Приговоренные к приключениям - Вадим Викторович Шарапов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Эй, малый, как тебя там, а ну брось ружье! — сказал кто-то очень спокойным голосом, который, однако, перекрыл весь гвалт и крики. — И ты тоже, Барсук Миллиган. Дважды не повторяю, уроды, сейчас не ваша масть.
— Что за хрень? — просипел каторжного вида дядя, которого, похоже, звали Барсуком Миллиганом. — Это же…
Лицо парня исказилось от ненависти, так что шрам на худом лице налился кровью.
— Пэт Гарретт! — выплюнул он сквозь зубы. Рычаг винчестера с хрустом прожевал патрон. Но тут рявкнули два выстрела, слившиеся в один, и парень, сложившись вдвое, как кукла, отлетел, по пути снеся собой шикарную серебряную плевательницу. Барсук Миллиган лишился части черепа и одного глаза, разлетевшихся кровавыми ошметками. Какое-то мгновение бандюган постоял, качаясь на ватных ногах, а потом грузно повалился мешком, заляпывая кровью паркет. Женский визг достиг практически ультразвуковых частот, так что мне показалось, что стекла, которых миновали пули, сейчас осыплются мелкой крошкой. Но еще один выстрел — на сей раз в потолок — прервал это безобразие.
— Тихо, дамы и господа! — веско сказал кто-то. И добавил: — Как видите, все уже закончилось.
Тут я аккуратно опустил руку с ножом и рискнул медленно обернуться. Медленно — потому что кто его знает, какие намерения у нашего нежданного спасителя.
В двух шагах от меня, у распахнутой боковой двери заведения, практически незаметной из-за больших напольных часов, стоял весьма элегантный джентльмен с роскошными черными усами. В его руках, с обманчивой расслабленностью свисавших вдоль тела, я заметил два дымящихся «кольта» с изящной гравировкой. Джентльмен был одет в весьма непривычный в этих краях пиджак отличного пошива, его рубашка была белее снега, а поперек жилетки тянулась золотая цепочка карманных часов. Встретившись со мной взглядом, мужчина чуть прищурился и вежливо кивнул головой, демонстрируя аккуратный пробор и хорошую стрижку.
— Вы ловко обращаетесь с этим куском железа, мистер, — сказал он. — Вот уж никогда бы не подумал, что Енох Смитсон, этот мерзавец, будет зарезан одним взмахом. А ведь он убил больше людей, чем здесь сейчас публики, да, сэр. Я шел по его следу от Луизианы, и вот теперь, кажется, моя погоня закончена.
Я уже понял, кто передо мной. Историю Дикого Запада я всегда изучал с большим интересом, а фотографию этого человека разглядывал не один раз. Это был легендарный Пэт Гарретт, который с десяток лет назад или чуть больше застрелил Билли Кида. Шериф, техасский рейнджер, короче — крутой парень. Не то что какой-нибудь там Уайетт Эрп, крутизна которого заключалась только в его собственных выдумках, да брехне журналистов.
Публика потихоньку приходила в себя. Кто-то рыдал истошно, с привизгом, кого-то отливали водой. Не обошлось и без трупов, конечно — и не только среди бандитов. Похоже, ребятки четко знали, на что шли, собираясь обобрать местную богему, а потом слинять с золотишком в непроглядные северные дали. К успеху шли, короче. Не фартануло, что тут скажешь.
— Ми… мистер Гарретт? — к Пэту Гарретту подошел заикающийся от пережитого бледный толстяк в черном костюме. Похоже, это и был хозяин самого крутого танцзала в Доусоне. — Но… но как вы здесь…?
— Добрый день, мистер Христиансен, — револьверы во мгновение ока исчезли из рук законника, а сам он улыбнулся открытой улыбкой «своего парня». — Честное слово, я всякого ожидал, но не такого развлечения в первый же день своего пребывания в Доусоне. А вы — разве забыли, что приглашали меня письмом, поскольку вам требовался искусный бармен, который мог бы преподать несколько уроков вашим парням?
Точно! Как я мог забыть? Пэт Гарретт заслужил в свое время репутацию не только меткого стрелка и бесстрашного охотника за бандитами. Он был отличным барменом, носил среди мексиканцев прозвище Хуан Ларго и даже, по слухам, изобрел несколько коктейлей, которые потом стали знаменитыми. Или еще изобретет…
— Однако же, мистер Христиансен…
— Том, для вас просто Том, сэр! — поспешно перебил его толстяк.
— Однако же, Том, — невозмутимо продолжал Гарретт, — я вижу, что дело с охраной у вас тут поставлено из рук вон плохо. Разве гости не должны оставлять оружие на входе? — и законник выразительно покосился на меня. Я сделал лицо кирпичом. Девушка, которую я во время перестрелки затащил за кадку с несчастной пальмой, уже оправилась и теперь вовсю стреляла в мою сторону выразительными черными глазищами. Ничего себе такая девушка, симпатичная брюнетка. Я снова перевел взгляд на Гарретта.
— Все так и есть, сэр! — всплеснул руками Том Христиансен. — Никакого оружия, у нас респектабельное заведение в этом диком краю, сэр! Но я не вижу охранников…
— Потому что их здесь нет, Том, — сурово отрезал законник. — Бьюсь об заклад, если бы можно было каким-то чудом сейчас увидеть, где они, вы бы обнаружили их задницы уже за много миль отсюда. Похоже, они были в доле.
Толстяк сокрушенно повесил голову, а Пэт Гарретт шагнул ко мне и протянул сухую, крепкую ладонь.
— Патрик Флойд Гарретт. Для хороших людей просто Пэт.
— Вар, — отозвался я, пожимая руку легенды.
— Вы чертовски везучий человек, Вар. Я видел, как этот малый, — он дернул подбородком в сторону трупа со шрамом, — возился с затвором. Первый раз вижу, чтобы со старым добрым рычажником такое случилось.
— Старая модель, сэр, за которой, судя по всему, дерьмово ухаживали, — решил я блеснуть своими познаниями (зря, что ли, когда-то коллекционировал оружейные энциклопедии?). — Вам приходилось держать в руках «тридцать-тридцать»? Его начали выпускать всего четыре года назад, под патрон с бездымным порохом. Новое слово в оружейном деле, вот что я вам скажу. С ним бы такого не случилось.
— Разбираетесь? — заинтересованно хмыкнул Гарретт. — Да, я слышал об этом карабине. И нет, пока что в руки мне такая диковинка не попадала, но было бы интересно поглядеть.
— Скажите, Пэт, — все-таки не удержался я, аккуратно протирая сантоку носовым платком, — это правда, что вы…
— Застрелил Малыша Билли? — перебил меня законник. Он невесело покачал головой. — Так и есть, мистер, так и есть. И будь я проклят, если этим горжусь. Вы наверняка слыхали, раз уж спрашиваете, что я написал
