В объятиях муза - Полесья Золотникова

Сейчас мне совсем не хотелось винить Женю в собственных грехах писательской неопытности. До меня вдруг дошла странная истина: всё это время сама мешала творческому началу, живущему внутри. То неправильно, это неправильно. Привычка контроля всегда пагубно сказывалась на вдохновении. Я совсем не позволяла себе спонтанности, привыкнув строго придерживаться определенной последовательности. Не позволяла чувствовать, от того все герои выходили деревянными, а сюжет банальным. В них не было ни жизни, ни смысла. Зато имела непреодолимую тягу писать, упрямо отказываясь понимать, что творчество, терпеть не могло клетку, которую столько лет строю возле него. Оно как птица жаждало свободы, а видя ограду с тоскою забивалось в угол, не желая смотреть на колючие сети. Когда вдохновение посещало, царапаясь о прутья клетки, сама прогоняла его прочь, отказываясь принимать, как всякий раз отталкивала муза, когда мужчина тянулся.

Я боялась чувствовать, поэтому текст получался фальшивым. Из-за этого нелепого страха бытие казалось серым, обретя жизнь лишь в день прихода Жени. Он не боялся, он чувствовал. И планы рядом с ним рассыпались в прах. Спонтанный, наглый, самоуверенный с красивой улыбкой на губах. Никогда не видела того, кто казался бы настолько живым.

Это дико, но когда позволила чувствам наконец выплеснуться наружу, осознала, что живу. Мне понравилось больше не сдерживаться, словно давняя клетка вдруг исчезла. Появилось желание создавать, видеть прекрасное, вообще что-то делать! Поэтому с Женей ощущала свободу. И пара глав в таком состоянии родилась бы на одном дыхании!

В голове как наяву прозвучали слова муза: «Ты должна научиться делать героев живыми».

Теперь я поняла, о чем именно он говорил. Нужно наделить персонажей эмоциями! Теми самыми, которые всегда воспринимались чем-то непозволительным, а где-то глупым. Ухватившись за этот душевный порыв, прочла крайнюю строчку: «Их глаза встретились. Ринар выжил».

А дальше текст пошел, словно по маслу: «Эшли была безумно рада увидеть парня живым. Она впервые осознала, насколько он ей дорог. И так нелепо потерять его стало бы невыносимо. Ближе Рина у нее никого не осталось. Проклятые враги отобрали всех близких!

Юноша счастливо улыбнулся, неожиданно признавшись.

— Я люблю тебя, Эш.

Девушка бросилась к нему, заключив в объятия. Столько дней кошмара наконец закончились. Гордый, непреклонный варвар, никогда не выражающий чувств открылся ей — простой бродячей девчонке, в одночасье потерявшей всё!»

Улыбнулась. А хорошо вышло. На этом можно заканчивать данную главу. Стоило поставить точку, как из ничего в комнате явились двое, заставив подорваться в сидячее положение.

Они застыли в обнимку, не нуждаясь ни в каких представлениях. Высокий, могучий мужчина с длинными темными волосами в бинтах да набедренной повязке — Ринар. Белокурая девушка, имеющая отдаленное сходство с лисой, облаченная в легкое, походное платье — Эшли.

— Вы? Этого не может быть? — тихо произнесла от изумления.

Варвар усмехнулся. Эш медленно подошла, проникновенно заглянув в глаза.

— Точно так же как не могло быть муза, да?

— О да, — хмыкнул Рин. — Маги такой смешной народец. Натворят, а после сидят в шоке. Вечно их опекать надо, как малолетних детей.

Встряхнула головой, моментально сбросив оцепенение.

— Муза? Вы знаете его? — с надеждой спросила у пары.

— Он давно легенда в грани Межмирья, Власта Александровна. Его все знают.

— Как мне найти Женю? — с замиранием сердца задала вопрос собственным героям.

Разум скептически отметил всю комичность происходящего, однако не стала сосредотачиваться на стандартной реакции человека двадцать первого века. Никогда не была обычной. Просто когда-то считала это ненормальным, а теперь рада. Осталось только полностью принять настоящую себя.

— Музы — капризные существа. Их невозможно увидеть, пока они этого сами не захотят. Даже с могущественной способностью оживлять образы — бесполезно, — сухо сообщил варвар.

Уныло опустила голову вниз, с трудом сдерживая просящийся наружу крик.

— Не сдавайся. Возможно он просто решил проучить. Это было бы в его стиле, — неожиданно положила ладонь на плечо Эшли.

— Зачем так жестоко? — подавленно произнесла в пустоту, безразлично смотря на ковер.

— Иногда боль — это единственный способ заставить человека выйти из привычной зоны комфорта и переосмыслить имеющиеся взгляды на жизнь. Она открывает ему то, на что раньше он не обращал внимания, — с выражением всё знающего философа выдал Ринар.

Блондинка коротко кивнула, полностью соглашаясь со сказанным.

— Кстати кое-что тебе удалось осознать, — с улыбкой подметил мужчина. — Это оживило нас.

— Значит, если я смогу понять, в чем состоит его урок, он снова придет? — с надеждой подняла глаза на девушку-лису.

— Возможно.

Наш диалог прервал звук дверного замка.

— Это Катька! Капец! Если вас увидит! — схватилась за голову.

— Она может увидеть нас лишь пьяная. Потому что под воздействием спиртного человек освобождается от всех привычных блоков и выходит на тонкий план, — заметила Эш.

— Даже если увидит, посчитает глюком. Не бери в голову. Последующая отключка опять вернет ее во власть привычных блоков, — криво улыбнулся очаровательный, полуобнаженный варвар.

— Просто белочка, — игриво хихикнула блондинка. — Вроде так называется подобное явление у вас, смертных, данного измерения.

— Драгунова, ты чего опять за ноутбуком торчишь? Время детское давно вышло, — с усмешкой раздался голос соседки по квартире.

Сердцебиение участило ритм. Я хотела всё повторить точь-в-точь как в тот вечер, но сейчас предельно ясно осознала, что с материализацией героев сценарий моей судьбы уже изменен.

— Опять подшефе? Тебе еще не надоело?! — нахмурилась в ответ, больше не собираясь сдерживать накопившиеся негодования.

Мои герои исчезли. В комнате осталась лишь я, продолжая ощущать их присутствие.

Разобрав резкий грохот в коридоре, бросилась на помощь соседке, оставив ноут на постели. В дюпель пьяная Екатерина споткнулась о нашу деревянную тумбочку и через нее умудрилась звездой растянуться на ковролине.

— Горе ты луковое! — в сердцах выругалась, протягивая руку. — Давай помогу встать.

— Ничего не луковое. Сейчас