Пустыня. Крепость. - Колин Уилсон

Подвешенные за плечами сумки, покачиваясь, бились о каменную стену. Ступени оказались неровными – то слишком узкие, то чрезмерно широкие, были и такие, что едва виднелись или совсем осыпались. Первым шел Улф, за ним Найл, Ингельд держалась сзади. Юноше путь давался тяжело, он намеренно смотрел только на очередную ступеньку. Рискнув в конце концов окинуть взором всю местность, Найл с удивлением обнаружил, что они оказались над долиной и до стен цитадели уже рукой подать. Прошло совсем немного времени, и путники ступили под свод арки, ведущей во внутренний двор. Все здесь показалось Найлу таким необычным, что он забыл об усталости. Поведай ему кто-нибудь из домашних о таком месте, он бы заподозрил рассказчика во вранье.

В просторном дворе повсюду валялись битые камни, огромные перевернутые блоки, в нескольких местах виднелись немые зевы арок, ведущие внутрь, в громадные залы.

Главное здание вырастало непосредственно из самой скалы, а рыжеватобурые блоки, довершающие строение, придавали ему сказочный облик. Вершина цитадели, как и в былые времена, по-прежнему вздымалась на высоту более пятидесяти метров. Больше всего путникам сейчас хотелось укрыться в тень, дать телу долгожданный отдыха Они пересекли двор и прошли под одной из сводчатых арок в пустынный зал – настолько громадный, что дальние стены и потолок тонули в темноте.

Стояла удивительная, благодатная прохлада: солнце взошло с другой стороны здания. Расстелив одеяла, путники молча улеглись, утомленно переводя дух и слушая заунывный шум ветра. Через пару минут Найл уже спал. Он увидел странный сон, в котором Повелитель пауков Хеб с явной насмешкой смотрел на него с какой-то запредельной высоты, и резко проснулся мгновенно почувствовав холод. Снаружи двор заливало безжалостное солнце, рядом тихо посапывали отец и Ингельд.

Сев, Найл вытянул часть одеяла из-под себя и завернулся в него, как в спальный мешок. В одной из сумок лежало скатанное в рулон тонкое одеяло из шкуры гусеницы. Но ведь за ним надо лезть, а шевелиться совсем не хотелось. Беспокоил памятный отрывок нехорошего сна: на самой высокой башне цитадели сидит и таращится Повелитель. Но, взглянув на лежащего рядом отца, юноша успокоился и вскоре крепко заснул.

Пробудился он оттого, что ему показалось, будто кто-то коснулся плеча. Гдето наверху, беспокойно жужжа, билась муха. Было холодно, одеяло соскользнуло с плеча. Найл потянулся поправить одеяло, но это оказалось не так-то просто, что-то мешало, словно одеяло подвернуто под спину и мешает шевелиться. Почти сразу жужжание наверху, вдруг преобразившись, зазвучало вопиющим сигналом тревоги: муха угодила в паутину! Приподняв голову, Найл окинул взглядом зал, и ему показалось, будто что-то суетливо прошмыгнуло в темноте.

Да и темнота теперь была какая-то живая, населенная россыпью ярких точек. Сна как не бывало. Юноша попробовал сесть и наконец-то сообразил, что именно ему мешает.

Над ним стелились густые тенета, каким-то образом крепившиеся к полу. Паутина покрывала тело Найла почти полностью, словно мягкое, рыхлое одеяло. Он бросил взгляд на отца и Ингельд – и те тоже окутаны паутиной, еще мягкой, не успевшей просохнуть. Теперь он разглядел, что светящиеся точки это глаза десятков пауков, которые наблюдали за людьми. Его крик разбудил спутников, однако, стоило им шевельнуться, как паутина облекла их, словно влажная простыня. Садясь, они лишь плотнее соприкасались с мгновенно пристающим липким шелком, попытавшись высвободиться, безнадежно увязли в паутине.

Пауки высыпали из тени, будто присматриваясь, и Найл с облегчением обнаружил, что это так, мелюзга – туловище не крупнее ладони, а лапы на сгибе не длиннее руки. Он также определил, что у них есть что-то общее с серыми пустынниками – значит, насекомые не ядовиты. Тут до Найла дошло, как все-таки удачно он поступил, не поленившись натянуть на себя одеяло: паутина пристала лишь к плечу, правой руке и левой ступне.

Потянувшись левой рукой, он сумел подвинуть к себе поклажу, вытащить кремневый нож и распилить нити, стягивающие запястье, затем примерно так же освободил плечо и левую ступню. Выскользнув из-под одеяла, юноша встал на ноги – пауки попятились в тень.

Подобрав с пола увесистый камень, он швырнул его им вслед и услышал, как насекомые с глухим шелестом разбегаются.

– Не шевелись! – прикрикнул он на Ингельд. Лицо женщины исказилось от страха. Судорожно поскуливая, она силилась разодрать тенета, а по остекленевшим глазам было видно, что бедняжка уже распрощалась с жизнью. Несколькими ловкими движениями Найл отсек паутину в местах, где та крепилась к полу, и через несколько минут Ингельд удалось, пошатываясь, подняться. Шелковистые нити по-прежнему обвивали ее со всех сторон.

– Давай наружу! – скомандовал Найл. Подгонять ее не пришлось, женщина кинулась вон, волоча за собой концы паутины. Затем юноша начал освобождать отца. Пока он это делал, насекомые снова выкарабкались наружу, и он бросил в них еще несколько камней. Пауки вновь рассеялись. Стало ясно, что непосредственная опасность миновала. Теперь, когда добыча бодрствует, насекомые не отважатся напасть. День был в разгаре, свет снаружи ослеплял. Найл помог отцу и Ингельд освободиться от тенет. Он мотал паутину в одну сторону, а те раскручивались в другую. На коже оставались прилипшие волокна и влажно поблескивающие полоски. Прошло около часа, прежде чем все освободились окончательно. Поклажа оставалась внутри.

Возвратясь за ней, путники снова увидели россыпь блестящих точек: насекомые следили из темноты. Приставшие к полу обрубленные концы паутины отвердели, став заметно прочней, клейковина, выделяемая пауками, превратилась в подобие грубой резины.

Насекомые испускали легкие волокна, набрасывая их затем на спящих. Нити были невесомыми и ложились легко, словно снежные хлопья. Именно от прикосновения одной из них и пробудился Найл. Не укройся он одеялом, увяз бы точно так же, как Улф с Ингельд. И лежали бы они сейчас, ожидая скорбной участи.

Неожиданная опасность, по крайней мере, прогнала усталость. Путники теперь готовы были отмахать сотню миль, лишь бы оказаться как можно дальше от этого зловещего угла.

Но, не определившись с направлением, не имело смысла и уходить. Оставив поклажу в тени, они отправились на поиски нового места, откуда было бы сподручнее осмотреть южную часть равнины.

То, что они искали, обнаружилось в смежном дворе: пролет каменной лестницы, идущей вверх по внешней стороне стены. Одолев с сотню неплохо сохранившихся ступеней, путники вышли на стену цитадели, метра три толщиной, с каменным квадратом примыкающего к смежному двору караульного помещения. Найл зашел в караульную и оттуда выглянул из окна – как-то безопаснее, чем стоять на открытой всем ветрам площадке. Вдали виднелись сияющие воды соленого озера. Прямо перед глазами пропасть с полкилометра глубиной. В этом месте склон выглядел не таким отвесным, но и по нему спускаться было немыслимо. Все ясно.