Новые тамплиеры. Духовники «черного ордена» - Андрей Васильченко

1. Полагаете ли Вы, что Вам ничего не присуще от качеств евреев?

2. Какие выводы Вы делаете из предложений расовых антисемитов, с которыми соглашается даже Ланц-Либенфельс, заявляющий: „Нельзя оставить свою расу“?

Я полагаю, что в Ваших же интересах начать дискуссию с читателями, необходимость которой просто назрела».

Карл Краус отвечал на это письмо на страницах журнала: «Я придерживаюсь совершенно иного мнения и не думаю, что дискуссия с моими читателями является сколько-нибудь необходимой. Не вижу смысла вести ее по любым вопросам. Я также не считаю, что в моих интересах получать письма, а я их постоянно получаю, и заниматься решением проблем в них изложенных. Не мое это дело — своей головой пробивать стены для других людей… Далее. я должен отказаться от демонстрации собственного мужества и чувства справедливости. С этими заданиями я как-нибудь справлюсь и без посторонних побуждений. Так как мой рабочий день полностью расписан и мне приходится работать сверхурочно до самой ночи, то не хотелось бы вовсе заниматься доказательством чего-либо… Кроме этого хотелось бы отметить, что я не намереваюсь по неосторожности высказывать свои мысли о столь значимых вопросах, как расовая проблема. Моя неподготовленность в данном вопросе является причиной того, что я едва ли могу сказать что-то определенное по проблеме расы. Мне не хотелось бы показаться завсегдатаем клуба, которому всегда есть что сказать по любой проблеме. Не исключено, что доктор Ланц-Либенфельс, на которого вы ссылаетесь, может быть, и понравился бы мне как спаситель ариогерманского мира. Но я совершенно не знаю, откуда господа антисемиты взяли фразу „Нельзя оставить свою расу“. Для меня это столь же невыносимо, как школьные проверки выученного урока. Однако я имею подспудное чувство, что нельзя оставить жизнь и при этом не совершить самоубийство. Можно лишь вести духовную жизнь, которая оказалась безнадежно разрушенной, если вы решились лишить себя жизни. По аналогии я полагаю, что можно было бы оправдать высшее положение расы, что не запрещено никакой расе и вообще никому. Не исключено, что я мог бы ненавидеть качества, которые я бы тщетно пытался определить как еврейские… Я не ориентируюсь в расовых вопросах… Вам бы я мог ответить сотней способов, но рекомендую все-таки обратиться к Ланцу-Либенфельсу, который подходит к проблеме все-таки как исследователь, а не оратор на партийном собрании… Для ответа на указанные вопросы, я отсылаю к 40-му номеру ежемесячника „Остара“. Ланц отнес меня к евреям. Наверное, он обладает какими-то источниками, которыми не обладаю я. Позволю себе процитировать один отрывок, не столько из тщеславия, сколько для удовлетворения любознательности: „В принципе евреи — это средиземно-морская монголоидная смешанная… однако от белокурого типа евреев происходит множество гениев. Которые отличаются высоким интеллектом, отчасти достойным уважения характером, а азиатские черты в них совершенно не выражены. К этому интеллектуальному типу с аристократическим мышлением принадлежат Генрих Гейне, Спиноза, издатель венского „Факела“ Карл Краус“. Как видите, почитаемый Вами исследователь весьма существенно помог мне».

Поскольку Ланц оказался невольно втянутым в полемику, то он решил дать ответ через журнал «Бреннер» («Горелка»). Его статья называлась «Краус и расовая проблема». Она начиналась словами: «Тот, кто когда-нибудь видел Карла Крауса, сразу же согласится, что в его облике нельзя обнаружить ни монгольских, ни средиземноморских черт… у него темно-русые волосы, которые в детстве, наверняка, были совершенно светлыми. У него прямоугольный лоб, верхняя часть лица весьма напоминает ариогероическую пластику. Глаза у него серо-голубые. Я никогда не общался лично с Карлом Краусом, а потому не знаю, каков у него объем черепа… При такой внешности Карл Краус существенно отличается от большинства евреев. Он в большей степени напоминает героический расовый тип, нежели какие-то иные. Это станет понятным из процесса становления Крауса. Он с самого начала пребывал не в собственном окружении, но должен был идти как человек героической расы с людьми низших и смешанных пород (чандалы). Ему было безразлично, сталкивался ли он с крещеным или обрезанным. Но поскольку Краус вышел из недр своей расы, он не стал яростным противником чандалов». После этого Ланц-Либенфельс сформулировал весьма интересную мысль: «Героический человек по своей природе является человеком гениальным. Карл Краус — это гений, истинный гений, так как его деятельность носит творческий и новаторский характер. И одно это говорит о его расовой сути». Ланц-Либенфельс применил хитрый прием из арсенала логики: все ариогероики — гении, Краус — гений, значит, он по своей сути является ариогероиком.

Указанный спор однозначно показывает, что еще накануне Первой мировой войны в расовом вопросе не было какой-то определенности. Даже сам Краус демонстрирует в отношении Ланца-Либенфельса некую двойственность. С одной стороны — он иронизирует по его поводу, с другой — воспринимает как серьезного исследователя. Кроме этого он обстоятельно цитирует статью, которая была опубликована в «Остаре».

Этот пример показывает, что Ланц (хотя и очень редко) пытался показать расовое смешение как некую внутреннюю проблему самого человека. Как-то он утверждал, что не имеется ни одного стопроцентного ариогероика, а потому расово-моральная проблема может быть актуальной для каждого человека. Глава «Ордена новых тамплиеров» писал: «Каждый должен найти внутри себя чандала, после чего должен учиться правильно относиться к нему, чтобы в итоге преодолеть». В ситуации с Карлом Краусом Ланц допускал в теории, что каждый еврей мог иметь в себе хотя бы небольшое количество арийской крови, а потому мог подавить в себе чандала. В данном случае он объяснял свой антисемитизм тем, что чандал, живший в еврее, в большинстве случае был сильнее ариогероика. Но это не значило, что Ланц не допускал некоторых исключений: «Евреи единственная историческая раса, которая перемешивалась с отбросами погибших культурных народов. Однако они являются живыми свидетелями страданий Фройя, смерти древних героических народов и древнего человечества».

В узком кругу друзей Ланц-Либенфельс рассказывал о том, что как-то еврейская община Вены просила предоставить в распоряжение замок Верфенштайн, чтобы отпраздновать там Суккот. Кроме того, сохранились документы, которые доказывали, что Ланц был дружен с кандидатом в раввины Морицом Альтшулером. Однако тот так и не стал раввином, поскольку показался еврейской общине слишком сомнительной личностью.

Глава 7. ЖУРНАЛ «ОСТАРА»

Как уже говорилось выше, Ланц-Либенфельс учредил журнал «Остара» в 1905 году. Это был в высшей мере странный журнал хотя бы потому, что некоторые из его номеров перепечатывались на протяжении 1905–1931 годов по нескольку раз. Однако для начала надо задаться вопросом, почему для журнала было выбрано именно такое название? Ланц имел для этого несколько причин. В одной из своих работ он цитировал староанглийского писателя Беду Достопочтенного, который упоминал, что древние английские племена назвали пасхальный месяц Эостра. Ланц-Либенфельс предположил, что так могли звать богиню, которая в иных племенах могла назваться Остарой. Он представлял ее как «божество, связанное с весной и светом». Хотя бы по этой причине Ланц-Либенфельс мог дать своему журналу имя германской богини весны, так как полагал, что именно с его издания в истории человечества начнется новая эра процветания («весна»). Однако подобная версия является отнюдь не единственной. Кроме этого Ланц-Либенфельс как-то высказал мысль о том, что восточные готы, то есть остготы, назвали себя в честь германской богини. Подобная интерпретация с исторической точки зрения выглядит более чем сомнительной, хотя и не исключает возможности, что сам Ланц-Либенфельс мог верить в подобное странное предположение. Далее Либенфельс выводил название Австрии (Остеррайх) от названия пламени остготов, а стало быть, от богини Остара.

Поскольку в рамках данной книги нас нисколько не должно интересовать сугубо научное происхождение название страны Австрия, то имеет смысл обратить внимание на некоторые моменты в построениях Ланца-Либенфельса. Он после предпринятых изысканий пришел к выводу, что изначально германская богиня Остара была превращена в Марию, то есть мадонну. Он полагал, что культ О стары был всего лишь трансформирован в культ Богоматери — католическая церковь только поменяла имена. В подтверждение этого он приводил следующую конструкцию: 25 марта католическая церковь праздновала Благовещение, то есть праздник, когда Дева Мария узнала, что должна родить Богочеловека. Ланц-Либенфельс утверждал, что «в это же самое время в северных божественных рощах и храмах производился отбор ариогероической молодежи, которая должна была соединиться для чистой (расовой) и благородной любви». То есть на свет должны были появиться благородные ариогероические дети (богочеловеки). Далее Ланц-Либенфельс утверждал, что «Остара является матерью племен благородной, белокурой, ариогероической расы». Наконец, Ланц-Либенфельс цитировал Якоба Гримма, которой обозначал Остару как «божество сияющего утра и восходящего света», что позволяло ее ассоциировать с немецким названием Пасхи — Остерн.