Проклятие Синь-камня: книжка о потерянной любви - Олег Шамонаев

— Почему же я не могу излечить себя сам? — на глаза юноши навернулись слёзы. — Это так несправедливо, когда в тебе безбрежная целительская сила, а ты должен оставаться увечным и беспомощным.

— Безбрежная? Ты точно знаешь? — заинтересовался старец.

— Как-то мне довелось выручить человека, умиравшего от страшных ран, — признался Мартин. — Конечно, с Божьей помощью. Но это не было случайностью. Единственно, у меня никак не получается пробуждать в себе знахаря одним лишь усилием воли…

— Видишь ли, парень, — медленно проговорил Изот. — Самоизлечение конечно же невозможно — я никогда не слыхал о подобном. Но твой отец в молодости был по семейным делам в дальних краях и привёз оттуда эманический камень, раньше принадлежавший одному мудрецу. Сей предмет помогает ввести человека в столь безвольное состояние, что его силой может пользоваться кто-то другой. Например, я. Однако сей артефакт после смерти Иева утрачен, и сейчас нет смысла о нём вспоминать. Так что — прости.

— А как выглядел волшебный камень? — с надеждой спросил юноша.

— Небольшой брусок сине-зеленого цвета со светящими прожилками и двумя гладкими сторонами, — нахмурился старец. — Ума не приложу, куда он делся. Но в любом случае, я не уверен, что у меня бы вышло. С моими жидкими способностями. К тому же безвольное состояние очень опасно для человека. Это посерьёзней, чем исповедь.

— Я знаю, где «отцовское наследство», и согласен на всё, — выпалил Мартин.

Не переставая удивляться познаниями юноши, целитель сам сходил за камнем, и по описанию очень быстро его обнаружил, выкопав из земли. В тот же день они устроили эманический сеанс. Поставив артефакт около калеки, Изот попросил:

— Прочти какую-нибудь успокаивающую молитву, и настрой себя на сон.

Мартин заподозрил, что его опять втягивают в какой-то вероотступнический ритуал, но отказываться было поздно. Он прошептал: «В руце твои, Господи, предаю дух мой…». Отшлифованная сторона бруска отразила свет лампады, вспышка ударила юношу по глазам, и он провалился в небытие.

Снилось, что на него снова несётся князь леса — огромный и прекрасный. Защититься нечем, и поэтому Мартин в панике бежит. Через бурелом, через гай с палыми листьями. Бежит, пока не оказывается на краю оврага. Отступать некуда, а бер оскаливается беззубой пастью, шевелит змеиным языком, и молвит: «Мартин, зачем ты меня убил? Ведь у меня тоже есть душа».

В отчаянии он оскальзывается в овраг, но не рушится вниз, а цепляется за какой-то корень нательным крестом. Нить душит, он её обрывает, падает и больно бьётся о противное рыхлое дно. Комья летят в разные стороны, руку жжёт сорванный крест. Мартин вскакивает, и опять бежит… И обнаруживает себя посреди комнаты Изота. Ноги болят, но он в силах их переставлять! Старец смотрит на него испуганно и восхищённо. А руку жжёт сорванный крест.

— Никогда в свой жизни я больше не хочу такого эманического сна, — выдохнул Мартин.

— Я тоже не хочу, никто не хочет, — отозвался старец. — Но, отличные делишки, — ты встал и пошёл! Мы вместе с Господом превозмогли твою самую страшную хворь. Возьми у меня мазь для спины, и ступай скорее домой. Ступай своими ногами! Выбрось костыли, и не забудь по дороге зайти в храм.

Выбираясь из жилища Изота, юноша столкнулся в дверях с какой-то недовольной женщиной. «Наверное, это и есть несчастная жертва подгоревшей еды», — предположил юноша, и расхохотался от великого облегчения.

* * *

Вскоре старец Изот сам появился в доме купца, но не навестил Мартина, а заперся с хозяевами. Потом, уже наедине, супруги громко кричали друг на друга и что-то били. Разобрать слов за толстыми стенами юноша не мог, но спор проходил очень бурно.

Утром выздоравливающего поджидал в столовой Юда:

— Сядь, есть разговор. Как ты себя чувствуешь?

Мартин повалился на стул, зажав между коленями свою новую подругу — клюку. Хромота не исчезла, новые зубы не выросли, шрамы не расправились, но появилась уверенность, что вскоре он перестанет быть для купца обузой и нахлебником.

— Вижу, тебе много лучше, — ответил сам себе хозяин дома. — И вот что, парень. Ты должен знать, что за последний год мы потратили на тебя прорву денег. На выкуп у генерала Сенявина, на взятки капитану Путилову и полковому лекарю, Изот-старец тоже небесплатно работает…

— Я не просил вас об этом. Но благодарен за всё, — гордо ответил Мартин, предвкушая завершение заговора неизвестности. — Без этого я давно был бы мёртв. Теперь же я иду на поправку, и готов отработать всё до последней копейки.

— Вот это дело, — обрадовался купец. — Скажу без предисловий и откровенно: семья сейчас очень нуждается в твоей помощи.

— Семья? В нашу первую встречу на большой дороге вы говорили, что расскажете в Зарайске о моей семье. Но я уже почти полгода в вашем доме, и до сих пор не слышал ничего, кроме туманных намёков об отце.

— Мартин, мы и есть твоя семья. Глашенька — твоя старшая сестра, дочь Иева.

«Какая жуть», — подумал Мартин, вспомнив, как пялился на Аглаю. А вслух сказал:

— То есть получается — вы мой зять?

— Получается. И мне нужно, чтобы ты срочно порешил одного человека.

Глава двенадцатая. Глашенька

Октября 16 дня 1728 года, Ильинская слободка Зарайска

На что можно пойти ради спасения своего таланта? И что есть судьба? Можно ли считать доблестью любую попытку изменить собственное предназначение? И где грань, отделяющая противостояние року от глупого упрямства? Вот если ромашка мечтает стать дубом — это здоровые амбиции или извращённые мечты? И что делать, если нельзя, но очень хочется? Ведь с одной стороны — Бог наградил нас волей поступать сообразно своим мозгам. А с другой — прав мудрец, сказавший: «Что бы ты ни совершил, всё равно будешь об этом жалеть».

С помощью своего мистического таланта Мартину следовало умертвить вдового купца Чёрной слободы Кондратия Дмитриева — злейшего врага Юды. Этот Кондратий первым измыслил извести своего конкурента, и давно начал воплощать злокозненный план. Прошлой зимой Юда едва не утонул в Осетре, провалившись под лёд в самом надёжном месте. До этого, осенью, у его кибитки на полном скаку отлетело колесо. А ещё раньше — ильинский купец две недели мучился кровавым поносом, отравившись снедью с ярмарки. В общем, заговор был налицо.

Всего пару лет назад Юда и Кондратий были приятелями, и на паях построили фабрику в селе Клишине. А потом разругались (разумеется, из-за бабы), и теперь делили добро. Делили до подкладывания дохлых мышей в производственные помещения и до спаивания приписных крестьян. В конце концов Кондратий минувшим