Поэзия просветления. Поэмы древних чаньских мастеров - Шэн-янь

Один из членов Чаньского центра недавно показал мне карикатуру, на которой был изображен зал для медитации. На рисунке чаньский наставник крепко спал, укрывшись за картонным изображением себя самого, сидящего в медитации, в натуральную величину, тогда как ученики усердно занимались практикой. Однако именно наставник, пребывавший в однонаправленном сне, уже вошел во врата Чань – не ученики.

В старой чаньской истории рассказывается о последователе, который отправился в паломничество вместе со своим старшим братом в Дхарме. При любой остановке младший брат сразу же бросал на землю свою ношу, садился и начинал медитировать; тогда как старший брат опускал ношу на землю, ложился и засыпал. Тот брат в Дхарме, который медитировал, на каждом привале все больше сердился на него. Наконец он не мог больше сдерживать себя и пригрозил своему спутнику, что покинет его. Старший брат спросил, почему, и тот ответил: «Мы преодолели так много преград, покинув дом и став монахами. Время ограничено. Мы должны разумно использовать каждую минуту, а ты здесь готов проспать всю свою жизнь!»

Протерев глаза, старший брат спросил: «А что плохого в том, что я сплю?»

«Мы должны практиковать, а надлежащая практика – это сидячая медитация».

Старший брат поднял «Песнь о Просветлении» и прочел ту строфу, смысл которой я сейчас объясняю вам.

Младший брат согласился: «Возможно, ты достиг того уровня, когда сон может быть практикой, но я ещё не добрался до него. Для меня это не подходит».

«Что именно не подходит?» – спросил старший брат.

Младший ответил: «Мое сознание еще не успокоилось».

«А на чем твое сознание должно успокоиться?» – спросил старший.

Когда младший брат услышал эти слова, его сознание стало ясным и лучезарным. Он пытался заставить свое сознание успокоиться, но силы, которые он тратил на это, лишь делали его напряженным. Слова брата заставили его понять, что все его усилия были напрасны; они скорее рассеивали, чем сосредотачивали его сознание. Он освободился от своей принужденной решимости, и его сознание успокоилось само собой, сделавшись ясным и лучезарным.

Если, занимаясь определенным видом деятельности, вы можете успокоить свое сознание настолько, чтобы оно перестало двигаться, это хорошо. Если ваше сознание сохраняет спокойствие и неподвижность при любых ваших действиях и в любой ситуации, оно во истину является успокоенным. Как вы думаете, как бы вы в таком состоянии отреагировали, если бы кто-то подошел к вам с острым ножом, намереваясь убить нас? Вы бы осознали, что кто-то приближается к вам с ножом, но не испытали бы страха. Для действительно успокоенного сознания нет ощущения страха, так как в таком сознании отсутствуют представления о личности, или «я», которое может погибнуть.

Если бы я взял нож и вонзил его в воду, вы бы испугались? Если вы вошли во врата Чань, человек, нападающий на вас с ножом, привлек бы ваше внимание не в большей степени, нежели человек, вонзающий его в воду. Если вы испытываете страх, находясь в ситуации жизни и смерти, вы наверняка не вошли во врата Чань.

День 4. Непривязанность – вот истинная мудрость

Лишь упражняясь много кальп в смиренье,Учитель мой с Дипанкарой сошелся.В кругах рождений и смертей вращаясь,Сансара беспрерывна, бесконечна;Постиг я нерожденное с момента, когда внезапно просветление обрел,Теперь ни слава, ни позор со мной не совладают.

Учитель, упомянутый в первой, неполной строфе, – Будда Шакьямуни. Дипанкара – это Будда, живший бесчисленное множество эпох тому назад. До того как Шакьямуни стал Буддой, он был бодхисаттвой в течение бесчисленных жизней. В некоторых жизнях его убивали, иногда довольно жестоко. В одной из жизней люди мучили его, понемногу срезая с него кожу. Он даже чувствовал себя нездоровым после достижения Высшего Просветления: и все же, на протяжении всех этих жизней он никогда не испытывал страха. Миларепа также был болен, а однажды пострадал от отравления. Хотя Будда и Миларепа испытывали боль, в их сознании не было страха. Есть много историй о святых и мудрецах, которые подвергались ужасным мучениям и недугам, но не ощущали при этом, что страдают. Такие люди действительно проникли в сущность Чань. Если использовать технический буддийский термин, они достигли уверенности относительно не-возникновения дхарм, или явлений.

Как я говорил раньше, Чань – повсюду, во всем. Вы постигнете это, если действительно поймете, что все дхармы являются невозникшими. Чаньскую практику называют внезапным методом, так как она приводит к мгновенному ощущению, что явления не возникают. Однако это ощущение может быть скоротечным. Скоротечное ощущение – это лишь мгновенная вспышка, и по прошествии времени ощущение угасает, оставляя после себя лишь искаженные воспоминания.

Я говорю людям, которые имеют малый опыт практики Чань: «Возможно, вы думаете, что теперь вы свободны и достигли освобождения, но вы не правы. На самом деле ваша практика только начинается. Еще слишком рано говорить об освобождении». Многие последователи, достигшие первой стадии практики, хотят двигаться дальше и быстро обрести второе переживание. Не успев обрести второе переживание, они уже заглядывают на третий уровень. Люди с подобным отношением могут практиковать долгие годы и чувствовать, что они не делают никаких успехов. Они могут даже бросить свои занятия со словами: «Практика бесконечна. Я никогда ничего не достигну. Я прекратил делать успехи».

Часто проблема заключается в том. что человек стал самодовольным и прекратил усердно работать после первого переживания. Конечно, если он действует подобным образом, ему не добиться успеха. Помимо самодовольства, в практику могут закрасться и многие другие препятствия. Люди, имевшие какие-то переживания на предыдущих затворничествах, должны забыть о них. Они прошли и остались позади. Помнить о них и вновь стремиться к их достижению – это серьезное препятствие.

Не ожидайте слишком многого. Шакьямуни занимался практикой в течение многих жизней, на протяжении многих кальп, прежде чем в конце концов стал Буддой. Вы действительно ожидаете, что вы пройдете первую стадию, затем вторую и третью и так далее вплоть до Полного Просветления, не прилагая никаких усилий и не отклоняясь в сторону? Вы хотите выделить месяц или около того, чтобы достичь состояния Будды, а затем заняться чем-то другим? Это было бы немного несправедливо не только по отношению к Будде Шакьямуни, но и к вам самим, если вы действительно цените достижение просветления. Мы не должны надеяться на быстрые результаты. Мы должны просто заниматься практикой.

Сделайте целью практики саму практику и примите ее как обязанность, необходимость, как еду и сон. Не практикуйте для того, чтобы достичь чего-либо. Не думайте, что практика превратит вас в Будду за время затворничества или даже за целую жизнь. Мы – гусеницы, ползающие по земле и питающиеся листьями. Мы не можем надеяться на то, чтобы за одну ночь превратиться в бабочек.

В обители высокогорной пребывая,На горном пике, под огромною сосной,Я радостно предамся созерцанью,Покоен в мирной хижине монаха.

Хотя наставники и патриархи на протяжении столетий говорили о том, что практика Чань не должна отделяться от обычных дел повседневной жизни, Юн-цзя утверждает, что в течение длительного периода времени следует заниматься практикой вдали от общества. После завершения этой стадии уединенной практики последователь может вернуться к обществу и обычной, повседневной жизни.

Во времена династий Тан и Сун чаньская практика процветала в горах, а не в городах. Четвертый патриарх Дао-синь и пятый патриарх Хун-жэнь жили в горах в Хуанмэй. Шестой патриарх Хуэй-нэн посетил Хун-жэня на горе Дуншань, а затем отправился на юг, в провинцию Гуандун. Китайский император пригласил Хуэй-нэна в столицу, но тот отказался, предпочитая оставаться в горах Цаоси. Многие последователи в то время практиковали в горах или другом тихом, уединенном месте. Хотя и говорят, что практикой Чань можно заниматься где угодно, даже на улице, это справедливо лишь для человека с глубоким пониманием Чань. Такой человек может успешно заниматься практикой в любом окружении. Сумасшедший темп жизни густонаселенного города не оказал бы на его практику неблагоприятного воздействия. Однако таких людей мало. Начинающему не просто было бы заниматься практикой на улицах Нью-Йорка.

Когда мы впервые начали проводить затворничества в Квинсе, люди обычно выходили на улицу, чтобы заниматься ходячей медитацией после обеда. Соседям не нравилось смотреть на то, как кто-то как зачарованный бродит вокруг их дома. Один участник затворничества лег на траву в чьем-то саду. Люди подумали, что он сошел с ума. Они захотели узнать, что происходит в Чаньском центре. Они даже угрожали нам тем, что вызовут полицию. Вот что происходит с вами, когда вы практикуете Чань на улице. Люди считают вас сумасшедшими. Конечно, если бы наш центр находился в центре Нью-Йорка, например, на Таймс-сквер, нам было бы не о чем беспокоиться. Там может твориться все что угодно, и никто не обращает на это внимания.