Чудеса под елкой - Разия Оганезова

Я положил ее на диван и начал раздевать, ее ладони были ледяными. Под легким пальто оказалось шерстяное платье.

– Алиса, принеси плед.

– Папа, а она умрет? – иногда я сам не рад, что у меня такие смышленые дети.

– Надеюсь, что нет, – как всегда прямолинейно ответил я.

Дочка принесла требуемое, и девушка начала отогреваться.

– Смотрите, чтобы не упала, – наказал детям и ушел в кухню ставить чайник.

Под пледом девушка пришла в себя и вскоре открыла глаза, к этому времени я уже приготовил теплый чай.

– Где я? – тихо спросила она и испуганно посмотрела на меня своими карими глазами.

Представляю ее испуг: открывает глаза, а над ней какой-то бородач с кучей татуировок. Обычно я любил все решать дистанционно, потому что многие пугались моего неформального вида. Приходилось застегивать рубашки на все пуговицы, чтобы не сильно бросалось в глаза.

– Снегурочка, не бойся, папа не злой волшебник, он просто так выглядит, – деловито отодвинула меня в сторону дочь.

Тут еще и питбуль подбежал, виляя хвостом, и девушка попыталась улыбнуться.

– Надеюсь, меня тут не съедят. – попробовала она пошутить.

– Ты большая, чтобы тебя съесть, надо, как минимум, разделать, – деловито заметил сын.

И незнакомка рассмеялась, надеюсь, не истерически.

Глава 3

Представьте себе: открываете глаза, а на вас смотрит хмурый бородач с рисунками на руках и шее, а может, и всему телу, дальше не видно из-за наглухо застегнутой рубашки. И непонятно, где ты и что случилось, и что за маньяк рядом. В голове начало всплывать: буран, заглохла машина, поиски света и детский голос, сказавший, что я Баба Яга.

А вот, кстати, и обладательница того самого голоса – я увидела светлую девочку, и она сказала, что мне не стоит волноваться, и назвала теперь Снегурочкой, видно, без шали я помолодела и сбросила лет сто. Все Снегурочки превращаются потом в страшных Баб Яг, только это секрет, так что тсс! А потом мне показалось, что я сплю и вижу сюр – маленький мальчик, со знанием дела рассуждающий о том, что меня надо разделать, прежде чем есть! На минуточку: рядом вертится коричневый питбуль, правда, мордочка у него милейшая, и не скажешь, что хочет сожрать, но кто его знает. И вот я уже хохочу.

– До нового года осталось совсем чуть-чуть, а у нас ничего не готово! Давайте нарядим занавеску! – в мои мысли ворвался звонкий голос.

– Занавеску? – посмотрела удивленно на девочку, – а как же елка?

– Папа сказал, елка будет в отеле, а дома это будет только зря срубленное дерево, – пожаловалась малышка.

– Ну, это папа прав, но можно же искусственную.

– А у нас нет, – растроенно вздохнули дети.

Такому папаше хотелось стукнуть по голове, но где же их мама? Которой это позволено?

– Вот к маме поедете, у нее будет и елка, и новогодние носки, – как будто мысли мои прочитал. Значит, мама не тут.

– А мы хотим дома, а не там! – упрямились дети. И я решила разрядить обстановку.

– Перед тем, как упасть, я, по-моему, видела во дворе елку, – произнесла я и лишь потом подумала.

Они такие все простые и милые, даже грозный поначалу бородач, что показалось, будто мы знакомы давно, и я уже начала думать о том, чтобы создать новогоднее настроение и праздновать здесь. Все равно других вариантов не предвидится.

– Где мой рюкзак?

– Вот, – передал мне мальчик.

А я начала доставать оттуда небольшую красную шубку, которую везла для любимой собаки подруги, думаю, туда я не доеду сейчас, так что надо спасать настроение сейчас.

– Так, Дед Мороз у нас есть, – сказала я, передав шубку мальчику, чтобы он надел на собаку.

– Снегурочка тоже, – закричала девочка.

– Да, остались роли феи, гнома и оленя.

Зачем я сказала про оленя? Не знаю, но олени у меня ассоциируются с новым годом. А потом было просто очень весело. До двенадцати оставалось меньше часа, и я отправила мужчин украшать уличную елку, а мы с девочкой пошли в кухню накрывать на стол. Я не знаю, почему мне разрешили командовать, я не знаю, почему я захотела возглавить подготовку к празднику, но мне просто стало тепло и хорошо именно здесь и сейчас, и я еще раз убедилась, что моя любимая поговорка действует.

«Что ни делается, все к лучшему!»

Ровно в двенадцать мы сидели нарядные за столом, смотрели новогоднее обращение президента и улыбались.

– Мы даже не познакомились! Я Елена, – рассмеялась я.

– Елена Прекрасная! – хитро улыбнулся мужчина, пряча улыбку за бокалом. – Я Павел Вездесущий, а это мои подданые – Алиса Всезнающая и Михаил Смелый.

– Приятно познакомиться, но я, скорее, Премудрая.

А потом мы много смеялись, водили хороводы на улице под елкой, играли в снежки, пока не замерзли и не вернулись в дом греться, а потом укладывали детей спать.

И маленькая егоза шепнула мне на ухо:

– Только ты не растай, пожалуйста, с рассветом, Снегурочка, ты нам очень нужна.

И я не стала таять и исчезать, если только в объятьях грозного бородача, который оказался очень интересным собеседником, и мы болтали до утра, смакуя шампанское и заедая его шоколадом. А потом я просто уснула и надеялась, что этот сумасшедший дом происходил на самом деле, а не привиделся мне. Ведь мне тоже нужны были именно эти люди, чтобы чувствовать себя счастливой и нужной.

Эпилог

20 лет спустя

– Мама, а мы завтра поедем к бабушке с дедушкой?

– Конечно, малыш. Бабуля уже по-любому нарядила нашу елку и положила под нее подарки.

– Мама, а ты расскажешь сказку, как одну девушку занесло снегом, и она смогла разморозить сердце заколдованного волшебника? И тогда, обещаю, буду спать.

– Конечно, расскажу, малыш.

Жила-была семья. Папа, мама и двое детей – мальчик и девочка. Потом мама встретила заморского принца и решила уйти от них. После этого у папы заледенело сердце, и он стал много работать, чтобы быть не хуже заморского принца. К нему многих невест приводили, но не хотел он никому отдавать свое сердце, пока к их дому не принесло северным ветром Снегурочку. Она вошла в дом и растопила своей добротой и нежностью все вокруг. Замок и сердце волшебника начали оттаивать. И все вокруг стали счастливы. А потом они поженились, и у них родились еще одни двойняшки. Каждый год они наряжали уличную елку и оставляли там подарки, а еще у них всегда горел фонарь, чтобы любой путник мог найти