Хижина в лесу - Роберт Динсдейл

— А я и не испугался, деда. Я просто думал, что нам следует…

— Тебе не сто́ит общаться с ними, малыш. Они ходили вокруг нашего дома, разглядывали кострище и котелок возле него. Такие люди не должны слоняться по лесу. Что они вообще знают о жизни в лесу?

Мальчик не ответил, и старик, чвакая подошвами сапог, спустился вниз по склону к воде.

— Что такое, малыш?

— Гляди, деда…

Мальчик отступил в сторону. На том месте, где он только что стоял, из земли выбивались хрупкие зеленые побеги. Цветом они отличались от хвои, а на конце каждой былинки дрожал маленький белоснежный цветок-колокольчик. Цветы были белее самого белого снега, застилавшего все вокруг со времени маминой смерти.

Старик присел на корточки и повернул цветочек так, что мальчику стал виден еще один колокольчик, хотя и меньше по размеру, внутри первого. Он был еще белее, и оттого яркая, живая зелень сильнее бросалась в глаза.

— Знаешь, как называется этот цветок? — спросил старик.

— Подснежник, — прошептал мальчик.

— Прале́ска.

— Что все это значит, деда?

Отпустив цветок, старик сказал:

— Природа берет свое. Скоро все здесь изменится.

Они стояли и смотрели на лес. Уже смеркалось, но дед, похоже, даже в полутьме замечал невидимые для мальчика перемены.

— Скоро у нас будет больше хвоща и желудей, внучок. На какое-то время матушка-природа станет к нам благосклонна.

Лето

***

На мамином дереве из набухших почек появились молодые листочки. Пока они были бледно-зелеными, но вскоре обещали налиться более густым цветом.

Выйдя из кухни, мальчик увидел, как дед нежно прикасается к этим листочкам. Взгляд его был отстраненным, каким-то зачарованным. С приходом весны он часто замечал у дедушки это странное выражение. Мальчик подошел и хотел взять его за руку, но дед, словно замечтавшись, продолжал поглаживать листок, кончиком пальца проводя вдоль каждой жилочки.

На мальчике была безрукавка, переделанная из рубашки, подаренной учителем Навицким. Штаны его так обтрепались, что дед их обрезал, превратив в некое подобие шорт. Обуви мальчик не носил. Зимние сапоги пришли в полную негодность, и починить их было некому. Через плечо мальчик перекинул рюкзак, в котором лежало печенье из перемолотой в муку коры, сдобренное листьями боярышника, сорванными на краю лесной лощины.

— Держи.

Дедушка сунул руку в карман пальто и извлек оттуда мамино печенье, завернутое в бумагу. Теперь пряников осталось только шесть, шесть напоминаний о том, что его мама когда-то жила в этом мире. Когда дед переложил их в рюкзак, мальчик удивился.

— Ты уверен?

— Мы их есть не будем.

— Понял.

— Мы их будем хранить.

— Они уже черствые, деда.

— Зимой им все было нипочем, а теперь, боюсь, они совсем высохнут… Ты готов отправиться на поиски приключений?

Мальчик гордо закивал головой.

— Тогда попрощайся с домом бабушки. У нас впереди дальняя дорога.

На палке через плечо дед нес узелок. В старую, уже пришедшую в негодность нижнюю рубашку он завязал котелок и другие нужные мелочи, собранные по всему дому. Впрочем, единственной по-настоящему ценной вещью был топор. Его дед носил у пояса. Топор висел на полоске заячьей кожи, которую старик предварительно высушил над огнем до твердости камня. Несколько вечеров мальчик сгибал и мял эту кожу, пока она вновь не стала мягкой. После этого дед, обрезав все лишнее, с помощью кости зайца вместо иглы и его жил вместо ниток сшил перевязь для топора.

Бросив последний взгляд на старый дом, над печной трубой которого вился легкий дымок, мальчик шагнул вслед за дедом под сень леса.

Летом в лесу много запахов. Дед утверждал, что даже с закрытыми глазами можно найти там дорогу, если принюхаться. Всегда можно отличить, идешь ты мимо ясеня, ольхи или ели. Мальчик не раз пытался это сделать, но каждый раз безуспешно. Он терялся в обилии разнообразных запахов, которые посылали его в разные стороны, обычно совсем не туда, куда нужно было. Налетев в очередной раз на корягу, мальчик решил держать глаза широко раскрытыми.

Как только снег сошел, они с дедом начали совершать все более дальние переходы. С поверхности Хвощового озера лед уже давно сошел. Вода постепенно очищалась. В ее глубине начали появляться маленькие черные тени, снующие от одного берега к другому. Хвощ разросся, и к небу потянулись зеленые стебли с темными шишечками на верхушке. На месте прогалин, где расцвели первые прале́ски, жизнь буйствовала с удвоенной силой. Всюду вспыхивали новые краски. На земле распростерся травяной ковер. Из-под поваленных стволов на свет полезли молодые побеги. Среди нежной зелени то тут, то там виднелись крошечные голубые и желтые искорки. Слышно было жужжание насекомых.

Пройдя по берегу озера, мальчик набрал воду в фляжку, сделанную из жестяной консервной банки. Дед пока наполнял подсумок для питья, изготовленный из заячьей шкуры. Он сказал, что воду обязательно надо кипятить, и мальчик послушно ничего не пил, пока ее не прокипятили над костром и не сняли образовавшуюся сверху пену.

Сегодня им предстояло идти за озеро. Лед, снег и непроходимые зимние преграды остались в прошлом. Мальчик не знал, как глубоко в дебри они на этот раз зайдут, но дед умел безошибочно находить дорогу в царстве леса, поэтому не волновался. Дойдя до поваленного дуба, они взобрались на него. Старик влез первым и, стоя на стволе, словно король леса, затащил мальчика к себе.

Без обуви было проще, босые ступни крепко держались на неровностях мягкой от влаги коры. Сохраняя равновесие, мальчик принялся оглядывать окрестный лес. Деревья здесь селились не так густо, как в других местах. На незначительном возвышении рос дуб настолько раскидистый и могучий, что мальчик вообразил: перед ним лесной домик. Его переплетающиеся сучья образовывали импровизированные коридоры и комнаты, в которых при желании они с дедушкой могут поселиться.

Мальчик хорошо помнил, что лес представляет собой бескрайний и дикий мир, мир в себе. И они вместе его исследуют.

Дед, похоже, знал эти места даже лучше, чем лес, окружающий дом бабушки. Следуя за стариком, мальчик удивлялся этому обстоятельству. В полуразрушенном домике его дед жил когда-то вместе с бабушкой и мамой, и было это очень давно. С того времени лес мог сильно измениться. Со стороны же казалось, что дед узнает встречающиеся по дороге ясени, ольхи и ели, что он приветствует их, словно старых знакомых. Старик шел к одному ему ведомой цели. Внук понятия не имел, что тот задумал. Можно было решить, что он идет по следу какого-то животного, но мальчик уже в достаточной мере научился читать книгу следов, чтобы понять: здесь не проходили ни зубр, ни дикий кабан.

Днем они вышли к берегу другого лесного водоема, где плавали большие птицы и летали, жужжа, стрекозы. День тянулся долго, стемнело поздно. Со времени первых цветов ночь приходила все позже и позже, сантиметр за сантиметром отступая перед натиском света.

Когда начало вечереть, дед вывел мальчика на открытое место. Над их головами простирались небеса, окрашенные на горизонте переливами красного и розового, и мальчик вспомнил глазурь, которой мама когда-то покрывала тортики. Вдалеке виднелись деревья, но теперь они казались мальчику неизмеримо далекими, такими же нечеткими, как те, что украшали карты, нарисованные Юрой. Между ними и этими деревьями раскинулось море высокой, колышущейся на ветру травы, камыша, осоки и полевого хвоща. То тут, то там на крошечных островках рос кустарник. От воды тянуло затхлостью. Загудев, подлетела стрекоза, зависла на мгновение, сделала странный маневр и улетела прочь.

— Ну вот, малыш… Пришли…

Мальчик, казалось, чувствовал мрачное давление леса позади.

— Куда мы пришли, деда?

— Я знал, что они здесь.

— Мы сюда шли?

— Я думал об этих болотах всю зиму. Они мне даже во сне снились. Мне казалось, что деревья все время нашептывают мне о них…

Мальчик подумал, что дедушка совсем запутался, хотя даже ребенок знает, где заканчивается сон и начинается реальность.

— Мы остановимся тут на ночь? — спросил он.

— Мы в этих местах надолго задержимся.

Первым дело следовало добыть огонь. Мальчик так наловчился обращаться с дощечкой, что вскоре в небо поднялся легкий дымок. Когда костер разгорелся, мальчик обложил его со всех сторон найденными поблизости камнями. Дед поставил сверху котелок и, склонившись над кипящим в нем варевом, довольно крякнул.

— Как на вкус, деда?

— Вкусно, как в молодости…

В суп пошли листья одуванчиков, собранные ими еще днем, и верхние, ближе к цветам, участки стеблей бодяка. Это растение дед называл бадзяком.

— А тебе нравится?