Записки лётчика-истребителя - Федор Архипенко

Атаку сорвали, но не успели разделаться с этой группой, как подошла вторая, затем третья. Провели три воздушных боя, группа моя рассыпалась, по радио дал команду выходить на свою территорию.

Взял курс на север, посмотрел через правое плечо назад, вижу, истребитель Me-109 зашел мне в хвост, но еще не стреляет, еще не поймал в прицел, а у меня сил нет отвернуть самолет, сделать маневр, выйти из-под огня. Вижу справа, метров на двести ниже, параллельным курсом летит «Аэрокобра». Даю команду:

— «Кобра», сбей самолет, который у меня в хвосте, прямо над тобой.

Наблюдаю, как «кобра» идет вверх, подворачивает, дает точную очередь, сбивает немца и пристраивается ко мне — это оказался Евгений Мариинский. В паре с ним мы и вернулись на аэродром, Михаил Лусто раньше произвел посадку. Из этого вылета не вернулся Виктор Королев.

В проведенных в тот день воздушных боях нашей группой было сбито несколько самолетов противника. Все мы вернулись полностью с израсходованным боезапасом, но я доложил только, что провели три воздушных боя с Ю-87, какие потери понес противник — не знаем, места падения неприятельских самолетов не видел, видел лишь, что Мариинский сбил Me-109, который пытался атаковать меня, да так и не успел открыть огонь.

Настолько тот вылет был тяжел, плюс гибель Королева, что всем нам все стало безразлично. Казалось, и мышление и чувства от всего отключились.

В район воздушного боя сразу послали техника самолета и отца Виктора на поиски. Результаты розысков ничего не дали, по их возвращению стало известно, что по внешнему описанию его, якобы, видели в войсках, но в полк Королев не вернулся, сообщение от наземных войск тоже не поступало.

Тяжкое горе постигло всех нас и, в первую очередь, отца Виктора, к которому летчики и техники привыкли, всю войну берегли его, поддерживали морально.

Ничего не сделаешь: война есть война.

В Румынии, как раз в то время, когда начались сильные воздушные бои, в полк прибыли молодые летчики. Я решил на задания их не брать, чтобы не потерять в первых же воздушных боях.

Боевые вылеты мы совершали группой в составе 6-ти самолетов: я с Бургоновым, Королев с Мариинским и Лусто с Глотовым.

Фактически же авиаэскадрилья была укомплектована полностью и могла подниматься в воздух в составе десятки. Зная, что в первом же серьезном бою молодых посбивают, я в бой их не брал, хотя начальство заставляло и грозило. Молодежь тоже рвалась в бой, в особенности мл. лейтенант Борис Голованов — мой будущий ведомый, и хоть я оказался между двух огней, но остался непреклонен. На наскоки я отвечал, что пусть группа меньше, зато слетанная, сделать сумеем больше. Так оно и получилось. Победы достигались не количеством, а качеством.

Когда напряженность боевой работы спала, мы начали тренировать молодых летчиков на групповую слетанность пар, вести с ними учебные воздушные бои, показывать, как готовить атаку по разным типам самолетов. Все это дало в дальнейшем свои плоды и из молодых летчиков получились хорошие воздушные бойцы, дошедшие до Победы.

Наше наступление вдоль реки Серет развития не получило и наземные войска перешли к обороне.

Обстановка в воздухе для наших летчиков была в это время тяжелой. Немецким летчикам-истребителям было приказано вести бои над своей территорией, чтобы в случае сбития летчик мог по возможности скорее вернуться в строй. Эшелонируясь по высоте в несколько этажей, они старались нанести неожиданный стремительный удар со стороны солнца, с особенной настойчивостью атакуя отставшие самолеты. В тех сражениях наряду с другими принимала участие 52-я истребительная эскадра Люфтваффе — лучшие силы немецкой истребительной авиации. Именно в этих боях был сбит Г. Баркхорн — немецкий ас № 2, выбывший из строя почти на полгода. Наши летчики тоже несли в тех боях тяжелые потери.

В отношении немецких летчиков у меня сложилось твердое мнение, что в открытом воздушном бою — «кто кого» — они все же не блистали отвагой. Используя высокие летно-технические характеристики Me-109 и напрочь лишенные в 1943 году господства в воздухе, они старались сбивать наши самолеты, как говорится, «из-за угла»: при отрыве малоопытных летчиков, подбитых или аварийных самолетов от боевого порядка; на взлете и посадке; штурмовиков и бомбардировщиков — на выходе из атаки. В бою они как бы пробовали силу противника, и если тот проявлял мастерство — на своем не настаивали. Помню, как в Румынии, по моей команде, в разных боях — Мариинским и Бургоновым — были сбиты немецкие истребители, настойчиво пытавшиеся атаковывать меня — с трудом я выводил машину из-под огня. На первом начальном этапе войны их летчики имели высокую летную подготовку, охотно вступали в бой, в воздухе вели себя уверенно и дерзко. Но уже ко второй половине 1943 года, когда их асы в значительной мере были выбиты, эти особенности стали для немцев редким исключением, и мне не раз приходилось атаковать самолеты, которые управлялись откровенно слабыми летчиками и вместо выполнения маневра, позволившего бы вывести машину из-под огня, они лишь пытались разогнаться по прямой или перекладывали самолет с крыла на крыло. Как и большинство наших летчиков они погибали, не освоив как следует самолет и не сумев преодолеть страх в такой ситуации, когда противник сзади и вот-вот откроет огонь.

Запомнился один вылет того времени с непредвиденным развитием событий. Взлетели четырьмя самолетами, я с Бургоновым и Лусто со своим ведомым. Вдруг Бургонов по радио передает, что на его самолете мотор барахлит, даю ему команду — вернуться на аэродром.

Один, без ведомого я пару Лусто повел на задание.

Подлетая к линии фронта, встречаю группу истребителей-бомбардировщиков ФВ-190, до 30 самолетов, которые построились по три самолета в боевой порядок и уже начали атаку наших войск.

Пошел и я в атаку, дав команду Лусто прикрыть. На пикировании по привычке оглянулся — вижу, он не делает никакого маневра для прикрытия, мгновение — и я оказался в гуще неприятельских самолетов один, а несколько звеньев ФВ-190 сзади меня. Пришлось совершить резкий маневр и выйти из атаки в сторону солнца. Самолеты противника ФВ-190 поспешно сбросили бомбы и ушли с поля боя.

Этот вылет показал, что без своего ведомого, в сложившихся условиях нечего было и делать в воздухе, надо было и мне сразу вернуться или отправить ведомого Лусто на аэродром, а с Лусто в паре лететь на передний край. Только так мы могли бы нанести урон противнику.

Этот вылет был для меня поучительным, особенно тогда, когда я один оказался среди немецких истребителей, здесь меня спасла техника пилотирования.