Фантастика. Общий курс - Константин Мзареулов

Хотелось бы остановиться и на характерном негативном моменте, которого не избежали ни Говард, ни Толкиен. И во «Властелине Колец», и в сериале о Конане выпирает грубое противопоставление цивилизованного Запада и дикого варварского Востока. Оба автора – возможно, неосознанно – дают положительным героям европейские имена, тогда как у отрицательных персонажей имена преимущественно «азиатские». Видимо, дает о себе знать еще киплинговский мотив о «высокой миссии белого человека». Толкиен также всячески подчеркивает, что Хоббитания пыталась любой ценой остаться в стороне от большой войны, однако все же была втянута в битву сверхдержав. Кстати, у Говарда самый неприятный и агрессивный народ называется… «шемиты».

К достоинствам толкиеновского романа следует отнести то, что герои трилогии – отнюдь не супермены, а простые люди. Недаром Бильбо и Фродо обычно вызывают у читателей ассоциации с другими литературными образами «типичного англичанина» – такими, как Винни Пух и мистер Пиквик. Отряд Хранителей нередко терпит поражения, бывает вынужден отступать, несет тяжелые потери. Автор честен, он не грешит против художественной правды, не пытается (исключая финал) «подыграть своим». Бесспорно, «Властелин Колец» – это подлинный шедевр фантастического жанра, и более того, выдающееся явление мировой культура.

Для создания «сверхъестественных» декораций авторы фэнтэзи используют в большинстве случаев элементы хорошо знакомой западному читателю мифологии – нордической или античной. Гораздо реже обращаются писатели к индуистскому пантеону, равно как к исламским или христианским мотивам. Одним из редких примеров фэнтэзи, построенных на библейской основе, является роман Клиффорда Саймака «Братство Талисмана».

Действие происходит в конце ХХ века, однако человечество застыло на уровне раннего Средневековья. Дело в том, что каждые несколько столетий на Землю вторгается Орда злых демонов, уничтожающая ростки прогресса. Орда питается страданиями смертных, а потому всячески стремится сохранить на Земле нищету и отсталость. Подавленные потусторонним террором люди прекратили попытки улучшить свою жизнь, а потому цивилизация обречена. Но вот в дни, когда очередная Орда разрушает Англию, найдена неизвестная до сих пор рукопись одного из спутников Иисуса Христа. Местный архиепископ надеется, что этот манускрипт, подтвердив истинность канонов веры, сплотит народы вокруг церкви и поднимет людей на бой против Зла. Молодой рыцарь Дункан получает задание доставить пергамент в Оксфорд, чтобы ученые подтвердили подлинность рукописи.

Чтобы добраться до цели, Дункану предстоит пересечь Разоренные Земли, где буйствует Орда. В пути к нему присоединятся традиционные персонажи британского фольклора: отшельник, ведьма, дух, гоблин, баньши и даже мелкий демон из ада. В романе много эпизодов, которые способны возмутить ортодоксального церковника, но именно они-то и воплощают, видимо, авторский замысел. Отшельник долго жил в уединении, пытался услужить Богу, отрешившись от мирской суеты, но Бог обратил внимание на него лишь в момент, когда Эндрю проявляет милосердие к «нечистым» – ведьме и демону. Против Орды, символизирующей Зло в «чистом виде», объединяются даже силы зла земного, включая скачущего по небу Дикого Охотника – рыцаря из свиты Сатаны. Отряд Дункана – по существу, тот же отряд Хранителей – сцементирован дружбой и решимостью одолеть поработителей, а потому одерживает победу. Символично, что эльфы, гномы, гоблины, олицетворяющие саму древнюю и гордую историю Британии, вручают Дункану легендарный меч короля Артура, т е. языческое оружие служит во славу Господа. В самом финале, когда гибель кажется неминуемой, Дункан идет навстречу Орде, сжимая в руке рукопись, и Зло погибает. Сверхидею романа можно выразить примерно так: победить Зло способны лишь люди, истово верящие в Добро и свободные от политических или религиозных предрассудков.

Огромным успехом у читателей пользуются и другие произведения в стиле фэнтэзи, наиболее известны среди которых сериалы «Колдовской мир» Андрэ Нортон, «Повелители мечей», «Рунный посох» и «Эльрик из Мельнибоуна» Майкла Муркока, «Волшебник Земноморья» Урсулы Ле Гуин. а также отдельные романы «Три сердца и три льва», «Операция «Хаос» и «Танцовщица из Атлантиды» Пола Андерсона, «Сага о Фафре и Сером Мышелове» Фрица Лейбера, «Королева ведьм Лохленна» Джорджа Смита.

К сожалению, долгое время фэнтэзи были в СССР фактически запрещены, ввиду негативного отношения властей и цензуры к мистике, хотя в золотом фонде советской фантастики имелся такой шедевр, как «Мастер и Маргарита» М.А.Булгакова. Первые признаки возвращения фэнтэзи в отечественную литературу появились лишь в 80-х годах.

Наибольшую известность завоевал роман Владимира Орлова «Альтист Данилов» (1982) о нелегкой судьбе демона, живущего в Москве. Демон, по доброте душевной, не расположен делать гадости людям, а потому имеет массу неприятностей от своего потустороннего начальства. В романе много удачных сатиричных зарисовок московского быта эпохи «застоя», но фантастические эпизоды плохо состыкованы с реалистической частью произведения, автору так и не удалось добиться органичного синтеза обоих потоков сюжета. Более удачным примером отечественного фэнтэзи советского периода следует признать повесть Людмилы Козинец «Полеты на метле» (1991). Сюжет в меру оригинален: выпускница школы ведьм направлена в причерноморский курортный городок для культурно-массовой работы среди творческой молодежи. Повесть написана очень лирично, с глубоким знанием образа жизни провинциальной богемы и тонким пониманием проблем, возникающим перед юными графоманами. Только фантастическая компонента (т е. сама ведьма) опять-таки оказывается лишней – типичное «нестреляющее ружье». Ведь функции дипломированной ведьмы вполне мог бы выполнить добросовестной редактор местной многотиражки или положительный завотделом культуры горкома комсомола…

Приятным исключением стали отличные повести красноярского писателя Александра Бушкова «Лабиринт» (1984) и «Провинциальные хроники начала осени» (1985). Жестокие и во многом парадоксальные рассуждения о проблемах этики и политики разворачиваются здесь на фоне античной мифологии. В начале «Провинциальных хроник» афинский поэт Майон искренне недоумевает: «Почему за десять лет никто ни строчки не написал о троянской войне, самых славных, самых кровавых, самых доблестных сражениях нашего времени?» Майон беседует с участниками осады Трои, чтобы услышать от них подробности «доблестных сражений», и постепенно открывает ужаснувшую его правду: та война была не ареной славных подвигов, но – чудовищным преступлением.

Многие города-государства давно рвались ограбить Трою, но требовался «казус белли». Потому-то Менелай своими руками буквально затолкал Елену в постель Париса и заставил их отплыть в Трою, тогда как остальные участники сговора уже держали наготове флоты и армии, чтобы обрушиться на ни в чем не повинный город. Людей предали собственные правители, предали и олимпийские боги, которые замышляли что-то против Зевса, но затем полюбовно сговорились со старшим братцем. А легенды о славных делах героев-ахейцев нужны лишь тем, кому не по нутру свободные миролюбивые Афины, где правит справедливый царь Тезей. И фашиствующие боевики организации «Гарпия» совершают путч, свергая излишне мягкосердечного Тезея. Убит Майон, убиты потомки Геракла и мудрого кентавра Хирона, убит преданный всеми начальник тайной службы Гилл, горячий патриот Афин. А повествование о троянской войне написал не Майон, а некто Гомер, который от души постарался, искажая историю в угоду власть имущим… Только вот всесокрушающие стрелы Геракла не достались путчистам и, похоже, послужат борьбе против тирании.

В середине 90-х ситуация в русской фантастике принципиально изменилась. Рынок требовал «облегченного» чтива, и на такую роль оптимально годилась именно второсортная фэнтэзи, тиражи которой ставили постоянно растущие рекорды… Вероятно, рыночные авторы подсознательно понимали, что их творения далеки от высоких художественных идеалов, а потому ринулись подводить теоретическую базу, доказывая непревзойденные достоинства примитивной мистики.

Так, пытаясь обосновать тезис о том, что фэнтэзи сегодня стала самой прогрессивной ветвью фантастического жанра, С.Логинов в статье «Русское фэнтези – новая Золушка» предлагает в высшей степени смешное определение поджанра:

«Фэнтези – часть фантастической литературы, занимающаяся конструированием миров, построенных, исходя из положений объективного идеализма».

Далее ветеран 4-го поколения сравнивает фэнтези с НФ, причем его аргументацию можно свести к следующим цитатам:

«В течение многих лет НФ, аппелируя к бурно развивающейся науке, а чаще – к технике, обещала в будущем всевозможные радужные перспективы. И вот, „электричество есть, а счастья нет“. Неизбежно наступает разочарование в прежних идеях. Научный фантаст при этом может продолжать решать свои мелкие фантастические проблемки, посвящённые различным технологиям и их воздействию на общество и отдельных людей… Научный фантаст, вздумавший поднимать морально-этические проблемы оказывается вообще в безвыходном положении: прежняя система ценностей обманула, рухнув вместе с негодным строем, новой – нет.