Самое время для новой жизни - Джонатан Троппер

Брокау. “Лауреат премии Киноакадемии Кейн, с чьей картины «Голубой ангел» начался звездный путь Джека Шоу, отказался комментировать финансовые последствия исчезновения актера, сказав, что деньги значения не имеют и в данный момент его волнует только безопасность Джека. Мы расскажем вам, как будут развиваться события”.

Мы выключили звук и молча смотрели друг на друга. Понимая, конечно, что весть о пропаже Джека однажды прогремит, каждый втайне надеялся: как-нибудь обойдется.

Теперь, когда Джека официально объявили пропавшим, когда – батюшки мои! – Том Брокау даже соизволил рассказать об этом в вечерних новостях, до нас вдруг дошло, что мы натворили, и мы были потрясены. Еще и тем, в какой переделке можем оказаться.

– Твою мать, – прошептал Чак.

– Да уж, впечатляет, – отозвалась Линдси.

– Может, позвонить Сьюарду, как-нибудь заставить его прекратить охоту? – предложил я.

– Шутишь? – поинтересовался Чак. – Ему только того и надо – найти виноватого. Узнай он, сделает нас козлами отпущения для прессы, для полиции – для всех. Он кого угодно в чем угодно обвинит, лишь бы Джек оказался чист.

– Чак прав, – подтвердила Элисон устало. Почти весь день она провела, утешая Рут Миллер, и это, похоже, порядком ее вымотало. – Джек и раньше имел проблемы со страховой, но чтобы на работу не явиться – такое с ним впервые. Если докажут вину Джека, страховку получить будет практически невозможно.

– Позвольте мне все прояснить, – начал я. – Мы, значит, проводим здесь еще недельку-другую, и Джек слезает с кокса, так? Отлично. А дальше у нас два варианта. Первый: Джек ничего не станет говорить про нас Сьюарду и полиции и в результате вряд ли когда-нибудь вернется к работе. Второй: мы раскроемся, признаем свою вину, в этом случае Джек, возможно, продолжит сниматься, а мы отправимся прямиком за решетку. Такой у нас расклад? Выбираем между карьерой Джека и нашими жизнями?

– Не совсем, – ответила Линдси.

– То есть как?

– Выбираем не мы, выбирать будет Джек.

– Можно маленький вопрос? – вступил Чак.

– Давай уж.

– Каким местом мы думали?

Остаток новостей мы досмотрели в мрачном молчании, которое периодически нарушал Чак, бормоча себе под нос каждые пять минут: “Том Брокау, так тебя растак” – едва ли не с благоговением.

Погруженный в раздумья, я даже не обратил внимания, сколько сегодня трупов.

Выпуск новостей закончился, мы выключили телевизор, и Элисон направилась к бару красного дерева в углу гостиной:

– Кто желает выпить?

– Если нальешь – выпью, – ответил Чак.

С коктейлями мы расправлялись быстро, Элисон в конце концов надоело вскакивать и всем подливать, поэтому она смешала водку с клюквенным соком в большом кувшине и поставила его на чайный столик. Линдси повозилась со стереосистемой, наладила CD-плеер, включила старый альбом Джо Джексона.

– Наверное, завтра будут похороны, – вздохнула Элисон. – Вечером Питера Миллера отключат от системы жизнеобеспечения. Врачи сказали Рут, что он вряд ли доживет до утра.

Я подумал о Джереми и предложил:

– Я пойду с тобой.

– Хорошо, – благодарно согласилась Элисон.

Запищал пейджер Чака. Он вынул его, посмотрел на экран, пробормотал себе под нос:

– Кого это разбирает?

Я взял валявшуюся на диване трубку, бросил ему (Чак перетек на пол и сидел по-турецки на ковре). Набрав номер, он сказал:

– Доктор Найман, слушаю.

Мы все улыбнулись: до сих пор чудно́ было слышать, как Чак именует себя доктором. Вдруг наш доктор Найман вытаращил глаза, быстро накрыл трубку ладонью и прошипел:

– Это Сьюард!

Оставив Чака в гостиной, мы втроем рванули в кухню слушать разговор по громкой связи. Элисон нажала кнопку, раздался голос Сьюарда:

– …в отпуске.

База висела на стене рядом с холодильником, мы уставились на нее, будто силясь разглядеть Сьюарда.

– Да, – ответил Чак. – Решил отдохнуть пару дней. Откуда у тебя мой пейджер?

Сьюард словно не услышал вопроса:

– Я пытался связаться с друзьями Джека в Нью-Йорке, оказалось, вы все в отпуске. Как-то странно, не находишь?

– Тебя, однако, нетрудно удивить.

– Прекращай, Чак. Джеку нужна помощь, так помоги мне ему помочь.

– А, ты про всю эту историю с исчезновением? Погоди-ка. Хочешь сказать, что не знаешь, где он?

– Вот именно.

– Господи, я-то думал, ты отправил его к Бетти Форд, в “Промисез” или еще куда втихаря, чтобы пресса не прознала, – сымпровизировал Чак. Довольно убедительно, надо сказать.

– Где ты находишься? – поинтересовался Сьюард.

– Говорю же: отдыхаю.

– Я понял. Я в Нью-Йорке, надо бы нам встретиться, поговорить, подумать, как разыскать Джека.

– С удовольствием бы, но я во Флориде, так что в ближайшие неделю-две мы вряд ли встретимся.

– То есть исчезновение друга – событие слишком незначительное, чтобы возвращаться из Флориды? – несколько наигранно возмутился Сьюард.

– Я беспокоюсь за Джека не меньше твоего, – Чак прикинулся обиженным. – Но не понимаю, как встреча с тобой поможет его найти. Когда Джек захочет найтись, он сам объявится.

– Ну а теперь, Чак, ближе к делу.

– Наконец-то.

– Ты не во Флориде.

– Что, прости?

– Ты не во Флориде. Ты звонишь из зоны с кодом 914. У меня телефон с определителем.

– Да ты, блин, просто Шерлок Холмс.

– Может, пригласишь Джека к телефону?

– Я бы с радостью, но, если ты помнишь, он пропал.

– Хочешь, расскажу, как было дело? Я думаю, это вы увезли Джека, вы трое. Оставили ему сообщение, наплели про несчастный случай с Элисон Шоллинг, заманили и теперь держите где-то. Думаете, что поможете ему, а на самом деле загубите его карьеру и репутацию.

Я поморщился. Да, про сообщение-то мы и забыли.

– Мнение, Пол, как дырка в заднице: оно есть у каждого, но не надо всем его предъявлять. Знаешь такой афоризм?

– Хорош мне мозги пудрить! – Сьюард почти орал. – Не на того напал, Чак!

– Это ты так думаешь.

– Где Джек?

– Я должен бы тебя спросить об этом, ты же у нас долбаный агент.

– Вы не представляете, во что ввязались! – завопил Сьюард.

– Очередное мнение, а ты знаешь афоризм: “Мнение – как дырка в заднице…”

– Придурок! – бушевал Пол. – Я твои яйца на вертел намотаю…

– И можешь на них повеситься, – договорил за него Чак и нажал отбой.

Я быстро подался вперед, отключил громкую связь и смутился, увидев, что руки мои дрожат.

– Вот черт, – выпалил Чак, влетая в кухню. – Он застал меня врасплох! Пришлось выдумывать на ходу!

– Да ты не виноват, – утешил я Чака. – Нужно же было ответить на звонок.

– Своим АОНом он просто припер меня к стенке, – пробормотал Чак.

– Что будем делать? – поинтересовалась Линдси.

– Попали, ребята, – резюмировал Чак. – Теперь они знают, где мы.

– Вовсе нет, – возразила Элисон. – Сьюард почти уверен, что мы тут замешаны, и знает, в зоне какого телефонного кода мы находимся. Вот и все.

– Полиция может выследить нас по номеру телефона, – сказал я.

– Вряд ли Сьюард пойдет в полицию, – ответила Элисон. – По крайней мере не сейчас.

– Это почему же? – удивился Чак.

– Он же хочет сам все контролировать, – объяснила Элисон. – Думает, что сможет спасти положение и даже обратить к своей выгоде. Подключи Сьюард полицию, ситуация выйдет из-под контроля, и про выгоду можно будет забыть. А в его деле хуже нет.

– И как же он поступит? – спросил я.

– Сам попробует нас найти.

Глава 20

Тридцатник… блин.

“Гусиные лапки”, двойной подбородок, “ушки” на талии. Я начал смотреть на себя глазами проходящих мимо подростков и, понимая, что ведь кажусь им старым, каждый раз испытываю настоящее потрясение. Еда, столько лет поглощаемая безнаказанно, теперь вызывает несварение. Ни в чем нет новизны. Все, что я вижу, кажется, уже было когда-то. Есть вещи, которых мне в жизни не сделать, – теперь это очевидно. Я считаю рубашку новой, а ей, оказывается, лет семь, а то и восемь. Времена года сменяются быстрее, праздники вселяют смутную тревогу. С точки зрения статистики я израсходовал уже треть средней по продолжительности жизни, даже больше, и самую здоровую треть. А где же выгода? Где авторитет? Мудрость? Уверенность, которая, как предполагалось, придет с возрастом? Жизненного опыта хватает только, чтобы понять: я беспомощен как никогда.

После звонка Сьюарда, да еще сделавшись, можно сказать, героями вечерних новостей, мы все слегка разволновались и не находили себе места. Конечно, мы струхнули, но было и что-то бесспорно захватывающее в причастности к столь громкой истории, в том, чтобы иметь, так сказать, сведения из первых рук. Не считая Сьюарда, мы знали больше всех, больше Тома Брокау, вот как! Мы создавали новости.

Поужинали поздно, на скорую руку – мини-пиццей и картошкой фри – и разошлись по спальням. Каждый из нас, похоже, хотел побыть наедине с собой и еще раз обдумать, что мы, собственно, делаем. Я быстро принял душ, переоделся в шорты и футболку с Ben Folds Five, лег в постель. Воспользовавшись телефоном на ночном столике, проверил свой автоответчик больше по привычке: я не ждал никаких сообщений. Одно, поспешное, короткое, от Этана, которому явно было неловко: он узнал о моем разводе и хотел спросить, что случилось. Перезванивать не обязательно. Затем от матери: она просто хотела сказать мне, что сообщила моему брату о разводе, подумав, что он должен быть в курсе, и вообще-то, конечно, я должен был бы сказать ему, но кто знает, когда я наконец соберусь это сделать, и, кроме того, он мог понять по ее голосу, что что-то не так, и неправильно было бы, если бы он случайно узнал об этом от кого-то еще. От третьего сигнала я вскинул брови, не имея представления, кто еще мог звонить. Низкий хриплый голос с минуту болтал на испанском, затем повесили трубку, и, поскольку мои познания в испанском ограничивались тем, чтобы понимать, и то скорее интуитивно, значение предупреждающих надписей на дверях электрички, я уверенно заключил, что ошиблись номером, и действительно, кроме матери и Этана, некому было меня разыскивать.