Двойной агент. Записки русского контрразведчика - Владимир Григорьевич Орлов

И снова мне казалось, что все кончено, но я недооценил моего друга-финна. Он рассказал караульным целую историю, и они пропустили нас. Примерно через каждую тысячу шагов откуда-то с пугающей неожиданностью выскакивал солдат.

— Стой! — закричал часовой, целясь в нас.

— Мы уже проделывали все это, — засмеялся в ответ финн. — Не надо так нервничать, товарищ! Мы ведь тоже товарищи. Этот молодой человек хочет распространять коммунистические идеи среди своих соотечественников, а ты собирался застрелить его. Какой же ты после этого товарищ?!

— Ну, если он хочет заняться подготовкой революции в Берлине, удачи ему. Чем быстрее она совершится, тем раньше я смогу проехать по Фридрихштрассе, — сказал чекист, дружелюбно хлопнув меня по плечу.

Я ответил ему на смеси польского, немецкого и русского. Я совсем не походил на немецкого дезертира, но было темно, да и финн хорошо поработал языком! Подъехав к реке Сестра, мы увидели, что ее с высокой бдительностью собак-ищеек охраняют красногвардейцы, рассыпавшиеся по всему берегу.

Когда мы с грохотом переезжали через брод, с противоположного берега раздался выстрел. Несмотря на темноту, красные обнаружили нас. Послышались крики, по земле зашарили лучи прожекторов, вскоре раздался топот копыт, затрещали оружейные выстрелы.

— Прыгайте в воду, — прошептал финн. — Погружайтесь по самый подбородок и идите так столько, сколько можете вытерпеть. Иначе они заметят и застрелят вас.

Финн уже сидел по уши в мелкой, грязной и зловонной речке. Я последовал его примеру. Вода была ледяная, но я этого почти не чувствовал. Вперед! Вперед! До Финляндии оставалось всего несколько шагов, и тот, кто вопреки судьбе решил бы остановиться, был бы просто сумасшедшим. Я собрал в кулак всю свою волю и, спотыкаясь, продолжал брести вперед, пока мои ноги не увязли в прибрежном иле. Нам пришлось бороться за каждый шаг, который отдалял нас от советской территории. Снова градом посыпались пули, финн застонал, Я бросился к нему на помощь со всей быстротой, на которую был способен, и он так крепко вцепился в мою шею, что я едва мог дышать. Господи! Что же мне с ним делать? Он был такой тяжелый, Я потащил его за собой. Спросив, что случилось, хотел как-то облегчить его боль, но он лишь умолял идти дальше. Финн очень хорошо знал тактику этих сторожевых псов. В этот момент мы вышли на хорошо простреливаемое место, и непрекращающаяся стрельба еще быстрее погнала нас к цели.

Мы успели проползти вперед всего на несколько метров, как нас накрыл луч прожектора и обрушился град пуль, да такой, под какой и на фронте редко доводилось попадать. Слава Богу, что молодые чекисты были неважными стрелками! Тут нам здорово повезло. Заметив, что дно все круче поднимается вверх, я понял, что мы спасены. Мы, должно быть, находились почти на противоположном берегу, в Финляндии. И тут пуля, вероятно шальная, ударила меня в бок. Но спасительный берег был уже рядом, и я, превозмогая страшную боль, выполз вместе с финном на берег. Берег! Как банально звучит это слово, но как много оно значило для меня. Оно означало новую жизнь, работу, борьбу, войну против большевиков! Мне оставалось только воздать благодарение Всевышнему!

Рана дала о себе знать, и я рухнул на землю, Финн тоже сильно страдал от ранения в руку. Местные жители, которые каждое утро приходили к этому месту на берегу реки, чтобы встретить новых беглецов и поздравить их со спасением, помогли нам добраться до моего старого друга, финского землевладельца. Первым делом тот угостил нас хорошей порцией коньяку. «Сначала промочите горло, а потом набивайте желудок», — повторял он, заставляя нас, вконец измученных дорогой людей, выпить залпом по огромной чарке прекрасного коньяка.

И что же сделал я в этот чудесный момент? Я сказал: «За ваше здоровье» — и шепотом поблагодарил Бога за то, что жив и снова среди друзей.

ЧЕРЕЗ ФИНЛЯНДИЮ И ПОЛЬШУ В ОДЕССУ

— Эй, парень, подойди сюда! Кто дал тебе эту русскую газету? — Передо мной стоял субъект лет двадцати, неопрятный, но вполне разумный.

Переводчик перевел вопрос, заданный по-русски, на французский. Парень только покачал головой и не сказал ни слова.

— Уведите и наденьте наручники, а потом давайте следующего. Я хочу докопаться до истины.

Следующим был молодой человек гигантского роста, тоже французский моряк и коммунист, работавший настолько конспиративно, что нам в Одессе пришлось приложить много усилий, чтобы собрать улики против него.

Так начиналась моя новая работа. Но прежде чем о ней рассказывать, я остановлю внимание читателей на тех перипетиях моего нелегкого пути в Одессу под крыло Добровольческой армии.

Должен сказать, я недолго пробыл в Финляндии. На следующий день после спасения мне пришлось, несмотря на боль в боку, вернуться на берег реки. Я переоделся в костюм, более подходящий для следователя Орлинского, а серый немецкий мундир выбросил в реку. Мундир вскоре вынесет течением на противоположный берег, прямо в руки моих врагов.

Из симпатизировавшей нам газеты, поместившей мою фотографию, узнал, что во время побега из России я был застрелен и мое тело выловили из реки. Вскоре после этого я увидел сообщение о своей смерти в одной из российских газет и был рад, что Советы наконец-то довольны результатами хотя бы одной из моих операций, имея в виду мой, как им думалось, неудачный переход через границу. Они назвали меня одним из самых опасных врагов большевизма, который нашел подобающую ему смерть в речном иле. Жалко было тратить пулю на такого предателя, как я, и т. д. «Значит, на какое-то время меня оставят в покое», — удовлетворенно подумал я.

Чтобы отдохнуть, мне потребовалось всего несколько дней. Мои друзья предоставили мне крошечную комнату, единственную оказавшуюся свободной на этом густо населенном участке границы. И я был благодарен им за то, что снова могу спать, ничего не опасаясь. За обедом рядом со мной сидел грустный невысокий старик, одетый в лохмотья, который бежал из России за день до меня. Его лицо показалось мне знакомым, и я попытался заговорить с ним, но он демонстративно отвернулся от меня. Вероятно, он боялся, что я могу оказаться шпионом, поэтому я попытался успокоить его и сказал, что у него нет причин для беспокойства.

— Вы — Орлов, — сказал он, глядя на меня печальными глазами.

— Вы знаете меня? — спросил я с искренним удивлением.

— Конечно, я знаю вас. И никогда не забуду ваше лицо.

— Почему?

— Это не важно!

— Нет, продолжайте. Расскажите мне. Я когда-нибудь причинил вам зло?

— Не вы лично, а все вы.

— Где, когда и каким образом? Расскажите мне. Я смутно припоминаю, что когда-то видел вас, много лет назад в связи с каким-то делом. Да, я узнаю вас по тому, как странно у вас растут волосы. Вы ведь… Подождите, секунду. Нет, не могу вспомнить! Подскажите!