Плющ на руинах - Юрий Нестеренко

Ниже стояла подпись короля.

— Благодарю вас, ваша светлость, — поклонился я. — Ведь я вам обязан этой милостью?

— Да, Риллен, я не забываю своих обещаний.

— А что это за земля, которой я теперь владею? И почему так странно указано ее местонахождение?

Герцог поморщился.

— Это чистая формальность. Гродрэд не настолько щедр, чтобы ждать от него большего. Дело в том, что по закону дворянство может быть пожаловано только вместе с земельным владением — в том случае, если жалуемый не имеет собственных земель. Однако все земли Корринвальдского королевства давным-давно поделены. Время от времени кое-какие освобождаются… но не настолько много, чтобы удовлетворить всех желающих. Поэтому, если короли корринвальдские не имеют желания особо наградить возводимого во дворянство, они выделяют ему поместье в Диких Землях. В 492 году в пограничной крепости Арвилдер был заключен договор между Корринвальдом и Грундоргом, по которому Дикие Земли к востоку от Арвилдерского меридиана считаются корринвальдскими, а к западу — грундоргскими. Валдерг — один из самых южных городов нашего королевства.

— Выходит, от этого поместья нет никакого проку?

— Разумеется. Вы можете продать его или проиграть — но вряд ли кто-нибудь даст за него хоть один золотой. В прежние времена, правда, находились — да и теперь иногда находятся — предприимчивые люди, которые скупали в больших количествах подобные мелкие владения, а потом снаряжали армию и отвоевывали свои законные земли у южных варваров. За счет этого реальная территория Корринвальда постепенно растет, но граница пожалованных владений отодвигается на юг куда быстрее — между морем и Арвилдерским меридианом не так уж много места. Более 400 миль от нынешней южной границы — это слишком далеко. Так далеко не забирались и экспедиции Нордерика. Я вообще никогда не слышал о людях, побывавших там… во всяком случае, вернувшихся. Однако, Риллен, служа мне, вы можете получить гораздо больше, чем эти мифические двести акров. Вас не интересует вторая новость? Она состоит в том, что моему любезному кузену наскучили мои войска на его территории, и он в этом вот послании в самых учтивых выражениях велит мне немедленно вернуть их в границы Раттельбера. В противном случае он «будет весьма удручен», то есть полезет в драку. Что же, я этого ждал, хотя и надеялся, что он не осмелеет так скоро. Видимо, его маршалы подсказали — сам бы он не додумался — что весенняя распутица дает преимущества тому, кто ведет войну на своей территории и не имеет нужды в переброске сил на большие расстояния.

— И что же теперь?

— Теперь настала пора нам с Гродрэдом окончательно выяснить отношения. За последнее столетие на корринвальдском троне сидело слишком много ничтожеств, пора сломать эту традицию.

— Значит, трон.

— Да, Риллен. Я догадываюсь, что вы хотите сказать. Зачем мне это надо? Власть над быдлом вовсе не отрадна. Мне придется все время общаться с людьми, которые мне отвратительны, и распутывать их бесконечную паутину интриг и заговоров. А сделать толком все равно ничего не удастся, потому что, как сказал древний мудрец, «ум человеческий имеет пределы, глупость же безгранична». Все это так, Риллен… Но, хоть власть над быдлом и не отрадна, куда менее отрадна власть быдла над тобой. Хотя бы уже поэтому имеет смысл добраться до самого верха. Да и кто сказал, что корринвальдское болото нельзя встряхнуть как следует? Апеллировать к разуму подданных бессмысленно — да, это так, но есть масса других веревочек, за которые можно дергать — страх, жадность, тщеславие… При умелой политике все они послужат полезному делу. Разве вам не хочется свернуть шею Священному Трибуналу? А повыковыривать из родовых гнезд тупоголовых баронов, не признающих ни власти, ни закона, и только и умеющих, что мешать развитию страны междоусобными распрями и грабежами? Да и внешнеполитическая ситуация сейчас многообещающая… На грундоргском престоле сидит Ральтвиак II, вялый и нерешительный старик, более всего опасающийся каких-либо конфликтов. На него можно как следует нажать и аннексировать пару мелких королевств, граничащих с нами на западе и вечно играющих на противоречиях между Корринвальдом и Грундоргом. Это нарушит стратегическое равновесие в нашу пользу и позволит сколотить антигрундоргский союз с далеко идущими перспективами… Если бы Гродрэда интересовало что-нибудь, кроме охоты и придворных шлюх, он бы давно мог этим заняться. А теперь надо спешить: Ральтвиака поддерживают его вельможи, которым он не мешает грабить страну, но теперь у него подрос молодой и честолюбивый племянник Крэлбэрек, с которым чертовски не хочется иметь дело…

— И что же в результате, ваша светлость? Новая империя?

— Ну… — герцог улыбнулся, и мне впервые почудилось на его лице смущение, — об этом еще рано говорить. Пока надо отдать приказы войскам. Через несколько дней мы выступим из Торриона.

Так началась война Элдреда Раттельберского с Гродрэдом Корринвальдским.

24

Первое время мы продвигались на север, не встречая какого-либо сопротивления, что неудивительно, если учесть, что войска герцога уже контролировали многие стратегические пункты за пределами Раттельбера. Гонцы доносили, впрочем, что самые северные гарнизоны осаждены армией короля, но Элдреда это не слишком беспокоило. «Гродрэд слишком боится моих солдат у себя в тылу, а значит, вынужден будет дробить силы вместо организации единого фронта», — говорил он. Вскоре, однако, и нам пришлось столкнуться с аналогичной проблемой, когда несколько укрепленных городов отказались открыть ворота армии герцога.

— Плохо, — констатировал Элдред. — С одной стороны, нельзя поощрять сопротивление; с другой стороны, это к бунтовщикам я должен был проявлять беспощадность, а к будущим подданным надо быть милостивым.

В ход пошло золото. В двух непокорных городах удалось подкупить чиновников магистрата, в трех других — простых солдат, открывших ночью ворота. Королевские гарнизоны были разоружены почти без сопротивления. Герцог никого не казнил, напротив, многие солдаты и часть офицеров вступили в нашу армию, привлеченные более высоким заработком (действительно, перед началом этой кампании Элдред увеличил плату в своих войсках). Прецедент сыграл свою роль, и еще несколько командиров королевских гарнизонов сдали свои крепости без боя, надеясь на щедрое вознаграждение. Герцог действительно заплатил им ожидаемое, однако подобные успехи все меньше его радовали. Перефразируя известное изречение, приписываемое почти всем знаменитым полководцам, он ворчал: «Еще одна такая победа, и я останусь без денег».