Мария в Заповеднике - Алекандр Пиллаев

– Стоять! Дальше нельзя!! – истошно закричал опять тот, что был ближе всех к Дермоту.

Оставалось сделать еще несколько шагов – и они бы просто не увидели Дермота, завороженные зрелищем чего угодно, но только не его фигуры, – но сарай из толстых бревен позади заградительного отряда манил его все настойчивей: чем больше становилось препятствие для успешного исполнения приказа, тем более росла у биоробота потребность его исполнить. Дермоту было приказано посетить Усадьбу, – и тем вероятней он нанесет этот визит, чем больше проблем возникнет у Дермота на его пути.

Ничего не стоило, например, проскочить мимо охранников, вынудив их бессмысленно стрелять, хотя бы даже в упор по цели, но Дермоту меньше всего хотелось подымать шум в такой тихий, чудесный вечер. Вернуться в лес, чтобы зайти с другой стороны, тоже было бы пустой тратой времени, потому что там, под деревьями, их, наверное, еще больше. Дермот еще раз, сощурясь, оценил противника, высоту солнца, ширину поляны, кучность облаков и даже густоту цветов среди травы под ногами у охранников и сделал им некий знак, напоминающий взмах хвоста обезьяны, присел, изогнулся и сразу выпрямился опять в прежнее положение. Таким образом он проделал один из тех отвлекающих приемов, которые входили в арсенал невербальной атаки на противника и применялись обычно для отвлечения врага от своих мыслей. Поза, которую принял секунду назад Дермот, должна была наладить сердечный настрой заградивших ему путь «автоматчиков» на сентиментальный лад, как-то: вспомнить о детстве, о родителях (папе и маме), о любимой и помечтать немного о чем-нибудь лирическом, а за это время сам Дермот мог бы свободно предпринять любые действия, например, быстро пройти между своими противниками, пока они пребывали в прострации.

Но реакция его нынешней аудитории оказалась настолько необычной, не описанной ни в одном учебнике по невербальной дезорганизации противника, что Дермот в первую минуту даже опешил: охранники, вместо того чтобы сесть в позы «роденовского мыслителя», пригорюнившись о жизни, вдруг, все до единого... неудержимо захохотали. Они классически взялись за животы, и смех стал душить их самым немилосердным образом. Кто-то опустился на корточки, иные повалились в траву и бились теперь в конвульсиях, не в состоянии остановиться. У всех на глазах выступили слезы радости!

Дермот настолько был поражен, убит и ошарашен, что едва не упустил время, чтобы пройти между ними. Он как раз переступал через первого, лежащего перед ним в траве автоматчика, когда заметил, что двое других впереди уже пытались преодолеть истерику и предпринять какие-нибудь осознанные действия. Дермот с интересом повторил прием, и те двое отключились окончательно.

Но от смеха еще никто не умирал. Памятуя о том, Дермот устремился меж поверженных врагов – вместо Развалин… к толстому Сараю с пенитенциарными признаками, как уже отмечалось... Единственные окна были врезаны в стенах высоко над землей и походили скорей на бойницы. Вместо фонарей ночного освещения над Сараем торчали круглые прожектора, которыми, по-видимому, при желании можно было высветить ночью, как днем, всю поляну вокруг этого странного сооружения. Если кто-нибудь мог бы наблюдать сейчас за Дермотом, он, без сомнения, испытывал бы недоумение и вопрос: куда так стремится Дермот и что он станет делать, когда достигнет стен Сарая, – ведь там не видно ни единой двери, одна только глухая стена, у которой Дермот без сомнений встретит свой конец от пуль очнувшихся охранников, как при обыкновенной казни через расстрел? Но автоматчики, насмеявшись, не могли теперь вспомнить, в каком именно направлении исчез их веселый мим, – это была еще одна «штучка» Дермота, – и теперь они вскакивали с земли и активно озирались во всех направлениях: Дермота для них – не стало...

Он пробежал еще несколько шагов вдоль стены, но и здесь не было каких-либо доступных дверей или окон. Зато Дермот заметил стыки у бревен на уровне глаз. Он поднял с земли камень и, на зависть хулиганам всей земли, с силой засветил им в прожектор. Раздался звон разбитого стекла, хлопнула лопнувшая мощная лампа. Сразу кусок бревна у стыков выехал наружу и изнутри выглянул и посмотрел вверх на разбитую вещь абориген в форме защитного цвета...

Дермот засунул его обратно в это странное окошко, влетел следом сам, и здесь ему пришлось слегка прибить не только своего не в меру любопытного привратника, но и его напарника.

И тот, и другой, по искусной задумке офицера безопасности, не успели и «глазом повести», отчего после не смогут опознать Дермота, как «одного из тех, со Станции», когда очнутся.

Теперь Дермоту надлежало определить, по какой звезде лучше сориентироваться по звездному компасу на руке: Занраку или Альдебарану (альфа Тельца), как он хорошо помнил из учебника по астросамбе. И что там будет за единственной закрытой дверью напротив – комната без окон или коридор с тупиком в конце? Дермот на цыпочках проследовал к двери и приоткрыл ее: два красавца тигра подняли ему навстречу морды, привставая на своих сильных полосатых лапах с угрожающим рыком.

Дермот захлопнул дверь и секунду думал. Он успел заметить, что комната была деревянная и пустая, но одна многообещающая лесенка вела вверх на другой этаж. Дермот покосился на сраженную охрану, которая, вероятно, скоро уже придет в себя, и тогда, как более слабые и беззащитные, они обязательно подымут тревогу, а Дермот еще ничего не успел узнать подобающего.

Надо заметить, Дермот Уэлш совсем не разделял критики Йоцхаком милого антропологического снобизма главного техника Станции Пера. Конечно, вначале было странным слышать, что эти существа мало отличаются от животных и, строго говоря, много отличаются от людей, потому что, имея речевой аппарат и сильную страсть к игрушкам Цивилизации, они, на самом деле, чем бы ни занимались – строили дом, бранили детей или убивали своих собратьев – все это они делали, как будто ничто абсолютно не содрогалось у них внутри от их проделок. И Дермот, за долгие годы работы в таких человеко-без-образных стадах, уже стал привыкать к тому, что иногда можно было не дорожить жизнью... их охранников. Ему, в редкие сентиментальные минуты, начинало казаться, что даже домашние животные, по сравнению с ними, имели хоть какое-то подобие души, «да простятся мне мои прегрешения» – говорил всегда он после таких мыслей.

Дермот взял за воротник одного охранника, затем свободной рукой другого и легко подтащил их к двери. Здесь он резко открыл ее ударом ноги, и пока обе могучие кошки приходили в себя от неожиданности, он с силой швырнул им под ноги вначале одно и следом другое бездыханное тело. Тигры, как любопытные котята, настороженно принюхались к привалившей им с неба необычной еде.