Беспризорница: любовь Соболя (СИ) - Богатенко Наталия

— Ну-у… Вообще-то, я не в претензии! Правда, там чуть-чуть саднит… — честно пробормотала она, и дерзко потянулась к нему, требуя ещё ласки.

Они бы так и стояли, поглощённые друг другом, если бы не послышалось неестественно громкое покашливание и голоса. Выскользнув из рук Макса, Владка обернулась к Роману, и нарочито бодро воскликнула:

— Ну, что, едем?

Хоттабыч вручил Соболю коробку, а Владе сунул пакет, из которого курился ароматный парок стряпни.

— Вареньице тебе собрал, оладушек. Мёда домашнего, пасека у меня тут недалече. Вечерком почаюешь, дочка, подружек, может, угостишь. А этим вот архаровцам, — хитро прищурился, кивнув на мужчин, — не давай, пускай свои заморские харчи жрут! Моё-то вкуснее, натуральнее, сама кушай.

— Зовут-то Вас как, дедушка? — не сдержала улыбки Влада, благодарно обняв старого на прощанье.

Он отстранился, насупился, и крякнул, явно не желая говорить. Она пожала плечами, зачем лезть человеку в душу. Махнула, прощаясь, и забралась в джип Соболя.

— Он ведь не просто егерь… — тихо сказала, глядя на Макса.

— Нет. — помолчав, согласился он, — медвежатник он, любой сейф вскрыть может. Из старой гвардии ещё, при понятиях. А щас он смотрящий. Общак воровской держит. Отличный старик. Мухи не обидит, если муха не обидит его. Короче, поняла? Ты ему понравилась, значит, тебе он всегда рад.

Что такое общак, девушка знала, много книг на бандитскую тематику прочитала, да и фильмов насмотрелась. Почему-то не удивилась, сразу же заподозрила, что хозяин лесничества не так прост. Вор в законе он, а по нему не и скажешь. Вежливый, простодушный с виду, вроде бы обычный старичок…

Вновь кольнуло неприятное предчувствие. Проклятое зеркало не выходило из головы. Влада посмотрела через плечо в заднее стекло. Хоттабыч по-прежнему маячил за деревьями, то ли провожая машины взглядом, то ли мирно наслаждался утренней прохладой леса…

Дом казался унылым и пустым, совершенно заброшенным. Нежилым, что ли… Владка в нерешительности замерла на пороге, прислушиваясь к тишине. Не мёртвой, нет. На кухне, как и прежде, протекал кран, гулкие шлепки капель были инородными звуками в этой глухой тиши. А ещё об оконную раму ударялась открытая форточка, понукаемая пронизывающим ветром снаружи.

Влада бросила сумку с вещами на пол. Те, что купил Соболь, конечно, ей очень нравились, хотя она этого не показывала, но забрать свой рюкзачок, оставленный на рынке, всё-таки надо. Наверняка он там, кому нужны старые тряпки, их ведь даже за бутылку водки не продать, никто не позарится. Разве что рыночные попрошайки или шпанята стырили шкатулку с серебряными украшениями.

Вот этого будет жалко терять. Папины подарки…

Почти весь день девушка потратила на уборку. Жить в сраче, дышать стойкими «ароматами» въевшихся в мебель испарений перегара, она не хотела. Люська не любила наводить порядок, но Владке, много лет жившей в бардаке, сейчас вдруг приспичило устранить сие безобразие. Она тут законная хозяйка, пусть только кто-то попробует это оспорить!

Главным образом, уборку она затеяла ещё и по другой причине. Чтобы отвлечься, не думать постоянно о Максиме, и без того от этих мыслей настроение падало к плинтусу. Ну, что особенного произошло-то? Банальная история… Дурочка нищенка влюбилась во взрослого мужика, старый, как мир, миф.

Закурить бы… Но сигарет не было, да и не умела она этого делать. В школе как-то раз вместе с Валькой пробовали в затяг, так у Владки потом горло драло, и глаза слезились, а во рту противный привкус долго чувствовался. Она не понимала, как можно привыкнуть к курению, и вообще, что люди находят в столь отвратительном занятии.

Нервы успокаивает, — часто говорила Люся. Ага, как же… Дурацкое самовнушение, и всего-то!

Распихав одежду по полкам, Владка поставила греться чайник. В холодильнике ничего, кроме банки с фасолью, ополовиненной пачки с чаем, и кулька с рафинадом, не нашлось. А желудок подводило к позвоночнику, но на какие шиши купить харчей? В Люськиной спальне не завалялось даже мелочи, всё, стерва, пропила.

Мелькнула смутная мыслишка — позвонить Соболю, однако, Влада скорее умерла бы со стыда, чем стала просить у него денег. Нет, только не у него. Он, естественно, одолжил бы ей столько, сколько она бы сказала, но заставить себя так перед ним унизиться Владка не могла.

Хлебнув горячего, горького чаю, она быстренько сполоснула лицо и руки, переоделась в удобные широкие брючки, и со вздохом посмотрела на свою куртку. Погода резко испортилась, дождь опять моросил, не прекращаясь ни на секунду, а у неё и надеть-то нечего, кроме джинсовки. Не идти же в пуховике, на дворе пока конец лета.

А впрочем, не всё ли равно. Не на свидание собирается, — внезапно разозлилась. Выскочила из дому, заперла замок, и бодрым шагом поспешила в сторону магистрали. Дорога до рынка заняла целых полтора часа. Слыша, как желудок сердито урчит, требуя пищи, девушка с тоской осмотрела торговые ряды. Сегодня здесь было относительно тихо, немногие рискнули в непогоду ехать затариваться продуктами. От аппетитных запахов копчений рот наполнился вязкой слюной.

Но воровать она не станет, не опустится до уровня низших. Бабуля учила, что в нас должно оставаться всё человеческое, нельзя терять достоинство, несмотря на любые невзгоды.

— О, явилась, краса! — обрадовалась Владе толстая тётка, имени которой девушка не помнила, но знала, что та беженка с Украины. — Нелька о тебе справлялась вчера, не объявлялась ли. Чего ж пропала-то? Работёнку никак нашла лучше?

— Проблемы были. — отмахнулась Влада, покосившись на прилавок, где были разложены фрукты. — она здесь? Мне её увидеть надо.

Потирая озябшие руки, Владка встряхнула мокрыми волосами. Навес, накрытый прозрачным тентом, спасал от дождя, боковые стенки защищали от ветра, но всё равно согреться тут не получится. Олеся, — всплыло в памяти имя этой женщины, вот как её зовут. В первый Владкин рабочий день тётка угощала её яблоками.

— Самой нету, да и носа сюда сегодня уже не покажет. Барыня, видишь ли, боится расклеиться. — фыркнула Олеся, с сочувствием взглянув на Владу. — охранник её, кажись, околачивается где-то рядом. Видела, с Митрофанычем базарил минуток пять назад. Кликнуть старика?

— Мне бы Нелли Игоревну… — огорчилась Владка, глядя на подсобные киоски, и кивнула в ту сторону, — у неё ключ, там мои вещи. Документы тоже. Забрать хочу.

Торговка шмыгнула носом, озадаченно провела толстым пальцем по подбородку.

— Дак это дело поправимое же. — оживилась, подмигнув девушке. — вон он, Никита-то, счас позовём, притащит твоё добро. Или тебе край Нельку подай?

Влада не ответила. После того, что она невольно узнала, чувство неловкости всё же прочно осело в душе. Если Максим и Нелли любовники, какое она имела право влезать в их личные отношения. Владка, само собой, не жалела о том, что произошло в лесу, но горький осадок неприятно колол нутро.

Хотя… Кажется, это было не раскаяние, не вина перед Нелли, а ревность. По дороге в город Макс звонил ей, а Влада, старательно притворяясь равнодушной, жадно ловила каждое его слово, сказанной той, другой. И уехал он не по своим каким-то делам бизнеса, а к ней, к Нелли.

Этим и объяснялось скверное настроение Влады.

— Нет, мне просто сумку забрать. — сухо обронила она, — Вы, тётя Олеся, передайте Нелли Игоревне, что…

Но торговка не дослушала, громогласно окликнула коренастого парня, идущего к воротам, и Владка поджала губы. Ну и правильно, она же за своим пришла, ей чужого не надо! Никита при ближайшем рассмотрении оказался хмурым, красивым молодым человеком, на Владу он глянул мимолётно, и мелькнувшей на его губах усмешке она объяснения не нашла.

— Чё орёшь, как резаная? — лениво поинтересовался он у тётки, взял с прилавка грушу, и надкусил, предварительно обтерев фрукт носовым платком, смоченным минералкой. — опять бродяжек подкармливаешь? Предупреждали вас, сердобольных, чтобы хозяйский хавчик не разбазаривали. Ещё раз увижу, из получки вычтут, усекла, а?