Замок темного барона - Павел Бергер

— А какова была участь несчастной птицы? — рассмеялся герр Кольбах.

Пауль тоже улыбнулся и неопределенно передернул плечами.

Уточнять, что индюк был водворен на обширный птичий двор его матушки Марты, откормлен, в положенный срок запечен с черносливом и отправлен дядюшке Корсту в качестве сувенира к Рождеству, он счел излишним.

— Вот так герр Полковник! Знаете, в чем корень бед нашей семьи? Да в том, что мой зятек, Георг, любит мальчишек Марты как родных — и совершенно их избаловал! Георг — мой любимый зять! Это правда. Я всегда говорю правду, герр Полковник! Любой вам подтвердит, — дедуля, которому никак не наливали, решил заручится расположением почетного гостя. — Мало кто в Германии разбирается в пиве лучше, чем мой зятек! А что толку?

Пауль хихикнул: если в Германии кого и мало, так это людей, которые могут выпить больше дедули Клауса!

— Если человек мягкий, как мой зять Георг, толку не будет! — меж тем продолжал старик Клаус. — Видите, избаловал и пса, и мальчишек, и своих дочек, и даже Марту — свою жену! До чего дошло, герр Полковник! Родному отцу кружки пива не нальет! — логично завершил обличительный спич дедуля.

Фрау Марта демонстративно поставила перед стариком кружку с пивом. Дедуля заглянул через край, со вздохом выпил и продолжал:

— Вот вы, герр Полковник, женаты?

— Я? Нет. Пока нет, — уточнил Кольбах.

— Бери пример со своего начальника, Пауль! Он прозорливый человек! — похвалил Шефа Кольбаха дедуля и, конечно, получил приглашение присоединится к распитию коньяка — папаша Георг воспользовался знаменательным случаем и извлек из подвала пыльную пузатую бутылочку.

— Чертовы французы: умеют делать выпивку! А вояки из них никакие, уж поверьте мне, герр Полковник, только и могут, что девок портить…

— Папа! Как можно — при ребенке! — резко перебила его фрау Марта. — Жени, ты почему до сих пор не спишь?

— Хочу послушать дедушку… — хныкала малышка.

— Марш в постель! — матушка была непреклонна и поволокла болтавшую ногами и возмущенно верещавшую девчушку из комнаты.

— Победить французов — невелика наука! Прусские парни вешали их десятками и палили из пушек прямиком по Парижу23 раньше, чем родился ваш Фюрер, — разглагольствовал дедуля в предвкушении следующей порции спиртного. — Вот англичане — это другое дело. Серьезные ребята. Настоящие солдаты!

Я вам так скажу, герр Полковник, когда немецкие парни будут маршировать по Трафальгарской площади, я лично выставлю бутылку рому и выпью за здоровье вашего Фюрера!

— Считайте, что парни уже в Лондоне, и выпейте за Фюрера прямо сейчас, герр…

— Клаус, называйте меня Клаус, герр Полковник…

— Хайль Гитлер!

К патриотическому тосту присоединились вслед за дедулей остальные. По причине отсутствия фрау Марты на столе возникла следующая бутылка.

— Зиг Хайль! — торжественно изрек папаша Георг, снова наполняя бокалы. — Когда я надел штурмовую рубашку, я был младше Пауля, ей-богу… Как быстро летит время… — он обратился к Кольбаху: — Вот вы, штандартенфюрер, что вы сделали со своей первой коричневой рубашкой штурмовика?

Кольбах недоуменно качнулся на стуле:

— Да простят меня арийские боги, герр Грюнвальд, у меня ее никогда не было!

Странно, в свою очередь удивился уже Пауль: если верить личному делу Шефа, такую рубашку он относил как минимум два года и только потом вступил в СС.

— А я свою храню… — глаза папаши Георга затуманила скупая мужская слезинка. — Где моя рубашка, Пауль?

Пауль помрачнел: он давно и безуспешно искал способ избавится от пресловутой рубашки, скомпрометированной капитаном Ремом24. Но, опасаясь папашиного гнева, просто спрятал несчастливый предмет гардероба подальше.

— На чердаке. По-моему, рубахе там отлично живется: висит себе между двумя матушкиными свадебными платьями… — Пауль довольно улыбнулся: вряд ли кто из его коллег додумается искать рубашку в таком месте.

— Да, штандартенфюрер, я берегу свою рубашку и не скрываю этого! — папаша Георг, который за долгий обед, плавно перешедший в ужин, успел набраться сверх обычного, хрястнул кулачищем бывшего боксера по столу. — Мне нечего стыдиться своего прошлого! Даже случись мне опять повстречать нашего Фюрера, я сказал бы ему, — папаша Георг поднялся с приличествующей такому воображаемому случаю торжественностью, свалив при этом табуретку, и приложил руку к сердцу: — Мой Фюрер! Армии не меняют знамен, проиграв сражение. Лишь скверный пастырь судит по дрянной овце о своем верном стаде! Мы простые немцы…

Если бы сам доктор Геббельс25 слышал сейчас папашу, он бы скрипел зубами от зависти, настолько складно, убежденно и искренне тот говорил. Конечно, папаша запросто мог бы стать видным партийным деятелем… Исключительно присутствие Шефа препятствовало Паулю заорать от избытка энтузиазма, впрочем, папаша ораторствовал так проникновенно, что даже суховатый Шеф Кольбах выглядел взволнованным. Что уж говорить о впечатлительной душе фон Клейста! Он был в сугубо профессиональном экстазе: как только папаша Георг завершил импровизированный митинг и уселся, Зигфрид принялся восторгаться:

— Как жаль, что вас сейчас не мог слышать Рейхсфюрер… Это просто шедевр пропаганды, герр Грюнвальд, я так растроган… — ив подтверждение хлюпнул пару раз носом в расшитый беленький платочек, но, успокоившись, обратился к Кольбаху: — Штандартенфюрер, я полагаю, целесообразно поручить герру Грюнвальду выступить с приветственным обращением к Рейхсфюреру и гостям от городского населения N-бурга… Тем более мы еще не получили из магистрата предложений по поводу приветственной речи…

— Это немыслимо, штурмбанфюрер До открытия фестиваля остались считанные дни, полным ходом идут репетиции — и вот выясняется, что до сих пор не подготовлена приветственная речь от магистрата! При этом вы храните олимпийское спокойствие… — упоминание о магистрате мгновенно вывело Шефа из состояния послеобеденного умиротворения.

— Но мы многократно обращались в канцелярию бургомистра… — принялся оправдываться фон Клейст.

— Возмутительно! Преступное манкирование обязанностями городского главы! Пора мне лично познакомиться с вашим молчаливым бургомистром Штроксом! Офицер Ратт, напомните мне завтра позвонить в магистрат, — Шеф Кольбах несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь вернуть себе равновесие. — Это просто перст судьбы, что мы встретили герра Грюн-вальда! Зигфрид, я полагаю, в ваших силах по крайней мере огранить те перлы, которые мы услышали от уважаемого Георга? Можете приступить прямо сейчас! — виноватый фон Клейст сорвался с места и с усилием потянул за собой крупное тело папаши Георга, подуставшего от избытка выпивки.

За мужчинами увязалась застрявшая в комнате Лотхен:

— Я буду помогать папе и штурмбанфюреру…

Смешно! Чем Лотта может помочь? Зиги фон

Клейст колотит на пишущей машинке со скоростью новейшего пулемета и стенографирует быстрее, чем ораторы говорят! А Лотта учится в медицинской школе, только и умеет, что тыкать в зад шприцем да вытирать салфеткой слюни, зато пишет как курица лапой! Пауль тихонько хмыкнул, но не стал вмешиваться из опасения окончательно раздраконить строгого Шефа Кольбаха.

— Такие дела, герр Полковник: моему зятьку место на трибуне, среди парней, что толпятся за спиной Фюрера, а не в этой харчевне! Как такой парень оказался в дыре вроде N-бурга? — с чувством спросил дедуля у пустого стакана. Пауль тут же ему подлил. — Георг здесь, потому что имел глупость жениться! Женился на мой красавице дочке! Вот так, герр Полковник. Бабы сгубили больше блестящих карьер, чем все наемные убийцы, вместе взятые! Храни вас Господь жениться и тем более заиметь дочь! — дедуля выпил.

— Но отчего, герр Клаус? У вас такие прелестные внучки! Они близнецы?

— Лотта и Лора? Двойняшки, — вставил Пауль.

— Маленькие гусыни просто перекрасили волосы в разные цвета, как пошли учиться на сестер милосердия. У них, видите ли, теперь есть индивидуальность… Ну к чему все эти курсы? Георг им потакает сверх всякой меры! — недовольно покачал головой дед.

— Сейчас Лотхен шатенка, а Лорхен рыжая. Во-обще-то, они обе блондинки, как мама… — ввернул Пауль.

— О, ваша матушка просто роковая красавица, — загадочно улыбнулся Кольбах. По мнению Пауля, для роковой красавицы его величественная матушка полновата. Хотя…

— Говорят, молодой барон Отто свалился с лошади и сломал ногу, когда первый раз увидел маму, — похвастался он, указав на протрет молодого Отто фон Клейста в старомодной летной форме. — И ему пришлось жить прямо здесь, пока нога не срослась…

— Оно и понятно, что пиво лучше, чем жена, — цинично ввернул многоопытный дед.