Большой. Злой. Небритый (СИ) - Кистяева Марина

— Хочу вместе.

Его отрывистые лаконичные фразы выворачивали не только тело наизнанку, но и душу. Дотрагивались до таких её струн, что мне хотелось кричать и плакать, а так же стонать. Всё вместе.

Я посмотрела на лицо Андрея. Сосредоточенное и одновременно довольное. Сдержанное и пылающее. Как такое возможно, я не знаю. Его же глаза… Вот они выдавали эмоции мужчины.

Его бедра вклинились между моих. Одна рука подтянулась, свела мои руки вместе и сжала кисти. Не рука, ручища. Держала крепко, но аккуратно.

Он не спешил. К лону прикоснулся его член, скользнул вниз, вверх.

— Андрей, я не могу больше, — прохныкала я, вертя бедрами и пытаясь насадиться сама на него.

Я была настолько влажной, что его скольжение пробуждало ещё больше желания. Выгнулась. Раскрылась.

И лишь тогда он вошел. Плавно. Чтобы в следующую секунду резко всё изменить — задвигаться быстро, наполняя меня всю, с каждым толчком проникая глубже, на всю длину.

Я забилась под ним, не веря, что оргазм меня накрывает едва ли не сразу. Сильный, шквальный, уносящий меня в дали, о которых я и не подозревала. Отдаленно слышала, как застонал в голос Андреа, сделав последний толчок, вжимаясь в меня, щекоча паховыми волосками.

— Надяяяя….

Он уткнулся лбом мне в лоб. Дышал часто, прерывисто.

— Отпусти руки… я хочу тебя обнять…

Отпустил, и я, наконец, прикоснулась к нему.

Потом было ещё и еще…

А потом наступило утро.

Глава 13

Язык мой — враг мой.

Зачем ляпнула в машине про одну ночь?

Не ляпнула, может быть, и было бы повторение… А?

Надя, ты о чем думаешь? О чем? Совсем мозги поплыли от секса? Дорвалась, называется.

Ты представляешь себя рядом с Андреем? С этим брутальным мачо?

Назойливое второе «я» робко пропищало: Рита же с Грегом и ничего.

Ничего, правильно! Но Грег — это не Андрей!

— Что ты предпочитаешь на завтрак?

За такой вопрос хотелось прибить. Встать и запустить в Адамиди чем-нибудь тяжеленьким. Он что, завтрак приготовил, пока я тут валялась и пялилась в потолок, не зная, как выкрутится из ситуации, в которую себя же и загнала?

Завтрак… Девочки, вот что он творит? Что?

Если бы он меня встретил полностью упакованный, в строгом костюме, со своим непроницаемым выражением на лице, демонстративно глянул на нереально дорогие часы на запястье, всем видом показывая, что тебе, девочка, пора, я бы обрадовалась. Честно. Разозлилась, конечно, но точно знала — всё. Адамиди неисправим. И он не мой. Никогда им и не станет. Нечего губенки раскатывать. Надя Романова. Не про тебя мужчина.

А тут, черт побери, завтрак.

— Можно просто кофе, — слабо проблеяла я, не желая даже смотреть в сторону Адамиди.

— Кофе — не завтрак. Вставай, лежебока, и пошли есть.

Он командовал. Но так, что мне нравилось, и во мне просыпалось нечто из детства, когда вот так же в комнату входила мама, чуть ворча на нас, прикрикивала, чтобы мы отрывали свои задницы от коек и шли есть, потому что стол накрыт, и еда стынет.

Завтрак навсегда у меня ассоциировался с заботой. С чем-то личным. Это как знать, что пьет дорогой тебе человек: чай или кофе, и сколько ложек ему необходимо положить в напиток.

Я по-прежнему лежала на кровати голой.

Кто-то ночью так и не дал мне одеться.

Правда, до этого я была в душе. А потом, кажется, ещё раз ходила. Уже под самое утро.

Но надо почистить зубы и умыться. Поэтому, таки да, отрывай свою задницу от кровати, Надя.

Я, удерживая покрывала на уровне груди, и не важно, что кто-то уже там всё видел, села. Открыла глаза и мысленно застонала.

Таким Адамиди я ещё не видела. Домашним по самое не балуй.

На Андрее с утра были лишь домашние штаны серого цвета, кстати, неприлично низко спущенные с торса, майка-борцовка и все. Ноги босы. Видимо, ходить так у них заведено.

Он был чертовски, просто нереально красив и свеж. А я заспанная и помятая. Вроде бы не спали оба всю ночь, почему я разбита и совершенно не хочу выбираться из кровати, а этот небритый амбал уже приготовил что-то там на завтрак? Причем я ни на мгновение не сомневалась, что готовил он сам, а не домохозяйка забежала к нему на полчаса.

— Привет.

— Привет, — от его немного сдержанной улыбки жаркая волна побежала по телу. Андрей стоял, облокотившись на дверной косяк, и наблюдал за мной. Сразу же захотелось пригладить волосы. А вот ни фига! Пусть меня видит сонной, помятой и непричесанной! Чтобы у него больше даже желания не возникло позвать меня к себе!

Потому что я отвечу: нет.

Я должна сдержать слово.

Но я девочка, и я могу изменить его…

Нет!

Пришлось оборвать пагубные мысли слабохарактерного рода.

— Когда ты встал? — надо же было о чем-то его спросить и перестать, наконец, пялиться на обнаженные плечи.

— С час назад.

По моим ощущениям, мы уснули как раз час назад.

— Я в душ.

— Давай только по-быстрому, я тебя жду. Есть хочется.

Последняя фраза прозвучала по-мальчишечьи.

Я откинула одеяло. Да-да, и, как была голой, направилась в ванную! И пусть меня кто-нибудь попробовал бы остановить. Выданный ночью халат я не наблюдала.

Не остановили.

Жаль…

А я уже почти речь заготовила.

Привела себя в порядок быстро. Даже платье вечернее умудрилась напялить, хотя выходить в нем к завтраку не комильфо. За неимением другого, как говорится, и оно пойдет.

На кухне-столовой меня уже ждал накрытый стол и Андрей, стоящий у окна, скрестивший в нетерпении руки на груди. Снова в голове мелькнула мысль: хорош, зараза.

— Ты быстро. Я готовился к худшему сценарию.

— Я старалась.

— Присаживайся.

— Спасибо.

Какие мы оба вежливые и культурные с утра, аж зубы сводит.

Я отодвинула стул и присела. На завтрак меня ждали поджаренные тосты, бекон, нарезанные овощи, авокадо, джем с малиной и крепкий кофе. Черный.

— Когда ты успел приготовить всё это? Если честно, я удивлена, — мне необходимо было что-то говорить. Сегодня молчание — не моя стихия. Но я отчаянно старалась фильтровать то, что говорила. Ничего лишнего. Ничего личного. Обычные обиходные фразы.

— Почему?

— Ты умеешь готовить.

— Да. И люблю.

— Серьезно?

— Абсолютно. Ты ничего обо мне не знаешь, Нааадяя, но сделала кучу негативных выводов.

Андрей подошёл к столу, с шумом отодвинул стул, чем выдал себя с головой. Да и тон голоса не говорил о его позитивном настроении.

Злой. Снова чем-то недовольный.

Вернее, кем-то.

Эх…

— Андрей, мои выводы основаны на твоих действиях.

— Интересно, каких?

Ну, вот… Утро портилось на глазах.

— Например, что можно подумать о человеке, врывающимся к тебе в квартиру ночью, угрожающим и заставившим тебя едва ли не силой ехать с ним?

Андрей прищурил глаза и недобро глянул в мою сторону.

Я, делая вид, что светская беседа за чашкой кофе продолжается, потянулась за тостом и за беконом.

— Если я признаю, что переборщил той ночью, ты изменишь своё мнение обо мне?

Хорошо, что я ещё не откусила ни одного куска, иначе подавилась бы. Моя рука замерла в воздухе.

— Андрей…

— Я задал простой вопрос, Надя.

— Мы вроде как собирались завтракать, а не устраивать выяснение отношений.

— Я хочу знать.

Вот так всегда. Подавляет и требует.

Вторая «я», что нынче активизировалась, пропела на ушко, что несколько часов назад меня абсолютно не смущали его требования.

— А я не хочу отвечать, — я вздернула подбородок кверху.

Андрей прищурился сильнее.

— Нааадяяя…

— Ты так на всех девушек давишь, или только я такой чести удостоилась? — я демонстративно отложила тост. Не буду я есть приготовленную им еду!

Пусть сам лопает!

Кадык Андрея дернулся.

Ага, кажется, я довела мужчину. Мило. Ну так и он не ангел? На кой начал эти разговоры?

— Я на тебя не давлю, — процедил сквозь сжатые губы. — Ты не знаешь, КАК я умею давить.