Первоисточники по истории раннего христианства. Античные критики христианства - Абрам Ранович

(Опубликование надписи:) Благополучно закончена и освящена [250] в иды мая в консульство Аврелиана и Корнелиана [251], попечением К. Юлия… Салакутия магистра.

154. Cod. Theod. V 9

Можно будет также заковать в кандалы, как рабов, тех колонов, которые замышляют бегство.

155. Дигесты XLIII 29, 2 (Венулей)

(Колоны) немногим отличаются от рабов, так как им не дано право уходить (с земли).

156. Cod. Just. XI 47, 2

Если кто захочет продать или подарить имение, он не имеет права в порядке частного соглашения удержать в свою пользу колонов, чтобы перевести их в другое место [252].

Раздел II

Христианская идеология, организация христианской церкви

I. Религиозный синкретизм

Религиозные настроения и чаяния

157. Ditt. Or. 573. Киликия. Эпоха Августа [253]

Постановление членов колллегии и саббатистов [254], соединившихся милостью бога-субботника: начертать надпись и чтобы никто ее не уничтожил; кто это сделает, тому надлежит совершить искупительный обряд. Если кто захочет принести возношение, то пусть будет позволено желающему принести возношение. Первое (постановление) гласит: увенчать Эфибелия, главу синагоги. А из подношений, находящихся в храмах, и из надписей на стенах и на подношениях никому да не будет позволено ничего зачеркнуть, испортить или уничтожить. Если же кто-либо, преступив, совершит (что-либо запрещенное) или согрешит перед богом-субботником, он пусть уплатит богу-субботнику и саббатистам 90 драхм и городу 90 драхм и династу. Пусть эта стела будет клятвенной, что одинаково никто не принял дня [255]. Пусть священник распорядится взносами богу на благоустройство места.

158. Лукиан [256], Собрание богов

В результате религиозного синкретизма на Олимп проникло множество новых, подчас довольно странных богов. Решено принять меры против засорения Олимпа чуждыми элементами. Бог шутки Мом выступает общественным обвинителем и, перебрав в своей речи всех чужеземных богов, читает проект постановления, пародирующего по форме постановления народных собраний.

Постановление. В час добрый. В законном собрании, созванном в седьмой день этого месяца, Зевс был пританом (председ.), проедром — Посейдон, Аполлон — епистатом, Мом, сын ночи, — письмоводителем, а Сон выступил со следующим заявлением:

Ввиду того, что многие чужеземцы — не только эллины, но и варвары — отнюдь не достойны делить с нами права гражданства, неизвестно каким способом попали в наши списки, приняли вид богов и так заполнили небо, что пир наш стал теперь похожим на сборище беспорядочной толпы, разноязычной и сбродной, что начало не хватать амбросии и нектара и кубок стал стоить целую мину [257] из-за множества пьющих; ввиду того, что они самоуправно вытолкали богов древних и истинных, требуя первых мест вопреки отцовским обычаям и желая большего почитания на родине, — постановил совет и народ созвать собрание на Олимпе около времени зимнего солнцеворота и выбрать семь судей из богов истинных, трех из древнего совета Кроноса, четырех же из числа «двенадцати» и среди них Зевса; судьи эти должны заседать по закону, поклявшись присягой Стикса; Гермес же пусть созовет всех, кто только хочет участвовать в собрании. Пришедшие пусть приведут готовых присягнуть свидетелей и принесут доказательства своего происхождения. После этого пусть они выходят поодиночке, а судьи, произведя расследование, либо объявят их богами, либо отошлют обратно в их могилы и семейные гробницы. Если же будет замечено, что кто-нибудь из отвергнутых и однажды исключенных судьями снова попытается проникнуть на небо, пусть сбросят его в тартар.

И каждый пусть делает только свое дело. Афина не должна исцелять, Асклепий — пророчествовать. Аполлон пусть не исполняет сразу столько дел, но, выбрав что-нибудь одно, да будет либо пророком, либо музыкантом, либо врачом.

Философам пусть запретят выдумывать праздные имена и болтать о том, чего они не знают.

У тех же, кто раньше был несправедливо удостоен храмов или жертвоприношений, изображения отнять и поставить статуи Зевса, Геры, Аполлона или кого-нибудь другого, им же город пусть насыпет могильный холм и поставит столб вместо алтаря. Если же кто не послушается приказания и не захочет предстать судьям, то его осудят заочно. Таково наше постановление.

ЗЕВС. Справедливейшее постановление, Мом, и, кто с ним согласен, пусть поднимет руку; или нет, пусть просто будет оно выполнено. Ведь я знаю, что большинство стало бы голосовать против. Теперь же уходите; а когда возвестит Гермес, то придите все с очевидными приметами и убедительными доказательствами вашего происхождения, с именем отца и матери, с объяснениями, откуда вы и каким способом стали богами и какой вы филы и фратрии. А если кто не предъявит всего этого, то судья даже и не посмотрит на то, что у него на земле много храмов и что люди считают его богом.

159. Лукиан, «Александр, или Лжепророк»

Может быть, мой дорогой Цельс, ты думаешь, что описать жизнь Александра, обманщика из Абонотиха, его выдумки, проделки и предсказания и прислать тебе это все в виде отдельной книги — задача маленькая и легкая?

Если бы кто-нибудь захотел изложить все в подробностях, то это было бы не легче, чем описать деяния Александра, сына Филиппа. Насколько последний велик своей доблестью, настолько же первый известен своей низостью… Мне стыдно за нас обоих: за тебя, что ты просишь запечатлеть в записях память о трижды проклятом человеке, за себя — что я прилагаю старание описать дела человека, который достоин не того, чтобы о нем писали образованные люди, но того, чтобы его разорвали на части обезьяны или лисицы в громадном театре на глазах разноплеменной толпы зрителей… Сперва несколько опишу тебе его самого, с возможным сходством, насколько я в силах, хоть я и не искусный живописец. Итак, он был высок ростом, красив, имел в себе действительно что-то божественное; кожа его отличалась белизной, подбородок был покрыт редкой бородой, волосы он носил накладные, чрезвычайно искусно подобрав их к своим, и большинство не подозревало, что они чужие. Его глаза горели каким-то сильным вдохновенным блеском. Голос он имел очень приятный и вместе с тем звучный. Словом, он был безупречен, с какой стороны на него ни посмотреть… Сам он однажды в письме к Рутилиану, своему зятю, говоря о себе с большой скромностью, счел возможным приравнять себя Пифагору. Но да будет ко мне милостив Пифагор, этот мудрец с божественным разумом!.. Если бы кто-нибудь собрал все гнусные и злостные клеветы, рассказываемые про Пифагора, в истинность которых я никогда не верю, то все это оказалось бы самой незначительной частью злодейств Александра… Представь себе человека без предрассудков, смелого, готового на опасный шаг, терпеливого в исполнении задуманного, обладающего даром убеждения и умеющего внушить доверие, изобразить добрые чувства и представить все противоположное своим искренним намерениям… Мальчиком Александр был очень красив… Он без зазрения совести предавался разврату и за деньги принадлежал всем желающим… Учитель его и любовник был тианиец родом из числа людей, близких к Аполлонию Тианскому и знавших его комедию. Ты видишь, из какой школы вышел человек, о котором я тебе рассказываю. Когда у Александра стала уже расти борода, его тианиец умер, и Александр очутился в бедности… Мечты у него, однако, были отнюдь не скромные. Он вошел в сообщество с каким-то хронографом из Византии, из числа тех, что странствуют по общественным играм, человеком с еще более гнусной душой… Они стали странствовать вместе, обманывая и занимаясь предсказаниями, причем стригли глупых людей (так исстари на языке магов называется толпа). Как раз в этих обстоятельствах они встретили Макетиду, богатую женщину, уже пожилую, но желавшую еще быть любимой. Они стали жить на ее счет и ездили с ней из Вифинии в Македонию… В Пелле они увидали огромных змей, вполне ручных и настолько безобидных, что их могли кормить женщины… Там они покупают за несколько оболов одну из самых красивых змей… И вот наших два негодяя, способных на великие злодеяния, сойдясь вместе, без труда поняли, что человеческая жизнь находится во власти двух величайших владык — надежды и страха — и что тот, кто сумеет по мере надобности пользоваться обоими, очень скоро разбогатеет. Они видели, что и боящийся и надеющийся — каждый чувствует страстное желание и необходимость узнать будущее… Разбирая свое положение со всех сторон, они задумали учредить прорицалище и устроить оракул… Успех превзошел их ожидания и расчеты… Александр приобрел известность, прославился и стал предметом удивления. Иногда он изображал из себя одержимого, и из его рта выступала пена, чего он легко достигал, пожевав корень красильного растения — струтия. А для присутствующих эта пена казалась чем-то божественным и страшным. Кроме того, для них уже давно была изготовлена из тонкого полотна голова змеи, представлявшая некоторое сходство с человеческой. Она была пестро раскрашена, изготовлена очень правдоподобно и раскрывала посредством сплетенных конских волос свою пасть и снова закрывала ее. Змея, приобретенная в Пелле, находилась у Александра и кормилась в его жилище; ей предстояло своевременно появиться и вместе с ним разыгрывать театральное представление, в котором ей была отведена первая роль.