Очерки бурсы - Николай Помяловский

Яркий звонок возвестил час вечерних занятий.

Действительность, от которой он закрывал глаза и затыкал уши, врывалась насильно в сознание, обнаруживая все ребячество его раздраженного воображения. Он сидел в классе, на задней парте, понуря тоскливо голову. Уличенный совестью, он теперь гнал от себя мечты, и, таким образом, ни во внешнем, ни во внутреннем мире не осталось места, куда бы можно было спрятаться, а между тем душа и тело просят деятельности. В этом мучительном состоянии Карась не знает, что и делать. Очень тяжело ему.

«Господи, — думает он в невыносимой тоске, — хоть захворать бы мне!» Это было толчком, от которого развились фантазии в новом направлении. Кроме внутреннего мира, нигде не было приюта. И вот Карась болен… Он при смерти… Родная семья плачет около его постели и прощается с ним до радостного утра… Карась готовится к переходу в вечность… последний час… Но далее мечта сбивается с пути, потому что умирать не хочется. Карасю является Николай чудотворец, исцеляет его и велит идти спасаться в пустыню… Рисуется ему пустынная, мирная, ангельская жизнь, трудные подвиги, церковные песни, беседы с богом… Из него выходит великий святой… Он получает дар пророчества и чудодействия… на поклонение ему стекаются жители окрестностей… Долгие годы он постится, молится, изнуряет свою плоть, благодетельствует людям, и он уже видит, как господь призывает его к себе, как являются его мощи… как…

— Карасище!

Это был голос не с того света, а из бурсацкого мира.

— Ты брат Носатого?

Карась видит пред собою страшного Силыча и инстинктивно сокращает свою шею…

«Боже мой, он опять бить пришел меня!»— думает Карась.

— Брат тебе Носатый? — повторяет Силыч…

— Брат, — отвечает Карась, не понимая, к чему идет дело…

— И ладно, коли брат… Теперь ты ничего не бойся… Я за тебя, потому что твой брат мой первейший друг… Жалуйся мне, кто будет обижать себя… Слышишь?

— Слышу.

Но, вспоминая коварного второкурсника, Карась недоверчиво смотрел на нового покровителя…

— Тише! — закричал Силыч звонким голосом…

Больше ста человек приготовились слушать Силыча со вниманием. Это показывает, какое он имел влияние в классе.

— Встань! — сказал он Карасю.

Карась поднялся на ноги…

— Вот эту рыбу, — обратился он к классу, показывая на Карася, — никто не сметь обижать… Кости переломаю тому, кто тронет Карася…

Карасю стало легко на сердце…

— А ты, Карась, жалуйся мне… Скажи, кто тебя трогал?

— Не знаю…

Он действительно не знал, на кого указать…

— Не бойся; говори, кто тебя обижал?

— Никто не обижал…

— Быть не может…

— Да все обижали…

Это было вернее.

— Кто твой авдитор?

— Рыжик.

— Хорошо. Я скажу ему, чтобы он не смел тебя жучить (строго выслушивать урок).

— Спасибо, Силыч…

— Будет просить булки, не давай…

— Ладно, Силыч…

— Так слушайте же, — опять обратился Силыч к классу, — беда тому, кто даже пальцем тронет Карася!..

Но на этот раз послышался ответ некоего Паникадилы:

— Ну, не велика еще беда…

Силыч посмотрел в ту сторону, откуда слышался голос. Он ничего не отвечал, а только сердито сжал кулак…

— Не бойся, — сказал он Карасю и стал гулять по классу…

Из мира фантазий Карась быстро и охотно перешел в мир действительности. Точно гора свалилась с его плеч… Оглядывая товарищей, он видел, что впечатление, произведенное Силычем, было очень велико… Легко, весело, вольно стало ему. Он начал наблюдать жизнь занятных часов и скоро увлекся ею…

Но он и не подозревал, что сделался теперь предметом раздора между Силычем и Паникадилом…

Что такое Силыч?

Носатый, брат Карася, до поступления в училище ходил в частную школу, где и познакомился на понюшке табаку с сыном городской вдовы-дьячихи Силычем. Впоследствии они стали друзьями. Оба они поступили потом во второй приходский класс бурсы… Здесь Силыч остался на второй курс — вот почему и встречаем его, осьмнадцатилетнего парня, товарищем Карася и вместе с ним склоняющим «перо, пера, перу», долбящим «един бог», изучающим «сумму» и «разность». Силыч был среднего роста, некрасиво скроен, но крепко сшит и обладал замечательной силой… Он однажды пришел в гости к своему приятелю Носатому. Отправились на реку. Там мужики ловили рыбу. Один из рыбаков сматывал веревку с ворота. «Дядя, — говорит Силыч, — давай я буду сматывать, а ты останови ворот за палку». — «Ты, кутья, должно быть, с ума сошел», — отвечал мужик. «Так верти же хорошенько». Мужик завертел ворот так, что палки его сливались для глаза в один сплошной круг, с каждой минутой усиливая скорость оборотов. Силыч подставил свою крепкую ладонь, толстая палка ворота влепилась в нее — и ворот остановился неподвижно. Мужик только подивился на него. При таких крепких мышцах Силыч обладал неменьшею и ловкостью. Приходит он еще раз к Носатому в гости. Теперь они пошли гулять в поле, но лишь только стали подходить к забору, как услышали сзади себя голос мужика, который ругался, зачем они траву мнут. Друзья полезли через забор, на кладбище; мужик за ними. Силыч смело встретив его. «Что тебе надо?» — спросил он мужика. Тот оказался несколько пьяным и, разгоряченный вином, хотел ударить Силыча. Его рука уже описала полукруг в воздухе, но в то время, когда должен был совершиться удар, Силыч быстро наклонился и прошмыгнул под рукой мужика. После того он выпрямился, встал пред мужиком снова и, скрестив руки, сказал: «Бей еще!» Последовал второй размах, и опять напрасно… Силыч снова встал пред ним и опять сказал: «Бей еще!» И на этот раз мужик не мог поймать своим большим кулаком лицо Силыча. Тогда только Силыч произнес: «С трех раз не попал! теперь держись за землю, а не то упадешь» — и с этими словами сшиб мужика с могилы… И вот этакой-то господин заодно с Карасем склонял «перо, пера, перу», долбил «един бог» и т. п. Что же делать? Его поздно отдали в бурсу, и до нее он добывал для матери копейку, справляя службы за дьячков, читая по покойникам, занимаясь славлением Христа, молебнами и обеднями. Будучи учеником, он в семье и среди знакомых принимался как взрослый человек. Силыч был вообще человек добрый. Он никогда не употреблял своих здоровых кулаков на то, чтобы вынудить взятку или добиться от кого-нибудь низкой послуги. Если же он и давал кому затрещину, как, например, Карасю при первом с ним знакомстве, то из этого еще ничего не следует: в бурсе затрещина — все одно, что в лавке мелкая монета. Но поступить под защиту такого господина значило обеспечить себя от всевозможных обид с чьей бы то ни было стороны… Силыч был и не глуп, и не его беда, что так поздно он начал склонять «перо, пера, перу»…

Что такое Паникадило?

Чтобы определить его, надо сказать наперед, что такое озубки. Озубками в бурсе называются куски хлеба, остающиеся на столе от обеда и ужина, и притом такие куски, которые имеют на себе следы чьих-либо зубов. В бурсе есть поверье, что съеденный озубок сообщает силу того, кому он принадлежит. Многие постоянно ели чужие озубки, чтобы сделаться богатырями. Паникадило, великовозрастный ученик, ел их уже несколько лет. Он постоянно бахвалился своей силой, которая действительно была велика. Он со всеми передрался в классе, кроме Силыча. Силыч был для него бельмом на глазу за то, что удержал в своих руках пальму кулачного первенства. Он и боялся Силыча и не хотел верить, чтобы тот смог дать ему трепку. Этот вопрос давно мучил Паникадилу и он решил, что должно получить на него ответ сегодня…

Карась между тем совершенно успокоился. Он опять сошелся с Жирбасом, который оказался круглым дураком. «Это не беда!» — подумал Карась и стал играть с ним в трубочисты.

— В которой руке? — спрашивал он Жирбаса…

В это время подошел к нему Паникадило, взял его за воротник сюртука, положил спиной на парту и стал загибать ему салазки…

— Оставь! — кричал Карась.

Паникадило гнул ему ступни за самые плеча.

— Силыч! — завопил Карась…

— Что? — откликнулся тот.

— Заступись!..

Явился Силыч. Паникадило того ждал… Он бросил Карася.

Начались предварительные переговоры.

— Ты зачем, сволочь, трогаешь его?

— А тебе что?

— Не слышал, что я говорил?

— На это ухо глух.

— Значит, вытряски захотелось?

— Ну-ко, тронь!

— А ты думаешь, не трону…

Силыч подвинулся к Паникадиле…

— Задень только, задень…

Паникадило подвинулся к Силычу.

— Слышь, не лезь!

Силыч толкнул Паникадилу плечом…

— Ты не толкайся!

Толчок был отдан обратно…

В такой форме бурсаки, желающие подраться, бросают друг другу перчатку.

Началось плюходействие.

Специалисты сразу же решили: «Намнут Паникадиле бока», и действительно, не прошло пяти минут, как Силыч сидел верхом на Паникадиле, мял его и спрашивал: