. Сверившись с картой и убедившись, что до поста ЦСПС около пятнадцати километров по лесу, он быстро собрал необходимое оборудование: мини-аптечку, гравибой, портативный передатчик ближней связи для контакта с «Малышом», небольшой запас продуктов.

Затем, подумав немного, старший лейтенант Митревски оставил приказ эл-мозгу: если через двадцать четыре часа офицер не вернется, выйти на контакт со Звездным Надзором, передать всю собранную о Лауре информацию, а затем включить SOS и автопеленг.

Задав программу, Рам Митревски вздохнул чуть свободнее. Он еще раз проверил снаряжение, выбрался из корабля по открывшемуся для него в гравиполе проходу. Потом дал команду замкнуть контур. «Малыш» опять исчез. Осталась лишь обычная скала, бугристая, чуть теплая на ощупь. Теперь вся надежда была только на передатчик. Без него обратно не вернешься.

— Не в первый раз, — вслух пробормотал Рам, поворачиваясь спиной к кораблю, а потом подумал: «Пора уже размяться, хватит, засиделся. Легкая прогулка по лесу, часа на три-четыре, а там разберемся на месте, что за армада кораблей на орбите и почему центр спецсвязи так безоблачно рапортует о благополучии».

Дженнифер легко скользила между деревьями, стараясь выдерживать высокий темп, который взяла с самого начала. Мысли снова и снова возвращались назад, туда, в операторский зал ЦСПС, где остались едкий запах пороховой гари, бьющие по ушам звуки выстрелов, медленно оседающий на пол Норри Чавис. Детство закончилось, оно ушло навсегда, и Дженнифер за одну прошедшую ночь повзрослела на целую вечность. Где-то далеко позади, в кривых зеркалах минувшего, она еще видела смеющуюся Милену Райдер, выбалтывавшую страшные тайны об Альберте Саркисяне, там же неловко переминался с ноги на ногу Норри Чавис, мечтавший стать великим мастером в школе Джуда Ли, и там навсегда остался Мартин Кукоч, тщедушный, молчаливый паренек, который тихо вздыхал то по Милене, то по Дженни.

Но девушка прекрасно сознавала, что всего этого мира, еще отражавшегося в зеркалах прошлого, уже нет. Она навсегда запомнила неподвижные голубые глаза Милены, устремленные к небу Лауры, страшную вспышку взрыва, в которой исчез Мартин Кукоч, перекошенные губы Норри Чависа, с которых срывалось «Дженни, беги!», и яростный треск автомата в руках ее одноклассника, автомата, который дергался, как живой, и сеял смерть прямо у нее на глазах.