Реалити-Шоу (СИ) - Лятошинский Павел

— Что не просто?

— Ну, что-что, — сказала она с умным видом, достала из сумочки телефон, включила камеру, наставила на меня в упор и кивнула, требуя действия. Я развела руками, не понимая, чего она хочет. Света, довольная, выключила камеру. — Вот видишь?

— Что видишь?

— Не готова ты. Нет в тебе реакции, жилочки той самой нет. Смотри, — она развернула ко мне экран телефона, воспроизвела запись, на которой я десять секунд хлопаю ресницами.

— И что?

— Не должно быть такого. Тонус! Каждую секунду на старте.

— Можно подумать, ты под камерой родилась…

— Нет, родилась я, конечно, не под камерой, — она инстинктивно обвела комнату взглядом, — но выписку мою из роддома папа на видеокамеру снимал, и получилась я там весьма достойно.

— Не сомневалась в тебе, — съязвила я.

— А давай, — просияла Света, — я похлопочу за тебя в отделе рекламы?

— Давай, — с готовностью согласилась я, — а что там нужно делать?

— Ничего особенного. Будешь привлекать новых клиентов. Обзванивать разные предприятия, ходить на встречи. Всё как ты любишь.

— Да я это терпеть не могу! Ладно бы ещё какой-нибудь популярный канал был бы, а так вас-то только пенсионеры смотрят, и то, только те у которых денег на нормальную антенну нет.

— Ну, знаешь ли, смотрят пенсионеры, а Настюха из отдела рекламы, между прочим, машину новую купила и за квартиру кредит вовремя платит.

— Да?

— Да!

«Новая машина и кредит за квартиру, это ровно то, чего мне не хватает для полного счастья», — подумала я про себя, всё еще сомневаясь.

— А может у Настюхи этой самой родители обеспеченные? Или жених олигарх?

— Не смеши меня… — недоговорив, осеклась Света, потому что в этот момент в комнату вошел Серёжа.

— Добрый вечер, — проблеял он, неуклюже склонив голову в поклоне, стоя на пороге обутым.

«Ну, началось», — подумала я и сказала:

— Светлана, знакомься это Сергей, Сергей, познакомься — Светлана.

— Здравствуйте, Сергей, — выпалила Света и заерзала, на мгновенье забыв про камеры, — наслышана про вас.

— Зачем же так официально, — смутился Серёжа, замешкался, решая дилемму: пройти в комнату обутым и пожать предложенную гостьей руку или всё же сперва разуться. Неловкая ситуация разрешилась сама собой, Света убрала руку обратно на колено и, чтоб как-то отвлечься от внезапного конфуза, обратилась ко мне:

— Так на чем мы там остановились?

— Света предлагает мне пойти работать в их отделе рекламы, — коротко посвятила я Сережу в суть прерванной им беседы, одновременно напоминая Свете, на чем мы с ней остановились, — она работает на телевидении.

— Ведущая вечернего развлекательного шоу, — добавила она, не забывая улыбаться в камеру.

— О! — восторженно воскликнул Сережа, — реклама наше всё. Раньше-то я рекламу не любил, выскакивает, как чёрт из табакерки, на самом интересном месте, а теперь люблю. На рекламе можно пойти на кухню, чего-нибудь пожевать там. Я, кстати, колбасы купил, будете?

— Будем, — ответила я за всех, и Серёжа, шурша пакетом, скрылся в дверном проеме.

Буря эмоций за секунду пронеслась по Светкиному лицу. Преобладал восторг, щедро заправленный злобой. Ни грамма радости за подругу. Исключительно гордость за Артёма, который на Серёжином фоне выглядел настоящим принцем, аристократом с изящными манерами и тонким умом.

Ломтики свежего, хрустящего на корочке хлеба, смазанные сливочным маслом, накрытые ароматной варёной колбасой, таяли во рту. Сладкий чай пробуждал рецепторы на языке и они без остатка делились богатым вкусом с извилинами мозга, отвечающими за удовольствие. Через Серёжин рот бутерброды залетали прямиком в желудок, игнорируя, как рецепторы, так и наши, ошеломленные взгляды, так как ранее считалось, что глотать пищу не жуя, способны только питоны и их ближайшие родственники. Впрочем, бесхитростный ужин, лишенный ханжеской претенциозности, к которой так привыкла Света, наполнил её ощущением уюта, сытости и комфорта, возвращая в далекое детство, когда вкус был важнее этикетки, чувства искренними, а друзья настоящими.

— Ребята, это было что-то, — выдохнула она удовлетворенно, промокнув губы салфеткой.

— Могу-делаю, — похвалил себя Серёжа.

— Вы такие молодцы, надо бы чаще к вам в гости наведываться. А давайте как-нибудь соберемся все вместе. Ниночку позовём, мясо пожарим, выпьем винишка, поболтаем, как в старые добрые времена.

— Поддерживаю, — живо отозвался Серёжа.

— Ну, раз мой мужчина поддерживает, то и мне не остается ничего, кроме как присоединиться.

— Так что? На выходных?

— Не, на этих выходных не могу, обещал маме помочь на огороде. Через неделю могу, — сказал Серёжа, и они со Светой уставились на меня вопросительно.

— Вы так на меня смотрите, будто бы я не единственная безработная среди вас, свободная двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. Скажите только где и во сколько, считайте, что я уже там.

— Следующая суббота у Артёма на даче.

— Замётано, — кивнул Серёжа в знак согласия и скрепил договоренность рукопожатием со Светой.

— Чудесно, — процедила Света сквозь фальшивую улыбку, незаметно вытирая ладонь использованной салфеткой со своей тарелки. — Ну, тогда завтра позвоню по поводу работы. До встречи, — сказала она, посмотрела на наручные часы и спешно засобиралась. Мы проводили её до двери, и воздушным поцелуем распрощались.

***

В отделе рекламы меня приняли с радостью. Сюда берут всех без разбору. Оклад не предусмотрен, как и трудовой контракт, отпуск, больничный и прочая социальна мишура, за которую вычитают деньги из зарплаты. Платят три процента от цены сделки. Словом, как потопаешь, так и полопаешь. Но есть и свои преимущества: за прогулы тут не увольняют. Рабочий день ненормированный, иными словами: свободный график, или, если быть честной, нет никакого графика вовсе, хочешь в кровь ноги стопчи, а хочешь, вообще никогда не появляйся, всем плевать, разницы никто не заметит. Для студентов радость, для дипломированного журналиста со стажем, пусть даже в «Аграрном вестнике» — позор. Но согласилась, не ответила отказом. Послушала руководителя отдела, покивала с умным видом, взяла в охапку буклет с тарифами, ещё какие-то справочные материалы про юридических лиц, налог на добавленную стоимость, порядок зачёта чего-то чем-то куда-то и попрощалась, пообещав во всем детально разобраться.

Разбираться особо не в чем, полезной информации мизер, а то, что они называют рекламой, в действительности бегущая строка. Выглядит это примерно так: на экране идет фильм, главный герой спасает мир, истекая кровью на фоне ядерного гриба, целует взасос голливудскую красавицу, а ниже мелким шрифтом проносится текст: «ИП Морозов предлагает шифер, шлакоблок, обрезную доску по цене производителя, и номер телефона». Думала, «Аграрный вестник» дно, а оказалось всего лишь тонкий слой простейших водорослей, что живут на поверхности ила под толщей воды, и есть ещё куда погружаться.

Утром, когда я собиралась на собеседование, казалось, что работа в отделе рекламы будет куда более интересной. Видела себя автором сценария рекламных роликов. Вот, я стою в просторном кабинете. Обсуждаю с ассистентом идею сулящую миллион. На мне белая блузка, сквозь которую просвечивает дорогой лифчик, серый пиджак, юбка-карандаш, черные туфли-лодочки. Смотрю вдаль через панорамное окно. За спиной, на столе, тонкими струйками поднимается пар только что сваренного кофе, обязательно в белой чашечке с блюдечком. По дороге в телерадиокомпанию мечтала, как буду смотреть из окна своей дорогой машины на грязную переполненную маршрутку, ту самую, в которой трясусь сейчас, и вспоминать с ностальгией тесноту съемной квартирки. Но, выйдя из кабинета руководителя отдела рекламы после собеседования, я испытываю смешанные чувства. Пришел тот день, которого боялась. День, когда поняла, что упустила в своей жизни что-то важное, но мелкое, незаметное со стороны, как камушек, застрявший в босоножке между пальцев, который трёт кожу до волдыря и кричит: «снимай босоножек, быстрей же пойдешь!» А я всё терпела, терпела, терпела, а камешек тёр и тёр, пока не стёрся в песок, и назывался тот камень «возможность». Мне двадцать восемь лет и я агент — распространитель букв внизу экрана. А та самая Настюха, о которой накануне говорила Света, собеседовала меня только что, и ей чуть больше двадцати. Я опытнее, образованнее, да чего там скромничать — умнее, красивее во сто крат, при всех-то моих недостатках и комплексах. Но свой отдельный кабинет у Насти. Где-то я себя просрала. Уж простите за мою прямоту, но я сейчас не в том настроении, чтоб подбирать словечки.