Спасти человека. Лучшая фантастика 2016 (сборник) - Румит Кин

– Ты назвался именем того, кто убивал сильнейших, именем, которое чтут все кланы. Я решил, что это неправда. Что ты не можешь быть чужаком с ледяными глазами, который поверг Идущего в Тумане, Раскалывающего Камни, Пожирателя Сестер, Ныряльщика. Но я слышал о мире, который скрыт от глаз, мире, где живут подобные Самому Лучшему Убийце. Прежде чем дать тебе смерть, я решил узнать больше о тех, кто живет здесь. О тебе. И я узнал.

– И что ты узнал? – поинтересовался Барлоу.

Гроф, с начала разговора смотревший куда-то поверх его головы, обратил все свои глаза на Барлоу. Прощелкал из глубины груди:

– Я узнал, что ты сказал правду.

Длинное тело грофа начало складываться, опускаться на четыре конечности, но не в позу агрессии, а в позицию крайнего смирения. Так грофы выказывают почтение главе клана или другому воину, победившему в ритуальном поединке. Вытянувшийся на земле перед Барлоу гроф отдавал себя на милость человека.

– Ты можешь дать мне смерть, Убийца, – сказал гроф. – Ты окажешь мне честь и породнишься с моим кланом, вкусив от моего разума.

Барлоу в задумчивости посмотрел на Чужого, теребя застежку кобуры с «флетчером».

– Ты знаешь, – сказал он, – Я, пожалуй, откажусь. Я сегодня уже плотно позавтракал.

Гроф молчал, и Барлоу стал вспоминать, не нанес ли он чужаку смертельное оскорбление. Если гроф сейчас с земли прыгнет на него, как альдебаранский паук-богомол, значит, Барлоу поспешил с отказом.

Чужой медленно выпрямился, сгибая ноги так, чтобы оказаться одного роста с Барлоу. Их лица оказались на одном уровне, гроф смотрел Барлоу прямо в глаза.

– Я принимаю дар жизни из твоих рук, Убийца, – известил безжизненный голос транслятора. – Я благодарю тебя и заверяю в своей преданности. Я буду следовать за тобой и мечтать о дне, когда смогу бросить тебе вызов.

– Манящая перспектива, – заметил Барлоу. – А ты не собираешься покидать Тихую Милю?

Гроф на несколько секунд задумался.

– Человек, с которым я странствовал и охотился, тот, что звал себя Бо Дерек. Он оказался слаб и принял смерть от тебя. Его небесное жилище разрушено. Эта планета подходит, чтобы стать местом новой охоты.

Барлоу хмыкнул.

– Ты понимаешь, что тем, кто здесь живет, нельзя причинять смерть? – спросил он. – Это может очень расстроить Убийцу.

– Я понимаю, – ответил гроф. – Я могу охотиться на тех, кто приходит сюда без спроса. Как Бо Дерек. Я дал смерть одному из его людей, тому, кто дал ее старой женщине-воину. Той, чей зверь бросил мне вызов.

Во рту Барлоу стало горько, он сморщился и моргнул неожиданно покрасневшими глазами.

– Вдова Бигли мертва, – тихо сказал он.

– Она прожила достойную жизнь, полную сражений, – сообщил гроф. – Ее телу оставалось жить совсем недолго, и как подобает воину – она выбрала честную смерть в бою. Ее клан должен воспеть ее имя вместе с именами своих Лучших. Я хотел бы оказать ей уважение, приняв в свой дом ее зверя.

Барлоу вспомнил домашних животных грофов – похожих на ожившие скелеты гончих турдов – и не удержался от улыбки.

– Посмотрим, – сказал он. – Желающих приютить кота будет немало. А вот что делать с тобой… дай-ка подумать.

Он подумал.

– У шерифа Хагена уже давно есть вакансия помощника, – произнес Барлоу. – Я думаю, мне удастся уговорить его дать тебе испытательный срок.

– Я с честью выдержу любые испытания, – сказал гроф. – Кто такой этот шериф Хаген? Он воин, как ты?

– Шериф Хаген… – Барлоу вспомнил то немногое, что он узнал или о чем догадывался за те шесть лет, что знал усатого хранителя закона Тихой Мили. – Он Лучший Убийца на нашей планете.

Похороны вдовы Бигли вышли скромными, хотя отдать дань памяти отважной старушке пришли почти все жители города. Люди с открытыми черными зонтами, защищавшими от лучей солнца, теснились вокруг ямы, в которую Махо под руководством хлопочущего Луки де Вриса бережно опускал пустой гроб с помощью самодельного крана. Тапер Вилли играл похоронный гвардейский марш на настоящей волынке. Женщины плакали, некоторые мужчины тайком тоже промокали глаза. Стоявший рядом с Барлоу Энцио с рукой на перевязи громко, не стесняясь, всхлипывал, иногда морщась от боли. Выстрел тарсида прошел навылет через плечо, городской врач наскоро подлатал хозяина бистро, пообещав полноценно заняться им на следующей неделе.

Гроб опустили в могилу, вырытую рядом с местом упокоения полковника Джозефа Бигли. Помощник мэра Кингсли, хромая, вышел вперед, стал над гробом, опираясь на трость. Рыжий толстяк чудом уцелел, когда «Конкордия» снесла башню над ратушей, кубарем скатился по лестнице, сломав шейку бедра и заработав десяток ссадин. Можно сказать, повезло.

Кингсли извинился перед горожанами за отсутствие мэра, который отлучился по неотложному делу. После чего достал и развернул бумажку, по которой зачитал короткую проникновенную речь. Он упомянул важнейшую роль, которую супруги Бигли сыграли в жизни Тихой Мили, отметил такие положительные качества покойной, как уживчивость, кротость и добродушный нрав. В толпе снова послышались рыдания, громче всех рыдали Милена и Лиза Карро, которых покойная вдова Бигли ласково называла «наглыми лахудрами» и «блудливыми помоечницами». Вспомнил Кингсли добрым словом и самого полковника, напомнив, какой бесценный вклад тот внес в становление Тихой Мили как современного и уверенно смотрящего в будущего города. Упоминание Джозефа Бигли, чьим любимым развлечением было, напившись до зеленых грофов, расстреливать соседские окна из табельного «кригеля» с криком «Тревога! Десант на огневую!», тоже вызвало в толпе положительный отклик. В общем, речь Кингсли удалась на славу.

Потом выступил городской пастор церкви Вселенской Проповеди, чьей верной прихожанкой была усопшая. Здесь Вилли начал исполнять литургию на электронном органе, и под величественные рвущиеся к небу звуки и размеренное бормотание святого отца Барлоу едва не заснул в стоячем положении. В бренный мир его вернуло слитное движение толпы к могиле, каждый хотел подойти и бросить горсть земли на гроб. Ощущая комок в горле и резь в глазах, Барлоу уронил в могилу сухой рассыпчатый комок, обменялся кивками с благочестиво сложившим руки и кивавшим каждому гробовых дел мастером де Врисом и отошел в сторону. За его спиной чудо-машина Махо начала забрасывать яму землей и устанавливать надгробный камень с высеченными годами жизни и эпитафией.

– По глотку? – предложил Барлоу шериф Хаген, наряженный в строгий черный костюм, неизменную шляпу и сапоги. Он предложил Барлоу плоскую фляжку, которую до времени прятал во внутреннем кармане. – В память вдовы.

Барлоу с благодарностью кивнул и приложился к фляге. Отборный самогон, конфискованный по случаю шерифом у Махо, обжег горло, пищевод и желудок, благодатным теплом растекся по венам. В голове приятно зашумело.

– Все живем, все умираем, – философски заметил Хаген, забирая у Барлоу флягу и поднося ее ко рту. Булькнуло, усы шерифа дернулись вместе с кадыком. – Главное – прожить жизнь так, чтобы в конце было не о чем жалеть.

Барлоу молча согласился с шерифом. Обернувшись на могилу супругов Бигли, он увидел два надгробных камня-близнеца, любовно выточенных Лукой де Врисом из черного обсидиана. Над ними мерцала голографическая проекция, старый трехмерный снимок, на котором молодой стройный офицер в красной форме бронедесантных войск обнимал за талию красивую юную девушку в белом платье и синей шали, небрежно наброшенной на плечи. Офицер и девушка смеялись и были счастливы. Теперь уже навсегда.

Сутулясь и как никогда ощущая груз прожитых лет и нытье старых ран, Барлоу пошел по тропинке, ведущей к воротам кладбища. Он миновал шесть свежих безымянных могил, в которых покоились останки рекламационных агентов. Здесь ему пришлось посторониться, чтобы не попасть под колеса тачки флорианина Нерза. Запыхавшийся гуманоид вез цветы, которые он собирался возложить на могилу вдовы Бигли.

– Как ваши тюльпаны? – окликнул Нерза Барлоу.

– Цветут, – ответил тот. – Как-нибудь заходи их навестить.

Нерза, благодарно кивая, унесся вместе с тележкой, а Барлоу догнал шериф Хаген. Пристроился рядом, зашагал в ногу и после короткой паузы откашлялся.

– Да? – Барлоу обернулся к шерифу.

– Я вот думаю, – сказал тот. – Давненько мы с тобой не навещали Карьер.

Слова свои шериф сопроводил многозначительным похлопыванием по подшитому к подкладке пиджака карману, в котором он прятал заветную флягу. Барлоу подумал и решил, что не хочет отказываться от компании шерифа.

– Хорошая мысль, – сказал он. – Давай только заскочим к Энцио, возьмем сигар и пару бутербродов.

– Сигары – это мысль, – поддержал шериф. – Да и закуска не помешает. Я подгоню к бистро машину.