Крушение пьедестала. Штрихи к портрету М.С. Горбачева - Валерий Болдин

— Видел, как Николай старается, землю роет, — говорил он иногда в сердцах.

А что было делать Н. Е. Кручине, человеку честному, исполнительному и в личном плане крайне щепетильному, если высшее руководство страны поручало ему обустроить квартиру генсека. Он и так переживал то, что видел в действиях московского руководства. Сам много лет проработав на целине практически от первой борозды и палатки до большого целиноградского хлеба, он слыл непривередливым и честным, простым человеком. За долгие годы работы на партийных должностях не нажил себе добра. Жил скромно сам, в таком духе воспитал и своих детей. Единственной его страстью и заботой было сельское хозяйство. Работая управляющим делами ЦК в Москве, он продолжал, как прежде, вставать с восходом солнца, нередко звонил в Целиноград, где знал всех директоров совхозов и большинство бригадиров, и узнавал, как дело с урожаем, не выпал ли дождь, или сколько обмолочено пшеницы. У него всегда можно было узнать о положении в земледелии других районов страны. Он и ко мне заходил, прежде всего, чтобы поделиться мыслями о состоянии дел в сельском хозяйстве, затянувшейся засухе или делился радостью о прошедших где-то дождях.

И вот теперь на его плечи легла забота о хозяйственно-финансовых делах партии, выполнении поручений генсека, Политбюро ЦК. Конечно, такие поручения надо было выполнять. Николай Ефимович не говорил о затратах на устройство квартиры Черненко, но они были немалые и беспокоили Кручину потому, что ложились целиком на бюджет партии, так как с давних пор было заведено, что не только дачи, но и квартиры генсеков обустраиваются на партийные деньги.

Хозяйственники спешили с ремонтом квартиры, но въехать туда К. У. Черненко уже было не суждено. Наступила весна, и мир узнал о смерти очередного лидера Советского Союза. Константин Устинович умер 10 марта 1985 года в 19 часов 20 минут на 74-м году жизни.

Было воскресенье. Горбачев, информированный Чазовым о близком кризисе, был готов к такому исходу. Он вспоминал, что известие о смерти застало его во время прогулки с Раисой Максимовной, которой он сказал, что, видимо, ему придется взять на себя ношу лидера и всю полноту ответственности за судьбу страны. Михаил Сергеевич попросил общий отдел ЦК КПСС сообщить всем членам и кандидатам в члены Политбюро, секретарям ЦК, чтобы они срочно приехали в Кремль.

В Ореховой комнате собрались члены Политбюро, все остальные ожидали их выхода в зале заседаний Политбюро и его приемной. Уход из жизни Черненко не был ни для кого неожиданностью, но на этот раз к избранию нового вождя, пожалуй, никто не был готов. Со смертью Д. Ф. Устинова, а теперь и Черненко распалась прежняя достаточно единая коалиция сторонников брежневского курса развития страны. Выдвигать еще одного престарелого лидера теперь было опасно. Да и число претендентов резко сократилось. Только А. А. Громыко и В. В. Гришин могли претендовать на этот пост, но их возраст перешагнул семидесятилетний рубеж. Оставался Горбачев. Лучшей кандидатуры ни по возрасту, ни по образованию в Политбюро тогда не было. Но значительная часть его членов не воспринимала Михаила Сергеевича как лидера партии и страны. Трудно сказать, что мешало старейшинам ареопага доверить ему судьбу государства. Были ли препятствием его малый опыт партийно-хозяйственной работы, низкий авторитет среди руководства, или умудренные жизнью политики уловили неискренность в действиях и словах Горбачева, его властолюбие, сказать с уверенностью трудно. Скорее можно предположить все, вместе взятое, и еще такой аргумент, как простая боязнь за свое будущее. При Горбачеве для всех них места на вершинах власти уже не было.

Вместе с тем эти люди понимали, что, упрямо выдвигая из своих рядов престарелых лидеров, они могут лишиться поддержки членов ЦК и народа. Общественное мнение в ту пору однозначно склонялось в пользу более молодого и энергичного генсека, с этим не считаться было нельзя. Может быть, поэтому все взвесивший В. В.

Гришин, как рассказывал Михаил Сергеевич, первый предложил на пост генсека Горбачева. Возможно, так и было. Возведенный столичными слухами в преемники Черненко, Виктор Васильевич хотел избавиться от подозрений в желании взять власть в свои руки. И это надо было сделать перед лицом всех членов Политбюро, так как телевизионная передача, в которой демонстрировалось, как Гришин вручает документы по выдвижению кандидата в депутаты Верховного Совета СССР Черненко, произвела тогда неблагоприятное впечатление. Все это выглядело как благословение умирающим отцом сына на продолжение его дел и заветов. Надо отметить, что эта передача подстегнула волну неприязни к Виктору Васильевичу, с новой силой всколыхнула слухи о его причастности к различным нечистоплотным делишкам, творившимся в Москве. Нельзя, конечно, исключать и того, что в тот период в нем просто заговорила житейская мудрость. Он не знал, что, поддерживая Горбачева, в то же время обрекает себя на печальное будущее, завершившееся трагической смертью в очереди по переоформлению пенсии в районном собесе. Сердце старого человека, столь много сделавшего для Москвы, не выдержало и остановилось.

А тогда, 10 марта 1985 года, предложение Гришина повисло в воздухе. Его никто не поддержал. И эта заминка была плохим предвестником.

— Я тогда ответил, :— вспоминал Михаил Сергеевич, — что не надо спешить. Утро вечера мудренее. Важно все обдумать и взвесить. Давайте решим вопрос завтра.

Горбачев предложил перейти из Ореховой комнаты в зал заседаний Политбюро и продолжить обсуждение в расширенном составе, где было больше его сторонников среди секретарей ЦК. Молчание членов Политбюро насторожило его, лишило уверенности, хотя он сел за стол председателя, но сдвинулся к краю его, и было не совсем понятно, где он сидит. Однако, набравшись сил, сказал несколько добрых слов о К. У. Черненко и попросил минутой молчания почтить память о нем. О причинах болезни и смерти докладывал Е. И. Чазов. Многие впервые узнали о перечне тяжелых недугов, которыми страдал избранный ими генсек: эмфиземе легких, отягощенной их склеротическими изменениями, нарушением проходимости бронхов и связанным со всем этим целым букетом» осложнений в деятельности сердца, многих других органов.

Шло обсуждение первоочередных мероприятий, но разговор этот был неконкретный и вязкий. Даже попытка Горбачева решить вопрос о председателе комиссии по похоронам, куда входили многие присутствовавшие на заседании руководители, был встречен членами Политбюро глухим молчанием. Так и не получив поддержки, Михаил Сергеевич настоял на том, чтобы заседание Политбюро и Пленум ЦК состоялись на следующий день, И марта. Это было приемлемое предложение для противников Горбачева, так как позволяло им консолидировать силы и попытаться договориться о другом лидере, отсутствие которого было основным слабым звеном в противостоянии амбициям ставропольского агрария. Но эта оттяжка решения ключевой проблемы позволяла Горбачеву подтянуть своих сторонников, размыть ряды противников. В дальнейшем я еще скажу о расстановке сил в Политбюро и механизме формирования власти, методах действий Горбачева в этот переломный период жизни КПСС, всей нашей страны. Сейчас же отмечу, что его противники, главным образом из правительственных кругов, согласившись на оттяжку решения вопроса о преемнике Черненко, допустили грубейший промах. Они сделали ту же ошибку, которую допустил в свое время Маленков, считавший, что, возглавляя правительство СССР и председательствуя на заседаниях Политбюро, обладает абсолютной властью. Потому он легко доверил Хрущеву вести Секретариат ЦК с его огромным и всесильным аппаратом, тесно связанным с местными партийными комитетами и другими структурами, которые в неясные и трудные периоды больше ориентировались на ЦК и его аппарат, чем на руководство правительства и государства.