Корпорация «Коррупция» - Дмитрий Серков

Не найдя, что ответить, Алена беспомощно хлопала глазами, стараясь подавить

внутри все возрастающую злость. Значит, не верит шеф до конца в успех, и тратить

средства на поездку не собирается. Командировка выходит на чистом энтузиазме. При

благоприятном исходе результат пополам, при провале – во всем виновата Соболева. Что

ж, сама напросилась…

Подготовительный этап не занял много времени, но его с лихвой хватило, чтобы

внимательно ознакомиться с имеющимися в открытом доступе документами, побеседовать

со знающими людьми, формируя представление о событиях, происходящих в Южном

федеральном округе вообще и в Южноморском крае в частности. Опрошенные эксперты

сходились в одном: Южноморск – наиболее тихий и спокойный город на Черноморском

побережье. Несмотря на то, что густо заселен людьми самых разных национальностей и

вероисповедания. Власть уверенно держит руку на пульсе общественной жизни, тесно

взаимодействует с диаспорами, оказывает посильную поддержку бизнесу и держит на

коротком поводке преступность, не позволяя всякого рода криминальным элементам

беспредельничать.

Перед самым вылетом главред вручил ей старомодную папку с двумя тесемками, в

которую была подшита распечатка уже известной статьи и черно-белая фотография

красивого молодого мужчины с надписью «Роберт Моисеев» на обороте.

– Информация, найденная тобой, а точнее, оперативность, с которой ее зачистили,

вызывает неподдельный интерес. Сайта в Интернете уже нет. – Оплошность, из которой

стоит извлечь урок на будущее. – Надо обязательно для себя копии важных материалов

делать. Помни, Соболева, в руках у тебя бомба! Смотри, чтоб не взорвалась раньше

времени…

Из дневника Алены Соболевой:

«…Прошлое осталось далеко за спиной. Столичный этап окончен, и я вновь

возвращаюсь в провинцию, опять становлюсь провинциалкой. Статус, от которого

бежала после института из родного Новосиба, снова обретаю в Южноморске. Не могу

сказать, что преображение меня сильно расстроило: во-первых, прекрасно понимаю

кратковременность пребывания здесь (конечно, с точки зрения продолжительности

человеческой жизни), во-вторых, осознаю все плюсы командировки и ее последствий, в-

третьих, надоело лицемерие и твердолобость российских столиц. Есть шанс отдохнуть

немного от высокомерия столичных жителей. Поражаюсь, с какой ненавистью, что в

Москве, что в Питере смотрят они на своих сограждан, пожелавших искать удачу на

«их» территории. «Понаехали! Сразу видно – деревня!» Тьфу на вас на всех с самой

высокой колокольни, со Спасской башни! И если москвичи всегда напрягали меня своей

отрешенностью от мира, полным отсутствием представления «есть ли жизнь за

МКАДом?», то питерцы, возомнившие себя ответственными за культуру Всея Руси,

возгордившиеся собственной избранностью и образованностью, добили снобизмом.

Откуда вы сами взялись бултыхающиеся в вечной московской грязи и покрывающиеся

питерской исторической плесенью? ПОНАОСТАВАЛИСЬ?! Ну да Бог с вами и с нами.

Спор, не имеющий ни конца, ни начала, сродни извечному конфликту отцов и детей,

описанному еще Иваном Сергеевичем Тургеневым. В нем каждый прав, и каждый

заблуждается. Вас, граждане столичные жители, ненавидит вся Россия, но все мы с

удовольствием бы заняли ваше место. Хотя нет, не ваше – свое, но рядом.

А я с удовольствием переверну для себя эту страницу.

Здравствуй, загадочный и неизведанный Южноморск».

3

Южноморск встретил ее ни хорошо, ни плохо. Казалось, городу было плевать на

приезжающих в межсезонье гостей. В душном плохо проветриваемом зале Южноморского

аэропорта багаж пришлось ждать полтора часа. По сравнению с терминалом Пулково

местный аэропорт выглядел сельским поселением на фоне мегаполиса. На улице шел

дождь и дул пронзительный ветер с моря. Холодно, но после питерской осени – почти

сказка.

Редакция газеты «Губернский колокол», куда рекомендовал обратиться Андрей

Владиленович, располагалась в крыле типичного для архитектуры 70-х годов

номенклатурного здания по соседству с краевой администрацией. В сквере перед широким

крыльцом – памятник вечно живому Владимиру Ильичу, указующему широкой дланью

путь в светлое будущее, которое, если верить заданному направлению, терялось в серых

водах бушующего Черного моря.

Просторное светлое помещение пахло недавним ремонтом, рабочие места были

обеспечены всем необходимым – комп, телефон, Интернет, кофе-машина одна на всех и

комната для курения. Не урна-пепельница на лестнице, а нормальная комната с диваном,

креслами и широким журнальным столиком. Здесь и отдохнуть можно, и с мыслями

собраться, и обсудить что-то вполне удобно. У главного – отдельный стеклянный кабинет с

жалюзи по периметру – Соболевой на ум сразу пришел полицейский участок из

голливудских боевиков – откуда он пристально должен следить за подчиненными.

Коллектив оказался небольшой, но сплоченный. Мальчики-девочки – 50/50. В основном,

молодой, возле тридцати.

Коротая ожидание нового шефа, Алена с удовольствием выпила кофе, познакомилась

с будущими коллегами, немного пощебетала за сигаретой ни о чем. Не стала говорить, что

родом из Новосиба, сказала, что прилетела из Питера. Поймала на себе пару

восхищенных, даже немного завистливых взглядов.

Главред «Губернского колокола» появился неожиданно: вихрем влетел в курилку,

сверкнув во все стороны огненным взглядом, распугал беспечно расслабившихся

сотрудниц, мигом разлетевшихся по рабочим местам, а на гостье внимания не заострил.

Вроде как так и надо. По-хозяйски прошелся по редакции, перекинувшись короткими

фразами, корректируя работу на местах, и скрылся в своем аквариуме.

Алена и подумать не могла, что главный редактор основного рупора краевой власти

может выглядеть так: едва за сорок, с трехдневной щетиной на обветренном лице,

среднего роста, крепко сбитый, с небольшим пивным брюшком, в казаках, джинсах и

коричневой итальянской кожаной куртке, со шлемом-интегралом, висящем на левой руке.

Не теряя времени даром, она зашла следом за ним в кабинет, забыв постучать в

дверь, и представилась:

– Алена Соболева из Питера… Вам Андрей Владиленович должен был говорить обо

мне…

Сказала и замерла в ожидании, испытывая на себе жгучий взгляд гагатовых глаз.

– Ринат Халикович… – Он изогнул в улыбке тонкие губы, задумчиво предложив

присесть, будто вспоминая что-то. – Для своих просто Ринат.

Еще никогда в жизни Алена не чувствовала себя так глупо. В голову влезла шальная

мысль, что если вдруг Андрей Владиленович собирался, но забыл позвонить и

договориться о ее прибытии, то придется выкручиваться как-то самой. Точно она по

собственной инициативе притащилась дождливым ноябрем из Санкт-Петербурга в

Южноморск.

– Я вас как-то иначе представлял… Кофе хотите? Если «да», то там есть кофе-

машина, налейте, я подожду.

До галантности ему было далеко, но интонация не подразумевала возможности

обижаться.

– Как представляли? Лучше или хуже?

– Иначе, – повторил главред «Колокола», при этом улыбка чеширского кота не сходила

с его лица. – Немного старше, росточком пониже, ножки покороче и глаза злее. И очки.

Обязательно очки в тонкой черной оправе. Как у учительницы младших классов. Может

еще рыжее каре чуть ниже уха. Вы уж простите, Алена Игоревна. Не знаю, почему, просто

такой уж образ сформировался.

– Ничего, вы разочарованы?

То, что Ринат Халикович был в курсе ее прибытия, снимало всякие опасения по

поводу трудоустройства и жилья. У Алены отлегло от сердца. Все складывалось, как

нельзя лучше.

– Нисколько. Реальность радует гораздо больше, чем воображение. Вы мне

определенно симпатичны: глаза не злые, а острые, не замыкаетесь, открыты для общения.

Думаю, в ваших силах привнести свежую струю в мировоззрение редакции «Губернского

колокола». Андрей Владиленович вас очень хвалил… Как человек новый в здешних краях

и, без сомнения, зоркий, вы сможете подметить то, что скрыто от нашего замылившегося