Чингисхан. Книга первая. Повелитель Страха. - Сергей Волков

Голос его звенит:

— Комитет Государственной безопасности предлагает тебе, Артем Владимирович Новиков, встать в один строй с товарищем Дзержинским, с товарищем Урицким, с товарищем Андроповым, в конце концов! Готов ли ты, друг мой хороший? Чего молчишь?

На самом деле я не молчу. Про себя я очень даже говорю. Но это разговор внутренний, для стороннего уха не предназначенный. Я ругаю себя самыми последними словами. Как я дошел до жизни такой? Мне только что предложили стать стукачом. И что самое обидно — выбора у меня нет. Нет выбора. Или соглашаться, или…

— Вы газетку-то специально приготовили? — спрашиваю у следователя, чтобы хоть как-то оттянуть время.

— Ну что ты, — он улыбается мне сквозь сигаретный дым. — Это я в библиотеке взял, по другому делу. Газета, кстати, если ты не заметил, 1967 года.

«Врет! — думаю я и тоже тянусь за сигаретами. — То, что в библиотеке взял — правда, а то, что по другому делу — врет, сволочь масляная».

Так и не закурив, я поднимаюсь и, предвкушая то наслаждение, с которым увижу истинное лицо этого человека, громко и четко говорю:

— Да пошел ты …

…Бреду, спотыкаясь, по скверу. Я только что послал, как выражается дядя Гоша, «на три советские буквы» следователя КГБ.

Мой серебряный конь уводит меня в прошлое прямо в трамвае.

Высокий, очень худой мальчик крадется краем леса, тревожно оглядываясь. За спиной его охотничий лук, в руках две стрелы. Но сын Есугей-багатура подстерегает не зверя, а человека.

После смерти рыжебородого владыки монголов его двоюродные братья, таджиутские нойоны Таргитай-Кирилтух и Тодоен-Гиртай оставили Оэлун и вторую жену Есугея, Сочихэл, с детьми на произвол судьбы. Оэлун к тому времени родила Есугею троих сыновей — Хасара, Хачиуна, Темуге и дочь Темулун, да у Сочихэл подрастали двое мальчиков — Бектер и Бельгутей. У несчастных вдов и сирот отняли все — скот, слуг, лошадей и съестные припасы.

— Обычай велит нам откочевать от места погребения нашего господина, — важно заявил толстый Таргитай-Кирилтух. — Вы же оставайтесь и оплакивайте его.

Обреченная на смерть, семья Есугея постаралась выжить. Оэлун, забыв о том, кем она была, взялась за лук. Главной ее добычей были суслики и куропатки. За удачливость на охоте в семье ее стали называть Оэлун-мерген, что значит «меткая».

Сочихэл со старшими мальчиками выкапывала коренья судуна и кичигина, собирала ягоды, ловила рыбу. Еды все время не хватало. В дырявой юрте — единственном имуществе, оставшемся у них — не держалось тепло. В середине зимы волки подходили к ее войлочным стенам и пытались продрать их, чтобы ворваться внутрь. Оэлун отгоняла волков пылающими головнями и громкими криками.

Весной в урочище прискакали нукеры Таргитай-Кирилтуха. Они очень удивились, обнаружив, что все дети Есугея живы. Не сказав ни слова, всадники умчались прочь, и тогда Оэлун сказала:

— Ваш двоюродный дядя не хочет пятнать свои жирные руки кровью родственников. Он думал, что вас, и в первую очередь Темуджина, убьют голод и зимние холода.

— Почему в первую очередь Темуджина, хатун? — спросил Бектер. Он был всего на год младшего своего сводного брата, но отличался силой и дерзостью.

— Потому что именно Темуджин наследует Есугеев улус, — со вздохом объяснила Оэлун. — Нам придется покинуть эти места, иначе Таргитай-Кирилтух все же решиться на убийство.

Разобрав юрту, изгнанники на себе перенесли ее из верховьев Онона в поречье Керулена, к истокам реки Сангур, в гористые, поросшие лесом, безлюдные места. Здесь, в укромном урочище, называемом Гурельгу, они и поселились.

Вскоре у Есугеевой семьи появились соседи — люди из племени джардаран. Они участливо отнеслись к вдовам и сиротам, но, увы, сами жили очень бедно и ничем не могли им помочь.

Следующей зимой Темуджин сдружился с сыном джардаранского нойона, мальчиком Джамухой. Они играли в бабки на льду Сангура, учились охотиться на зайцев и ловить рыбу из подо льда.

Пришла весна, а с нею и новые тревоги. В юрте Оэлун возникла распря между Темуджином и Бектером. Женщины никак не могли погасить этот пожар, а прочие дети были слишком малы, чтобы вмешиваться.

Бектер, не стесняясь, говорил, что нужно выдать Темуджина Таргитай-Кирилтуху. Тогда всех остальных оставят в покое, и можно будет примкнуть к какому-нибудь племени и жить нормальной жизнью.

— Трус! — кричал ему Темуджин. — Ты готов стать нищим, бедняком, лишь бы спасти свою шкуру! Я — хозяин Есугеева улуса, и я верну его себе, всем нам.

— Да какой ты хозяин, — насмехался Бектер. — Посмотри на себя — у тебя рубаха из шкур сусликов. Чтобы стать Есугеем, мало только, носить его шапку. Наш отец мертв. Нам никто не поможет.

Сводные братья часто дрались, в кровь, разбивая друг другу лица, но более крепкий Бектер всегда побеждал. Ночами Темуджин тихо плакал, глотая злые слезы, а утром все начиналось сначала.

Сошел снег, на солнечной стороне холмов пошли в рост саранки, дикий лук и чеснок. Оэлун спозаранку выгоняла младших детей собирать их. Джардараны собрались откочевывать на юг, в степи. Джамуха прискакал к юрте изгнанников и вызвал Темуджина.

— Наши охотники видели на той стороне гор тайджиутов, — задыхаясь, сказал он мальчику. — Отец говорит, что они ищут вас. А вчера к нам приходил Бектер. Он хочет выдать тебя. Отец не будет ссориться с Таргитай-Кирилтухом и поможет Бектеру встретиться с его нукерами. Завтра утром мы покинем эти места. Перед отъездом твой сводный брат придет к нам. Беги, Темуджин! Беги, иначе тебя ждет смерть!

— Спасибо за слова, прозвучавшие вовремя, — ответил Темуджин. — Ты предупредил меня, Джамуха, и тем самым спас. Ты мне больше брат, чем кровные братья. Отныне ты мне анда! Я никогда не забуду, что ты сделал для меня.

— И ты мне анда, Темуджин, — взволновано проговорил Джамуха. — Бери моего коня и скачи прочь отсюда.

— Нет, я останусь. Сыну Есугей-багатура негоже бегать от опасности. Езжай домой и веди себя, как ни в чем не бывало. Мы еще встретимся, Джамуха! Прощай!

— Прощай, Темуджин! — и мальчик, хлестнув коня, ускакал прочь.

Все ночь Темуджин не спал, опасаясь упустить Бектера. Еще до рассвета он поднялся с лежанки, тихонько разбудил семилетнего брата Хасара, который, несмотря на свой возраст, хорошо стрелял из лука, и с ним покинул юрту. На улице братья натянули тетивы на свои луки и собрались уходить к реке. Они взяли с собой две имевшиеся стрелы со стальными наконечниками — на всех остальных стрелах наврешия были из кости или обожженного можжевельника.

Оэлун заподозрила неладное и догнала братьев на берегу Сангура.