Последний кудесник Руси (СИ) - Александр Алексеевич Зиборов

Запаниковал и попытался уйти от полиции на своём «шевроле». Брюнет был в затравленном состоянии, не знал, что предпринять, только жал и жал на акселератор. За ним с жутким для него воем мчались полицейские автомашины…

С ошалевшей скоростью в улочку, чуть шины не задымились, свернул на идущую от города дорогу и тут же швырнул большую сумку с десятью миллионами рублей в придорожные кусты. Затем прибавил газу. Никто его маневра не заметил, все промчались мимо.

Алексей усмехнулся: «Тебе они тоже не достанутся». Он имел в виду взяточника. Тут же забрал своим внутренним взором отыскал сумку, совместил своё пространство с ней, открыл «окошко» и забрал её к себе в квартиру. Высыпал в мешок, теперь уже банкноты высились над его краями, что радовало взор.

— Я — миллионер! — воскликнул Алексей. — Вернее, мультимиллионер. В мешке, наверное, сотня-другая миллионов. Проведают, включат в знаменитый список американского журнала «Форбс», который регулярно поставляет и публикует списки самых богатых людей России. Впрочем, этого бояться не следует, в данном списке одни валютные миллиардеры. Я на их фоне просто нищий. Впрочем, могу убедительно «попросить» их передать свои состояния мне или, лучше, вернуть народу. Нужно обдумать эту идею, в ней что-то есть. Подумаю над предложениями, от которых они не смогут отказаться.

Снова посмотрел на мешок с собранной им наличностью.

Некоторое время радовался множества денег, но постепенно его лицо мрачнело: «Сбылась мечта идиота. Теперь деньжищ прорва, а что с ними делать? Что?! Выйти на улицу с этим мешком на спине и раздавать по охапке всем желающим?.. Эх, Ванюшин, как ты был прав! Как много я могу сделать всего и, вместе с тем, как мало что могу сделать. Эх ма, тяжела шапка Мономаха!..»

Утешил себя надеждою, что со временем что-нибудь придумает, а пока воспользуется может быть не самым лучшим способом, но тот, который позволит помочь хоть кому-то и как-то.

Мысленно просканировал планету и содрогнулся, словно от внезапного рева сирены, от обрушившейся на него лавины людских страданий, ужасов, бед, мучений и боли. Этого было слишком много для его непривычной для этого души, ему стало Физически больно, непереносимо больно…

В то жен мгновение крепко-накрепко закрыл свою душу: нет, этого он не перенесёт, слишком тяжело, невыносимо тяжело. На земле в эту секунду происходило свыше двух тысяч пожаров, где-то гибли люди, кто-то боролся с огнём, в надежде спасти близких: кого-то убивали или истязали, насиловали, били…

Кто-то тонул в воде или смрадной трясине, кого-то терзал дикий зверь или стая бродячих собак, кто-то задыхался под массой обрушившейся кровли в угольной шахте, на иных нападали бандиты, изуверы, насильники…

И так далее и тому подобное.

В одном доме только начал гореть занавес от брошенной зажжённой спички ребёнка. Там находились ещё двое. Они должны были погибнуть, задохнуться в дыму. Алексей предвидел это, а потому не смог остаться безучастным к происходящей трагедии и тут же погасил огонь. Даже восстановил занавес. Дети не увидели ни начала пожара, ни его чудесной ликвидации — они перебежали играть в другую комнату…

На сей раз Алексей был осторожен, он поставил своеобразный экран — иначе его психика просто бы не выдержала.

Где-то в Торонто сыскал горевшую в этот час театральную студию. Вовсю полыхал огонь, люди успели покинуть здание, за них можно было не бояться. Пользуясь этим, Алексей позаимствовал грим, различные усы, парики, бороды и другие необходимые атрибуты. Они всё равно должны были сгореть, а так ещё послужат благому делу.

В школьные годы он посещал кружок художественной самодеятельности, кой-какие навыки ему пригодились. Выбрал подходящий парик, приклеил усы, наложил лёгкий грим. Он помнил, что тогда его не узнавали даже близкие, родители принимали за чужого. Не раз разыгрывал их. Не будет он узнан и теперь.

Затем нашёл в Москве потерянный паспорт на имя Кузнецова Василия Никитовича, тридцати семи лет от роду. Глядя в зеркало, придал себе предельно возможное сходство с фотографией. Заготовил бланки некоторых документов.

Около часа пересчитывал деньги, раскладывал их по сумкам и портфелям, которые позаимствовал из горевших домов в разных концах планеты. Попутно мимоходом погасил в самом зародыше пару десятков пожаров.

Решил начать с Оренбурга, а не с Самары. Расстояния для него не имели значение. Отыскал пустой подъезд дома, совместил пространства… и в «окошко» шагнул на лестничную клетку. Вышел наружу.

Рядом находился детский сад. Он направился к нему и попросил провести к заведующей. У неё в кабинете он представился, показал паспорт, на который женщина бросила формальный взгляд. Далее сказал, что представляет фонд милосердия «Отчий дом», который решил выделить двести тысяч рублей (заведующая широко раскрыла удивлённые глаза) на нужды детского сада. Поставил сумку с деньгами на стол и рядом положил доверенность:

— Примите деньги и распишитесь.

— Ой, я так не могу! — оробела женщина.

— Я же не беру с вас деньги, а даю их вам, — улыбнулся Алексей, испытывающий чрезвычайно приятное чувство от происходящего действа. — Позовите своего заместителя и кого-нибудь из старших воспитателей. Вместе и примете. Так обычно делается.

Последние слова должны были несколько успокоить заведующую: спокойнее, чего волноваться, так обычно делается! Она не первая, а как все!.. Психология!..

Дальнейшее было несколько скучновато. Женщины дважды пересчитали наличность, расписались в документах. Он оставил копию.

Перед этим он рассказал, что они должны сообщить своему руководству об этом даре, а параллельно из Фонда перешлют туда свой документы. Сам детский сад — в лице заведующей, зама, трёх воспитателей и пяти представителей родителей должны решить как им и на что тратить эти деньги. Только они. Свыше могут только проконтролировать их коллективное решение.

Затем Алексей побывал ещё в четырёх детских домах. Тоже оставил каждому по двести тысяч. В общем — миллион. В последний раз буквально заставил себя идти, но уж очень ему хотелось довести сумму до круглой цифры. Хотя сама «процедура» филантропия стала надоедать, слишком уж нудно, однообразно и долго.

Он был крайне разочарован, сколь много времени у него уходило. А ведь только нуждающихся в помощи