Неподчинение (СИ) - Шайлина Ирина

Только отец ему никогда лишнего не давал, и все те деньги, что шли мужу от Таира, они тоже оседали и на моих счетах. И транжирить просто так на собственное удовольствие Динару не удавалось. А хотелось своих, только чтобы не работать при этом.

Работать он не любил. Те пару месяцев, когда Таир вводил мужа в дела "ТатОйла", заставляя разбираться в обороте товара, качестве бензина, спроса на топливо, логистику, ценообразование — о, Динар все это время ходил с кислой миной. Таир понял, что его родственник, не смотря на крутого папу, в вопросах бизнеса полный профан, и со временем мужа оттеснил на прежнее место. Ему стало сначала не обязательно присутствовать на совещаниях, потом — посещать офис, а дальше мы и вовсе уехали из страны.

И раз Динар делал вид, что посвящает все время мне, а потом и нашей дочери, Таир делал вид, что все понимает и постарается обойтись без ценной помощи мужа.

И теперь, если Бикбаев избавится от меня, то распоряжаться нашей долей сможет уже без всяких проблем. Я это прекрасно понимала, как и то, что мое возвращение лишь упростит ему работу. Но у него была Ясмин, и это напрочь перечеркивало все прочие обстоятельства.

А я — я просто все ещё надеялась, что смогу забрать дочку до того, как он узнает, что не ее родной отец.

Заняться в пустой комнате было нечем, я снова легла. Побочный эффект от таблеток — голова тяжёлая, так и тянет к подушке. Глаза закрыла, казалось, только на миг, думая о Руслане.

Он, наверняка, уже давно понял, что я сбежала. И стоит подумать только, какой он в гневе, как хочется против воли втянуть голову в плечи. Мой поступок… абсолютно иррационален, я ведь даже не задумалась, чего он будет стоить самому Руслану? Ведь если посылка пришла домой прямо по его адресу, то для Динара вовсе не секрет, кто стоял за всем этим делом.

Входная дверь где-то далеко хлопнула, звук эхом прокатился по всему дому, тоненько бзынькнуло оконное стекло. Я села на кровати, ноги под себя подобрала. Мне сейчас перед ним не устоять физически.

Шаги Динара приближались, я по ритму его движений могла отличить даже в каком он настроении. Сегодня муж был злой, очень злой.

Ключ повернулся в замке, дверь распахнулась, а потом я его увидела. Смотрит из-под бровей, губа нижняя искусана до корки кровавой.

— Где Ясмин? — спросила, он не ответил. — Я тебя спрашиваю, где моя дочка? Покажи мне ее?

Сейчас только она имела значение. Мне хотелось пить. Есть. Умыться и сходить в туалет, но все неудобства физические отступили на второй план.

— Я тебе не обещал ничего. Ты сама пришла. Забыла?

Я назад от этих слов шарахнулась, не вставая с кровати. Головой об стену приложилась, не рассчитав.

— Если с ней хоть что-нибудь случится, — не заговорила, зашипела я. Были бы силы — бросилась на него, вцепившись ногтями в кожу лица, до глаз добираясь. Как я сейчас его ненавидела!

— Не в том ты положении, чтобы мне грозить, — усмехнулся он.

— За что ты так с нами? Когда ты в такого говнюка успел вырасти?

Мне многое хотелось добавить. Что он был хорошим ребенком, защищал меня. Что его эби в пример приводила другим детям, его и Таира.

Что я всегда мечтала за него замуж выйти, потому что был самым идеальным. Как мне казалось… Не зря говорят, не сотвори себе кумира.

Мы друг на друга смотрели молча. Динара взгляд — тысячи острых игл, смотришь и ранишься.

— Я тоже не о такой жизни мечтал. И когда на тебе женился, не фантазировал, что пока я буду трахать тебя, ты с отвращением закрывать глаза, чтобы я быстрее кончил. Думаешь, я не видел?

А мне и сейчас глаза закрыть хотелось. Кажется, это самый проверенный способ, чтобы от него отгородиться, но Динар продолжал:

— Ты же меня не хотела совсем. Привыкла, что ты принцесса, рядом толпа братьев, Таир тебе в жопу дует, а ты можешь страдать, придумывать себе болезни, депрессии. Ты сама — эгоистка, и ни хера от меня не отличаешься. Что морду скривила, не понравилось? О ком, кроме себя, ты думала? У ребенка вечно няня, а ты болеешь. Конечно, мне пришлось искать специалистов. Кто-то же должен был тебя к жизни вернуть.

Он приближается, а мне хочется спрятаться, потому что он говорит неправду. Так же убедительно, как и моей семье. Так, что мама до сих пор боится звонить лишний раз, чтобы не спровоцировать приступ, выдуманный моим мужем.

— Заткнись! — ору, швыряя в него подушку, но он цепляет меня за запястья, не позволяя ударить или закрыться. Мы вынуждены смотреть друг другу в лицо, и я напоминаю себе, что он слаб.

Он наркоман, зависим от препаратов и денег, и все, на что способно такое ничтожество, — это доводить слабую женщину, шантажируя ребенком.

— Ты больная. Ты с головой не дружишь, и мне приходится прятать от тебя дочку, — за его спокойствием прячется едва скрываемая злость, — потому что ты для нее угроза. Ты для нас всех — угроза. И все, что тебе нужно, это быть послушной и пить таблетки. Будешь слушаться, тогда ты ее увидишь.

— Где наша дочка? — снова спросила я, не давая его словам проникнуть в голову.

— Она спит, — произнес Динар с заминкой. Он врал, и сердце тревожно стукнулось о грудную клетку. Знает или нет, что она — не наша, а только моя? — Пей лекарства, а потом я тебе ее покажу.

Он раскрыл ладонь, на которой было две крупные таблетки. Можно было швырнуть их, выкинуть, но я послушно положила обе в рот, глаз от него не отводя.

— Это ещё только начало, Зай, — сказал он, а я взяла и таблетки ему в лицо выплюнула:

— Дочку покажи, без нее ничего не буду делать.

Долгое тягостное молчание зависло в воздухе, и на какое-то мгновение мне вдруг стало страшно: а если Ясмин не у него?

В душе заскрябало, хоть вой, но Динар отодвинулся, подходя к двери:

— Ну и сдохнешь от своего упрямства, мне же проще,



Глава 22. Руслан

Проснулся я далеко за полдень. Глаза открыл — посеревшая побелка на потолке, провисший карниз, на нем унылые шторы. Просыпаться дома явно уютнее и со всех сторон приятнее. Сел на постели, потянувшись, с удовольствием хрустнул костями. Потом вспомнил про дочку Зай. Девочку, с которой я не знал, что делать.

Она уже проснулась, обнаружилась на кухне. Нашла свою одежду, надела — надеюсь, все успело просохнуть. Сидит, тискает своего длинноухого, шерстку перебирает, губы шевелятся. Считает.

— Почему не разбудила?

Девочка пожала плечами. Я открыл холодильник, хотя понимал, что вряд ли в нём что-то прибавилось, не шампанским же ребёнка поить.

— Я в магазин схожу. Ты посидишь одна?

Она помедлила, а затем кивнула. Я отсчитал несколько купюр, затем снова на кухню вернулся — чужая малышка не давала покоя.

— Ты же умеешь говорить, — решился я. — Почему не разговариваешь?

Говорила она и правда вполне складно, и даже поразумнее многих взрослых. Девочка подняла голову и посмотрела мне прямо в глаза, сейчас она до жути кажется на свою маму похожей.

— Просто не люблю.

— Вполне себе резонно, — усмехнулся я. — Я тоже не очень разговаривать люблю. И вообще до пяти лет молчал, мамка уж думала немой.

У мелкой в глазах столько удивления, наверное, не может представить, что такой огромный дядька, так же, как она, когда-то пятилетним малышом был. Я поневоле улыбнулся, запер за собой дверь — одну девочку оставлять не хотелось, но и с собой таскать риск. Мало ли, чем сейчас её папаша занят.

Я зашёл в продуктовый магазин, затем подумал, и посетил детский — он был рядышком. Маленький, выбора особо нет, но мне главное, чтобы размер совпал, а с глазомером у меня проблем нет. Уже возле подъезда закурил, набрал Макса.

— Новости есть?

— Илья выспался, Сашку в терапию перевели, по мелкой вообще ничего, парни с утра ментовские переговоры слушают. При похищении ребёнка из влиятельный семьи сразу бы перехват объявили, а тут словно и не было девочки.