Летим на разведку - Николай Бондаренко

Мы дружно повторяем эти священные слова. Затем полк торжественным маршем проходит мимо Знамени, под которым воины будут сражаться до окончательной победы над фашизмом.

А через несколько дней к нам из Таганрога прибывает делегация во главе со вторым секретарем горкома партии товарищем Ткаченко. Делегаты вручили авиаторам части самолет Пе-2 ("Таганрогский пионер") - подарок пионеров и школьников. Молодцы ребята! По решению командования летать на этой машине будет Петр Моисеев.

В торжественной обстановке делегация Таганрога вручает свой подарок экипажу Моисеева, а затем товарищ Ткаченко просит командира дивизии показать, как "Таганрогский пионер" летает.

Чучев дает разрешение на пробный вылет. Петя Моисеев лихо запускает моторы и выруливает машину на бетонированную полосу.

Взлет. "Пешка" проходит над аэродромом несколько раз на бреющем и идет на посадку. Моисеев, конечно, волнуется (не каждый день у него такое!) и при посадке допускает огромного "козла". Видя эту картину, молодая артистка член делегации - не вытерпела, подошла к Валентику и мелодичным голоском спрашивает:

- Почему наш самолет при посадке так прыгает?

- Это Моисеев шасси испытывает на прочность, - не растерялся Валентик.

- Что-что?

- Как вам понятнее сказать?.. Моисеев проверяет прочность колес. Задание такое дал я ему...

- О, это хорошо, - сказала она.

Потом, когда мы сидели в землянке и беседовали, командир звена Харин вдруг спросил Моисеева с явной иронией:

- Петюня! Расскажи, как ты испытывал на прочность шасси своей новой машины?

- Хлопцы! Да не шасси он испытывал. Просто при посадке загляделся на красивую артистку! - шутит штурман Володя Пеший.

- Ну, Крючок, подколол! - вместе со всеми добродушно смеется Моисеев.

...Герой Советского Союза генерал-полковник Т. Т. Хрюкин назначен командующим 1-й воздушной армией, которая входила в состав 3-го Белорусского фронта. Он добивается перевода туда нашей 6-й гвардейской дивизии. Мы, летчики, очень рады такому решению: по-прежнему будем воевать под руководством своего любимого командарма.

И вот дивизия Чучева готовится к перебазированию на 3-й Белорусский фронт, аэродромы Боровское и Шаталово.

Вылетаем 30 мая. Позади Крым и Сиваш. Под крылом Геническ, затем Мелитополь, Запорожье, Днепропетровск... И особенно дорогие сердцу селения Акимовка, Терпение, Михайловка на левобережье Днепра.

На самолете Таюрского - собранные нами большие букеты цветов. Мы мысленно возложили их на могилы погибших за Родину боевых товарищей: Василия Хижняка, майора Железного, Петра Сапежинского, Симона Сухарева, Георгия Долгирева, Павла Конева и многих других известных и безымянных героев. Выполняя приказ Родины, мы летим на другой фронт. Мы летим освобождать родную Белоруссию!

Здравствуй, Неман!

Мы находимся на аэродроме Ломская. С этого аэродрома производятся полеты на бомбардировку различных вражеских целей. Моисеев и я летаем на разведку тылов. Количество наших вылетов подходит уже к сотне.

Однажды утром, после построения летного состава на аэродроме, Моисеева и меня позвал к себе начальник оперативного отделения штаба Топорков, отвел в сторону и сказал:

- Вот что, товарищи, командование решило: когда вы произведете по сто положенных по приказу Верховного Главнокомандующего вылетов на разведку, представить вас к присвоению звания Героя Советского Союза.

- Товарищ гвардии капитан, мы не за ордена и не за звезды воюем, задирается Моисеев.

- Все это ясно! Все мы воюем за честь, свободу и независимость Советской Родины! И самых лучших своих сынов она отмечает наградами. Вам понятно, товарищ Моисеев?

- Понятно. Мы стараемся, но о наградах не думаем.

- Ох, и задиристые же вы, разведчики! По секрету скажу: велел это передать вам Чучев.

Расходимся. Вообще-то, я не сказал бы, что после этого разговора у нас не стало лучше настроение.

Мы получаем задания на разведку в районы Борисова, Минска, Молодечно, Вильнюса, Каунаса, Лиды, Гродно. Под самолетом - многострадальная белорусская земля. Радостно оттого, что я, ее сын, участвую в освобождении своего родного края.

3 июля 1944 года войсками 3-го Белорусского фронта взята столица Белоруссии - Минск. А за несколько дней до этого я видел, как он весь был окутан дымом пожарищ. Я летел и вспоминал, как однажды до войны мы с отцом были в этом красивом городе. Что сделали с ним фашисты!..

Теперь уже горят и другие белорусские города и села. По опыту боевой работы на юге знаю: когда гитлеровцы отступают, они в звериной злобе жгут все... Летчики полка летают бомбить окруженную минскую группировку. Мы с Моисеевым стараемся не отстать от них. Освоившись на новом самолете "Таганрогский пионер", Моисеев отлично летает на нем.

Во время нашего базирования на аэродроме Ломская у Петра начала болеть правая нога. Правда, он никому об этом не говорит, но я вижу, как часто он растирает ее.

- Мося, нога болит? - спрашиваю.

Моисеев несколько секунд молчит, будто раздумывая, стоит ли говорить правду.

- Болит, Коля. И не знаю отчего.

На лице Моисеева выражен еле уловимый оттенок страдания. Заметить его может только тот, кто всегда и везде находится рядом с ним.

- Ты что, забыл, как в Мечетке на высоте ноги обморозил?

- Я не забыл. Но ведь год уже прошел...

- Слушай, обратись-ка ты, Петро, к Ануфриеву. Он хороший врач и человек. Авось поможет.

- Ну вот еще придумал! К врачам только обратись! Отстранит от полетов твой Ануфриев - и все лечение! - разозлился Моисеев. - Будь ты на моем месте - тоже не пошел бы в санчасть.

- Да, наверно, - откровенно признался я. На этом наш разговор и закончился.

...Успешно наступают войска 3-го Белорусского фронта. Им командует талантливый полководец дважды Герой Советского Союза генерал армии Черняховский. Каждое утро мы отмечаем перемещение линии фронта на своих полетных картах. Радостно, очень радостно, что километр за километром освобождается советская земля. И вместе с тем тяжело на душе за погибших друзей.

Вот и сегодня с экипажем Еремеева случилась беда. У его самолета отказал на малой высоте мотор. Экипаж (как это ни обидно) подорвался на собственных бомбах.

Когда у Пе-2 на малой высоте отказывает мотор - положение крайне опасное. Помня об этом, я всегда стараюсь после взлета с бомбами быстрее набрать высоту четыреста метров. Если сдаст мотор, то с такой высоты бомбы можно безопасно сбросить на "невзрыв" (вне цели бомбы сбрасываются на "невзрыв") и действовать по обстановке. Правда, и здесь не все обстоит благополучно: очень часто одна из бомб взрывается. Мы твердо решили: при отказе мотора на малой высоте производить посадку на фюзеляж с бомбами. Каждому летчику, прибывшему в полк, мы не стесняясь так и говорим: