Ученик - Алексей Сережкин

Когда она улыбнулась, ему показалось, что он выглядит смешно и покраснел. Он внезапно застеснялся своего вида: потрепанных брюк и старых сандалий, и машинально спрятал свои руки за спину. Ему было неловко, у него никогда не было знакомых девушек, одноклассницы были не в счет, они всегда обращали внимание на старшеклассников, да и в любом случае не на таких, как он.

— Мальчик, — еще раз повторила она. — Ты не подскажешь, где находится школа №NN?

— Конечно, — ответил он. Ему показалось, что его голос прозвучал как-то хрипло и грубо и он кашлянул, его рот внезапно пересох и он беспомощно заозирался по сторонам.

— Я и сам туда как раз иду, расписание уроков посмотреть. Это рядом.

Он запнулся. Он не знал, что можно и нужно еще сказать, чтобы не выглядеть так нелепо, глупо и смешно. Ему показалось, что сейчас она обязательно презрительно фыркнет и резко развернется прочь вместе со своим братом. Но к его изумлению он увидел, что она смотрит на него по-прежнему приветливо и улыбается.

— Вот и отлично, а ты нас как раз проводишь, чтобы мы не заблудились, хорошо? Меня зовут Таня, а это мой брат, Артем, ему в первый класс идти в этом году.

Он нерешительно назвал свое имя.

— Красивое имя, — сказала она и протянула ему правую руку, выпустив из нее руку брата, который стоял рядом, не проронив ни единого слова.

— Вот уж не думал, что у меня красивое имя, — выдавил он и нерешительно пожал протянутую руку, поразившись тому, насколько мягкой была ее ладонь, какой гладкой и прохладной была ее кожа. Почему-то он вспомнил рукопожатие Корейца и удивился тому, насколько разными были эти ощущения.

Он задержал ее руку в своей буквально на секунду, до этого ему никогда не протягивали руки девочки и он постарался пожать ее очень аккуратно, скорее даже бережно. Ему было очень неловко, и от смущения он не представлял, куда деть глаза. Он постарался подавить желание посмотреть на нее и поэтому уставился на ее брата Артема, мрачно смотрящего по сторонам.

И тут он осознал, что она так и не отпустила его руку, и покраснел еще сильней. С усилием переведя-таки глаза на ее лицо, он увидел, что она внимательно рассматривает его руку. В этот момент она спросила:

— Что это у тебя с рукой? Ой, и другая такая же. Что случилось?

Он смутился и помедлил с ответом. Ничего не приходило в голову, и ему показалось, что от его ответа будет зависеть очень многое. Он старался придумать что-то, что не прозвучало бы глупо и смешно, после чего она конечно с негодованием должна была бы отпустить его руку и решительно уйти, волоча за собой своего недовольного братца.

— Ты ударился? — продолжала она. — Это больно?

— Теперь уже не больно, — он нашел в себе силы ответить. — Ничего страшного. Упал с велосипеда и прямо об асфальт.

— Ну надо же, — протянула она и наморщила лоб. Он смотрел на нее, не отрываясь, и ему казалось, что каждая смена эмоций или настроения ее лица делает ее еще красивей. Он стоял и переминался с ноги на ногу, ощущая, что выглядит по-дурацки, мямлит и говорит всякие глупости.

Но к его удивлению это никоим образом не меняло ее поведения. Наконец-то отпустив его руку, что невольно вызвало у него вздох облегчения, она улыбнулась и спросила:

— Ну что, идем? Показывай дорогу.

Он перевел дух, и они пошли в сторону школы, до которой оставалось совсем немного. В его голове крутилось множество вопросов, которые бы он хотел ей задать, но он не знал с которого начать. Кто она, откуда, почему будет ходить в одну школу с ним, в какой класс — это все волновало его, но по сравнению со знанием того, что она будет учиться с ним в одной школе и он сможет хотя бы иногда видеть ее пышные волосы и восхитительные ямочки на ее щеках, все это было уже не так важно.

Главным было то, что впервые в жизни он познакомился с девочкой, которая не смотрела на него с презрительной усмешкой, которая разговаривала с ним, как с равным, и улыбнулась ему какой-то особенной улыбкой.

И ее взгляд, тот, самый первый взгляд, значения которого он не понял, да и не был даже уверен в том, был ли он, этот особенный взгляд, и не померещился ли он ему.

На мгновение он вспомнил Корейца и их разговор по поводу девушек, но потом отогнал его. В данный момент это было неважно и несущественно, но при мысли о Корейце в голову сразу пришел вопрос о том, что произойдет, если какие-нибудь хулиганы сейчас пристанут к ним и сможет ли он ее защитить в случае необходимости. И сразу неизбежно возникла подленькая мысль о том, что тут, рядом со школой, к нему вполне могут пристать как раз его одноклассники, и что он не знает, как поступит и чем это все может закончиться.

Он настолько живо себе это представил, что ноги на секунду стали ватными, и он даже нерешительно остановился и подумал о том, что не хочет, чтобы что-то происходило, что-то, что может изменить этот случайный и внезапно возникший разговор с девочкой Таней, посмотревшей на него удивительными зелеными глазами.

Но они так легко и непринужденно болтали до самой школы, что даже молчаливый Артем произнес пару предложений и застенчиво улыбнулся.

Здание школы встретило их прохладой, дверь хлопнула и они оказались в полной тишине. Перед информационной доской никого не было, расписание уроков на 1 сентября уже висело, и он к своему ужасу и восхищению безо всяких расспросов выяснил, что она пойдет в тот самый 8-ой «А», что и он. Они прошлись по пустынным и гулким коридорам, он показал ей их класс, и они даже проверили, открыта ли дверь. К его невольному облегчению выяснилось, что класс заперт, и он был избавлен от того, чтобы зайти внутрь вместе с ней. Ему показалось, что по его лицу она сразу поймет, кто он такой, почувствует все то унижение, которое окружало его с первых классов, поймет, что он не такой, каким показался ей с первого взгляда.

Дверь была заперта и Таня, казалось, поняла, что он не хочет больше оставаться в школе. Когда они вышли на улицу, он невольно прищурился, взглянув в сторону садящегося солнца.

— А ты тоже близорукий? — внезапно спросила она. — Ты так интересно щуришься. У меня тоже близорукость, — продолжила она, не дав ему вставить слова. — Я такая смешная в очках, — закончила она и опять улыбнулась, и снова он увидел ямочки на ее щеках.

Он проводил их до ее дома, они переехали совсем недавно и она никого не знала, все ее подруги, которых она мельком упомянула, остались в ее старой школе в другом районе города. Он опять с трудом поддерживал разговор, потому что ему приходилось подбирать слова, чтобы не ляпнуть что-то по его мнению глупое. А она казалась естественной и непринужденной и в какой-то момент ему показалось, что он поймал еще один странный взгляд, приведший его в замешательство.