Богатырь и Звезда Сварога (СИ) - Дубоносов Александр

Яромир осторожно коснулся рукояти. На удивление, она оказалась совершенно холодной.

«Чудеса, да и только…» — Яромир потянул за лезвие, которое легко освободилось из деревянного плена.

Вот только такого нельзя было сказать о клинке Аяра. Резная рукоятка полностью обгорела, а хвалёное Эйдой лезвие сплавилось с цепью.

«Теперь ещё и кузнецу должен…» — печально выдохнул Яромир. — «Если доживу…»

За деревом раздался шорох. Яромир повернулся и успел заметить тоненькие черные лапы, быстро скрывшиеся за стволом дуба.

«Настырная тварь,» — фыркнул Яромир и пошёл обратно к костру.

Яромир наступил на пепел от водяного и в стопу что-то неприятно укололо.

Он с трудом наклонился, и среди пепла обнаружил обугленный амулет в форме того же знака — квадрат с четырьмя лучами и кристаллом внутри.

— Что ж ты меня преследуешь? — прошептал Яромир и накинул находку на шею. — Надеюсь, отец расскажет…

Больше медлить было нельзя. Яромир чувствовал, что сил у него надолго не хватит.

С вершины холма он разглядел небольшую тропинку, где на вид грязи было меньше всего.

Яромир спустился к костру, собрал всё что мог, перекинул меч через плечо, и, опираясь на палку, медленно поковылял по тропе.

Он чувствовал, что бес плелся за ним по пятам, прячась в кустах и траве, только сил за ним бегать у Яромира не было.

Яромир сумел преодолеть болото, а дорога продолжала уводить его дальше, в глубину леса. Действие багульника быстро заканчивалось, и нога снова заныла. А борцом и осокой, что росли вокруг, делу сильно не поможешь…

Нога закровоточила, Яромир сделал ещё пару шагов и последние силы окончательно оставили его. Голова закружилась, и он рухнул в мокрую от дождя траву.

Но он не умер.

Он услышал, как над головой зашуршала трава.

«Ну, вот бес и дождался добычу…» — подумал Яромир.

Он оказался совершенно беспомощным, даже не мог открыть глаза.

Но поступь была тяжелая — приближался человек. Яромир почувствовал, что незнакомец остановился возле его головы, взял под руки и куда-то поволок.

Яромир отключился.

Разбудил яркий запах багульника и льющаяся в рот вязкая жидкость. Он долго и жадно глотал. Стало хорошо.

Он почувствовал, что поплыл и попытался открыть глаза.

Сквозь тоненькую щелку Яромир видел, как над головой мелькали развесистые кроны деревьев, а над головой что-то мелодично напевал женский голос.

Дурманящий отвар из багульника и приятный мотив расслабили Яромира, и он погрузился в сон.

Когда он снова открыл глаза, то небо сменилось деревянным потолком избы.

Яромир постарался подняться и оглядеться.

Он лежал на столе посреди незнакомой избы, совершенно ногой. Пот ручьем струился по лицу, заливая глаза. В комнате стоял резкий, терпкий, но очень приятный запах дикого шиповника.

— А ну, щас же ляг обратно! Вставать не велели! — прикрикнул на него женский голос. — Не чуешь, что горячка?!

— Ты кто? Где я? — с трудом выдавил из себя Яромир, пытаясь протереть глаза от щипающего их пота.

Яромир отёр лицо и увидел в красном углу, у стола, низенькую старушку с растрепанными седыми волосами. Она стояла спиной, поэтому лица её Яромир не разглядел. По доносившемуся звуку ему показалось, что она что-то расталкивала в чарке.

— Ты лежи, лежи… Сейчас полегчает!

Яромир чувствовал, что больше сил у него не хватит и опустил голову.

Старушка же подбросила в печь и запела на неизвестном Яромиру языке. Колдовство…?

Аромат шиповника в комнате дополнился запахом шалфея и мяты.

Яромир почувствовал, как тело расслабилось и начал спадать озноб. Поклонило в сон.

Старушка аккуратно приподняла голову Яромира и поднесла чарку к губам. Снова запахло багульником.

— Не бойся, пей, — голос старушки очаровывал Яромира. — Спи, богатырь, спи, добрый молодец. Утро вечера мудренее.

И Яромир уснул.

Разбудил крик петуха.

В этот раз Яромир проснулся укрытый медвежьей шкурой на мягком лежаке рядом с печкой.

Петух кричал, но яркий солнечный свет от единственного окна падал на массивный стол, стоявший посреди комнаты. Был уже полдень.

Со стола до Яромира донёсся манящий запах свежеиспеченных пирогов и виднелась крышка от кувшина. Желудок стянуло. Яромир почувствовал сильный голод.

«Значит не приснилось…» — Яромир привстал на локте, чтобы получше оглядеться.

Из убранства в избе было только самое необходимое. Закуток и часть крыши завалились на печку, мужских вещей видно не было.

«Живёт одна…» — заключил Яромир.

Яромир осмотрел и себя.

Он отбросил одеяло. Одежды на нём так и не было.

Синяки и порезы на теле затянулись, а бедро было аккуратно перемотано чистой белой тканью.

Яромир потрогал рану. Повязка оказалась сухой, значит гноя и сукровицы не было. Это его порадовало.

Он осторожно поднялся и сделал несколько маленьких шагов. Боль чувствовалась, но терпимо, можно было идти.

Рядом со столом, на стуле, лежали совсем неношеные конопляные штаны, а под стулом стояли лапти с онучами.

Яромир отпил молока прямо из кувшина, съел пирог, натянул штаны, взял в руку тарелку с пирогами и вышел на улицу.

Сеней в старушкиной избе не оказалось, и Яромир вышел сразу на подворье.

От яркого света Яромир прищурился, протёр глаза и огляделся.

Двор у старушки тоже оказался скромным: старенькая банька, покосившиеся сарай и пригон, заросший нужник — некому было следить за хозяйством.

Возле пригона, звеня колокольчиками, паслись козы, а по двору петух гонял громко кудахтающих куриц. Ничего необычного.

У Яромира возникло неприятное чувство, что за ним опять кто-то следит и он не ошибся: на одном из ещё сохранившемся от повалившейся ограды столбушке лежал большой черный кот. Он изучал Яромира пристальным, холодным взглядом, как хищник добычу.

«Сожрать хочет… Неприятная скотина.» — только подумал Яромир, как рядом раздался голос старушки.

— А-а, соня проснулся… Добро спалось?

Справа на придомовой скамейке сидела старушка и что-то вышивала большой иглой.

— Добро, бабушка. Низкий тебе поклон за жизнь мою. Век благодарен буду! — Яромир низко поклонился.

— С этим еще разберёмся… — едва слышно пробубнила старушка и повысила голос. — Черныша благодари, он меня к тебе привёл.

Вроде бы кот, как кот: усы, лапы, хвост — но что-то в этом звере настораживало Яромира.

— Где я?

— Знамо, где — у меня.

— У тебя — это где?

— Знамо, где — на топях.

— Уже хорошо… Ты ведьма?

Старушка рассмеялась.

— Ой, так тоже называли… Но ты меня можешь вот, бабушкой, величать. Больно складно выходит — «бабушка»! Ворожея я.

— Спасибо тебе бабушка, за доброту и заботу, но мне воротиться нужно к отцу, он, наверное, места не находит…

— Не находит… и ещё подождёт. — прошептала старушка. — День раньше, день позже. И так уже чай, как пять ночей тебя выхаживаю.

Яромир сильно занервничал и заходил из стороны в сторону.

Со свадьбы, значит, седьмой день пошёл. Он уже представил гнев старика по возвращению. Вот где будет настоящее веселье. Мало не покажется…

— Ты, конечно, можешь идти, тебя никто не держит, только далеко не пройдешь — нога не сдюжит. Ещё пару дней потерпи. На тебе всё как на собаке затягивается, другой бы кто уже сто раз помер, но ты, Яромир — особенный.

— Я не говорил, как меня зовут. — Яромир остановился и оперся плечом на стену. — Знаешь меня?

— И о тебе знаю, и о старике знаю, всё знаю…

Яромира распирало от любопытства и от тревоги. Он чувствовал, что старушка, знала что-то важное. Нужно было это выяснить.

— Расскажи!

— Что, перехотел убегать? — бабушка коварно улыбнулась. — Расскажу, обязательно расскажу… Эх, видишь, дворик мой совсем захудал, избушка повалилась… Давай так: ты тут порядок наведёшь, а я тебе сказку расскажу? Я же бабушка, а бабушки очень любят рассказывать сказки. Согласен?

Яромир должен был узнать, что она скрывает и согласно кивнул.